Дочь друга. Ненужные чувства
Шрифт:
Через час мне нужно быть на стажировке, а Кирилл все еще спит. Учитывая, каким усталым он вчера выглядел, проспит минимум до обеда.
Опаздывать мне нельзя. Ни в коем случае. Даже на пять минут.
Поправляю полотенце на приготовленных наспех оладьях и снова вижу кружку с именем “Соня”. Это его племянница, хотя она могла быть и любовницей, мне нет до этого никакого дела.
Покидаю кухню и иду к выходу. Обуваюсь и тут же разуваюсь.
У двери, ведущей в спальню Кирилла, останавливаюсь, решив, что оставлять дверь открытой – не выход. Как и рыться по карманам в поисках
Я ведь не знаю его планов.
Вдруг у него сегодня операция, а тут я заберу ключи?
Да он выгонит меня уже к вечеру! Нет уж, хватило мне вчерашних приключений. В этой квартире мне нужно задержаться до окончания стажировки.
Я тихо, но настойчиво стучу по дверному полотну, но реакции никакой не следует. Отговариваю себя заходить внутрь, но, так и не получив ответа, оказываюсь внутри и тут же прищуриваюсь, потому что в спальне Кирилла кромешная темнота.
Видимо, на окнах висят какие-то новомодные, не пропускающие свет шторы, так что пробираться приходиться на ощупь. Хорошо, небольшая полоска света из коридора показала, где вообще находится кровать и спящий на ней мужчина.
Но дойти до огромного спального места – одно, а вот добраться до мужчины, который, очевидно, любит спать у стены – та еще задача.
– Кирилл… – зову тихо, чтобы не спугнуть.
Папа вообще учил никогда и никого не будить.
А если очень надо, брать кастрюлю на кухне и стучать. Желательно на кухне, а не под ухом у спящего, иначе…
Иначе можно схватить пулю.
Но это у меня папа следователь. Одно время, знаю, он спал с пистолетом под подушкой. Говорил, для безопасности. Со временем перестал, но его я бы ни за что не стала будить, а вот Кирилла надо. Очень надо, иначе кранты моей стажировке.
Вариант с кастрюлей негуманный, так что я забираюсь на кровать в надежде, что доктора не хранят под подушкой пистолет. Максимум скальпель, что тоже не очень, но выбора нет.
– Кирилл…
Трогаю его за плечи. Или за руки. За что-то, в общем, трогаю. Трясу.
Страшно. Все ужастики отца вспоминаю. Он терпеть не любил, когда его будили, и пугал.
– Кирилл, мне нужны ключи…
Он начинает ворочаться, я – говорить громче и трясти сильнее. Лезу к лицу, трогаю за щеку, натыкаюсь на маску на лице. Поддев, тяну ее вверх и лечу вниз. Не на пол, на кровать. Спиной.
Сверху меня придавливает массивным телом.
Все, что я успеваю – издать непонятный звук. То ли кряхтение, то ли крик раненой чайки, то ли это был последний вздох, который я успеваю сделать, прежде чем на мою шею ложится тяжелая мужская рука.
Вот и ужасы подъехали. Мамочки…
Он слишком огромный. И сильный. И, кажется, злой.
А я…
А я, видимо, в состоянии аффекта, потому что пошевелиться не могу и сказать что-то – тоже. Под тяжестью мужчины, который минимум вдвое шире тебя в плечах и выше на пару десятков сантиметров, даже дышать трудно, не то что говорить или шевелиться.
Кирилл приходит в себя первым. Хватка ослабевает, а через мгновение комнату заливает ярким светом, от которого я щурюсь.
– Твою мать, Катя.
Он резко отталкивается руками и встает. Я следом,
как-то неуклюже, как каракатица, ей-богу! Еще и в откуда-то взявшемся одеяле запутываюсь. Поднявшись, смотрю на него виновато и думаю, что сказать в свое оправдание. Я же тут по делу пришла, не просто так.– Мне… ключи нужны. Ехать пора. На стажировку.
– В дверях ключей не нашла? – недовольно.
Значит, по утрам Кирилл просыпается не в самом хорошем расположении духа. Или он такой, только когда будят? Пока непонятно. Надеюсь, вскоре выясню.
– Так одни там, а я думала, вторая связка есть. Вдруг вам… куда-то надо.
– Надо, Катя, очень надо. Обратно в кровать, – тем же недовольным тоном.
– Я тогда… пойду. И ключи возьму.
Из спальни Кирилла вылетаю. Быстро обуваюсь, хватаю с тумбочки рюкзак. Замираю, заметив привалившегося к стенке Кирилла, который внимательно за мной наблюдает.
– Далеко без куртки?
– Так это… до остановки. Я по карте посмотрела, тут пять минут до метро.
– Стоять! – подпрыгиваю от неожиданности, поворачиваюсь. – Адрес скажи мне, я такси тебе вызову, чтобы не мерзла, “мне пять минут до метро”.
– Не надо. Тут недалеко совсем, я быстро, Кирилл Савельевич.
– Я заплачу, – сразу понимает, в чем проблема.
Из комнаты возвращается уже с телефоном и через минуту сообщает мне номер такси.
– Вот еще, – достает что-то из кармана своей куртки, вкладывает в мою руку, сжимая ее в кулак.
Разжав, вижу смятые купюры.
– Не надо, – оставляю их на тумбочке. – Я перекусить себе взяла, назад доберусь.
– На метро? – говорит словно сквозь зубы. – До которого пять минут?
– Да, на метро.
– Возьми деньги, Катя, на такси, – буквально приказывает и буравит меня взглядом.
– Нет.
– Ладно.
Подходит вплотную, протягивает ладонь в просящем жесте.
– Телефон давай сюда свой.
– А зачем? – не спешу доставать мобильный.
– Затем, что номер тебе напишу. Как будешь ехать домой – набери. Я заеду.
– Не стоит, я сама.
– Ты всегда такая? – снова недовольно.
Точно не выспался. Ему бы еще… пару часиков.
– Какая? – тоже начинаю раздражаться.
Все ему не нравится. И что разбудила, и что ключи не взяла, и что деньги оставила, и что от помощи его отказываюсь. А мне не надо! И так достаточно того, что к себе пожить взял. В хороший район, в квартиру с ремонтом. Еще и покормил, продуктов купил на свои деньги, когда мои у Алисы остались.
– Тяжелая, Катя. Я заеду за тобой, поедем к Лисе за пуховиком.
– Не…
– Дай угадаю… – скалится. – Не надо? Чтобы вообще этих слов в твоем лексиконе не было. Я тебя у себя приютил, сегодня у меня выходной, я могу с тобой съездить. Спасибо можешь сказать, мне будет приятно.
– Спасибо, – говорю на автомате и протягиваю телефон, который он возвращает мне, вбив туда номер. – Там это… оладьи на столе. Это благодарность за то, что пожить у себя разрешили. Я их пробовала – вкусные получились.
Кирилл смотрит на меня странно, я нервно улыбаюсь, пячусь к двери и открываю ее, вываливаясь в подъезд и в спешке едва не слетая с лестницы.