Дочь кучера. Мезальянс
Шрифт:
Незнакомка (а как еще ему было называть ее после всего?) открыла свой яркий рот, изобразив идеальную буквой О. Она решила реабилитироваться и развенчать его прежний облегченный вздох.
– О, да! Я должна была страдать приступом меланхолии, попав в неизвестный для меня мир!
– В том нет моей вины, чтобы я мог отвечать за это.
– Прыгать через жуткие провалы!
– Я просил этого не делать.
– Это я крошила монстров, какой-то сомнительного вида деревяшкой!
– То была ножка от парты.
Ответил он во все той же терпеливой манере, порадовавшись тому, что выпустил пар и навестил перед всем этим Сабрину.
–
– Дерево обработано не одним составом и тебе не грозило ровным счетом ничего.
– Я могла быть укушенной!
– Остался бы след и только.
– Я могла бы превратиться в зомби!
– Не успела бы!
Препираться было забавно. Обвинения не выглядели серьезными, но только до определенного момента.
– Это я терпела хамство и домогательства одного надменного извращенца, нетрадиционной ориентации.
Последнее она произнесла с толком, с такой сладкой и одновременно ядовитой улыбкой.
– Я полагал, что мы уже обсудили последней момент.
– Вот и славно, что вы не отрицаете все остальное: свое хамство и надменность, продолжая смотреть на грудь несовершеннолетней.
Он сделал шаг к ней, уперевшись ногами в стоящую в холле лавку. Марта качала головой. Ее глаза искрились от безмолвного смеха. Эверт понял, что попался.
– Тебе восемнадцать.
Она могла обидеться во второй раз, надуть губы, отвернуться и отказываться разговаривать с ним, но вместо этого она отняла руку от груди, перестав мучить эти несчастные пуговицы. Она заметила его интерес к своим мучениям.
– Правда?
Девушка приподняла уголки губ, но продолжила куда более сухо и невозмутимо:
– Что вам нужно от меня?
Она повторила свой вопрос дважды, а он все рассматривал ее. Эверт в очередной раз пожалел о том, что не увидел каким был человек до того, как в него вселилась другая душа. Ему бы хотелось знать какой она была прежде. Смешно и грустно, что перевертышем оказалась та, что всегда была у него под носом, а он даже не удосужился заметить ее, не говоря уже о том, чтобы рассмотреть, как следует.
– Хочу, чтобы вы остались.
– Что? Здесь?! Я и так тут и дело не в ваших запретах и в чем-то еще.
Он имел в виду не это, а вообще, ее нахождение в этом мире, но вместо этого и злился и веселился случившейся перепалке. Она провела его, но вот сейчас Эверт думал, что проверяла.
– Может быть мы все-таки пройдем в дом? Вы хотите чего-нибудь? Марта, не бойтесь. В моем предложении нет ничего предрассудительного.
– Хорошо.
Исчезла улыбка. Пропало напряжение в облике. Она наконец кивнула ему, запустив руку в кудри, отбросив их назад. Было в этом жесте что-то неправильно мужское и уверенное. Эверт понял, что напрягся. Эти ее «укусы» делали свое черное дело, заставив думать о совсем уж невероятных вещах. Могла ли та сила, что перебрасывала их этот мир жестоко пошутить и поселить мужчину в тело женщины? Эверт подумал об этом и тут же послал эти размышления к черту.
– Тепло здесь у вас. Не то что во дворце.
Эверт кивнул, пропуская ее перед собой. Марта помедлила, смерила его внимательным взглядом, качнула зонтик, но все же пошла к нему навстречу, чем не сказано порадовала его.
– Вечера в Эйнхайме теплые, чего не скажешь про утро.
Это было похоже на светскую беседу. Она нужна была, чтобы заполнить путь до кабинета, дать ей расслабиться и хоть как-то расположить его к ней.
– Горячий воздух остывает от
близкого соседства гор и становится зябко, если не сказать, что морозно. О комфорте стоит позаботиться заранее.– Почему во дворце было так холодно?
Эверт вновь ощутил досаду. Она вроде не спрашивала ничего особенного, но в тоже время напоминало ему обо всем. О чертовой груди в том числе.
– Мажордом не получил указаний. Никто не ждал гостей в тот день.
– А как же вы? Это же были ваши покои.
– Я редко ночую там, но часто бываю во дворце. Слуги делают это на всякий случай.
Он вел ее через ярко освещенные комнаты дома, пропускал вперед, уступал дорогу и открывал дверь. Эверт хотел, чтобы она видела все и успокоилась, но все равно ощущал некую заминку. Он пропустил что-то важное.
– Понятно, – проговорила девушка тихо, внезапно оглянувшись на него. – Пожалуй, я передумала…
Марта не договорила, отвернулась также резко, запнулась и повалилась на бок. Эверт уже второй раз поймал, потерявшую сознание женщину.
– Марта? Марта!
Уже не надо было нести ее куда-то. По счастливой случайности они оказались в гостиной и Эверт просто перекинул ее на диван. Не стоило надрывать голосовые связки и звать слуг – он сам отослал их. Он склонился над ней, похлопал по покрытым испариной щекам, на мгновение ощутив какая же она горячая. Ему стало страшно, но только на мгновение. Девушка всего лишь упала в обморок и причина тому – банальный перегрев. Марта не успела его попросить, не призналась ни в чем, но он все-таки смог сложить один и два. Эта игра пуговицами не была ею на все сто процентов.
___
[1] Цвет какао
Глава 15
– Марта?
Кто такая Марта? Ах, да! Это же теперь она.
– Уберите от меня руки!
Голова соображала с трудом и как будто бы налилась свинцом. Вдобавок ко всему прочему ее стали трясти, а потом и вовсе – лапать, касаясь груди, бедер и ягодиц.
– Да уберите же!
Надо ней выругались. Тихо, но витиевато помянув мать каких-то акшасов.
– Тихо! Это для вашего же блага.
Лира отпихнула его руки еще раз, перед глазами качнулось, поплыло, заалело, пропало из виду и вновь потемнело. Она видела то лицо сэгхарта, то потолок, то ярко вспыхнувшее нечто.
– Сама напросилась! Видят Боги я пытался!
Запястья свело от жесткого захвата. Их как будто обвили проволокой, а потом и вовсе вздернули, заставив повиснуть и ощутить всю тяжесть своего тела. Стало нестерпимо больно, стоило только попробовать отпустить их.
– Не сопротивляйся! Не дергайся и тебе не будет больно.
– Наверное… расслабиться еще?!
– Именно.
Ведь знала же, что он маньяк!.. А еще колдун. Это во сто крат хуже.
– И получать… удовольствие?!
– Что?
Как бы плохо ей ни было, нельзя отдаваться во власть судьбы вот так просто. О, Господи! Она уже и мыслит, как чертов Байрон! В носу запульсировало, а в легких наоборот запекло. Лира дернула ногой, повторила движение и ударила его коленкой. Рядом с ней взвыли.
– Вот ведь! Проклятье!
Лира порадовалась этому стону, тут же пискнула от боли в лодыжках и поняла, что теперь не сможет сделать ничего кроме как потрясти головой, да извиваться, повиснув в воздухе. Совсем, как гусеница по весне. От резких движений стало только хуже – к дезориентации и невозможности собраться в кучу, добавилась тошнота.