Дочь богини - сердце палача

— Я не хочу, — прошептала, опустив голову.

— Меняться всегда больно, но не всегда плохо, моя маленькая испуганная девочка, — улыбнулся он, встав из-за стола и подойдя ко мне. — Ты выросла. Считай, что это очередной этап взросления, когда уже нет места детским страхам и предрассудкам. Пришло время отпустить прошлое и дать дорогу чему-то новому.

— Я не хочу! — повторила, прямо посмотрев ему в глаза. — Не хочу превратиться в бесплотный дух, как мой отец. Не хочу стать бессердечной и высокомерной, как моя мать. Я видела их обоих! Это не для меня!

— А с чего ты взяла, что станешь бессердечной и высокомерной? — улыбнулся он. — Неужели ты действительно думаешь, что все боги такие?

— А разве нет? — спросила осторожно.

По моим впечатлениям такими они и были. Даже наказанный судьёй, наверняка мелкий божок, заведующий растительностью, сначала повёл себя очень высокомерно. Да и потом, для него жизни обычных людей были как пылинки. Подумаешь, его травка кого-то съела! Разве же это не высшая степень высокомерия? Жизнь, вот что важно! А всё остальное уже приложится.

— Да, в чём-то ты права, — признал Дикастиас, будто прочитав мои мысли. — Но ты пока не видишь всей картины.

— Ну конечно! — усмехнулась я. — Сейчас ты расскажешь мне о том, что боги вершат судьбы целых миров, куда им до отдельных жизней.

— Нет, — покачал он головой. — Я как раз-таки сужу богов за их проступки, а не оправдываю.

— Так осудите меня, — проговорила, опустив голову.

— За что, Лейра? — усмехнулся он. — За то, что ты не хочешь принимать дарованную тебе силу? Пожалуй, я осудил бы. Если бы не восхищался твоей чистотой.

— Я не богиня! — воскликнула я.

И воздух вокруг зазвенел, начал вибрировать. Стены затрещали, с потолка посыпалась мелкая крошка штукатурки.

— Ты капризная новорожденная богиня, — припечатал он. А потом в одно мгновение оказался рядом, схватил меня за запястье и потребовал: — Успокойся. Иначе мне придётся тебя успокоить.

— И что же ты сделаешь, судья? — дерзко спросила я.

Страха как не бывало. Я будто вынырнула из толщи воды, под которой была до этого. Расправила плечи, усмехнулась ему в лицо и с наслаждением произнесла:

— Что ты можешь, судья? Разве я нарушила какие-то законы?

Неужели это я? Да, пожалуй, так. Это теперь я. Я не боюсь! Я могу высказать своё мнение! Я богиня?..

— Как же я этого ждал, — с торжествующей улыбкой произнёс Тэос.

И нас закружило в вихре. Дикастиас обнимал меня, прижимал к себе, а вокруг шумел ветер, который выкинул нас в тёмной комнате. Но свет тут же вспыхнул, и я увидела большую кровать, застеленную чёрным, как ночь, покрывалом.

— Добро пожаловать в мою обитель, богиня Лейра, — прошептал Тэос, пробежавшись пальцами по моей спине.

Во мне смешались страх, неуверенность, дерзкое противостояние и интерес. Осторожный, пугливый интерес к тому, что будет дальше. Пожалуй, окажись я в такой ситуации пару дней назад, потонула бы в ужасе. А сейчас… Страх играл скорее развлекающую роль. Он держал в тонусе, щекотал нервы, привлекал…

— И что? — повернулась к владельцу спальни. — Это должно было напугать меня?

Судья недовольно поморщился и тихо проговорил:

— Я опоздал. Ты уже слишком дерзка. Надо было раньше.

— Побольше подробностей, пожалуйста, — упёрла я руки в бока. — В чём именно ты опоздал?

Он смерил меня пристальным взглядом, усмехнулся и отчеканил:

— Нет, я не опоздал. Это всегда вовремя.

И Дикастиас Тэос подошёл ко мне, чтобы крепко обнять. Так, обнимая меня, он и упал на кровать. Я не испугалась, нет. Мне было интересно. Но только до тех пор, пока его ласки оставались безобидными.

А потом я уже не могла воспротивиться им, даже если бы и захотела. Меня затянуло в нескончаемый вихрь нежности и одурманивающих прикосновений. Поцелуи, ласковые касания рук, нестерпимо прекрасные и порочные движения. Я буквально погрязла в том, от чего меня так долго оберегала тётушка. Я пала и вознеслась. Стала намного ближе к богам, и в тоже время удалилась от них настолько, насколько это было возможно.

Наверное, именно так и выглядит низвержение богов. Но мне казалось, что всё совсем наоборот. Не это ли высшая степень вознесения — почувствовать себя самой важной и нужной! Ощутить то, что превозносит тебя, принять это и пропустит через себя, возвращая миру прекрасное. Прожить и преумножить то, что хотела бы подарить всем вокруг! Это и есть самое настоящее чудо! Это то, чего я хочу!

***

Стремительные мгновения дурманящей страсти, казалось, растянулись на века. Я не хотела думать о том, что делаю, что делает со мной Тэос. И у меня это получалось, ровно до того мгновения, когда туман наслаждения развеялся.

Мы лежали на его кровати, абсолютно обнажённые и порочно близкие друг к другу. Судья медленно, неспешно поглаживал мой живот и задумчиво смотрел на меня.

А я… Я вдруг опять почувствовала себя маленькой, испуганной девочкой из таверны. Что же я наделала? Как я могла?!

Повернулась на бок, спиной к нему, и сжалась в комочек, стараясь стать меньше, незаметнее. Исчезнуть, превратиться в ничто, только бы не чувствовать этого сжигающего стыда за то, что только несколько минут назад делала. И мне это нравилось! О, боги, какая же я испорченная!

— Лейра, — тронул меня за плечо Дикастиас.

— Нет, — прошептала я, ещё сильнее сжимаясь.

— Вот именно, нет, — твёрдо произнёс он. — Поздно возвращаться к прошлому. Ты переродилась. Смирись.

Я же задрожала ещё сильнее, не зная, как себя вести.

Он силой развернул меня лицом к себе и, схватив за подбородок, отчеканил:

— Очнись, Лейра.

И я опять почувствовала льющуюся по телу силу. Опять увидела всё вокруг иначе, и только Тэос оставался неизменным. Он был прекрасен! Нет, не лицо, хотя и внешность судьи неоспоримо была хороша. Но больше всего меня восхищала сила, которая исходила от него.

— Я поняла, — проговорила, поднимаясь. Села, поправила растрепавшиеся волосы и продолжила: — Поняла многое, чувствую всё иначе. Я теперь другая. Но я никогда не забуду, какой была. Я была лучше, чем стала. И это больно.

— Боль не даст тебе забыть, и это хорошо. Возможно, это поможет тебе стать той, в ком так нуждается этот мироздание, — улыбнулся он. — В большинстве своём боги избалованы и никогда не знали настоящих лишений. Поэтому им и нужен я, тот, кто сдерживает их пороки и наказывает за проступки.