Дочь мэра

Но мне форму терять нельзя. Как еще Облачко обворожить-то?

Тут будут все средства хороши, и я воспользуюсь каждым без сожаления. С огроменным таким энтузиазмом. Совсем как мой кол в штанах, эх.

— Ладно, хватит парня мучить. На выход все, быстро, — Фрост угрюмо выдает, мягко намекая, что пора бы и честь знать.

— На свадьбу пригласи, епт! — Вал опять комментирует то, что еще ой как рано.

— Тебя нет! Каблук нынче заразен.

А сам думаю, что я так не против залезть под каблук и самостоятельно себя им придушить, лишь бы Яночка рядом была. Влажные мечты такие влажные мечты.

Откидываюсь на подушку и томно выдыхаю, прокручивая в голове кульбиты, что пережил от прикосновений Облачка. Ай. Хорошо то как!

Вот я лопух, самое главное-то забыл! Схватив телефон, начинаю быстро набирать дока.

После трех гудков слышу ответ:

— Ты уже соскучился? — с усмешкой говорит мне Шишка.

— Док, вопрос к тебе профессиональный. Есть у меня проблема. Человек крови боится, как быстро вылечить, чтобы без боли и потери сознания?

— Воу. А это…

Я не хочу, чтобы кто-то еще знал, в конце концов, я обещал Облачку молчать, но это ведь я с врачом консультируюсь? Значит что?

Врач существо бесполое и незаинтересованное, и плюс Шишка никогда ничего нигде не звезданет. Замечен не был.

— Это говори давай, че делать. Это или то — потом разберемся, — срубаю прорастающую заинтересованность на корню.

— Ну, батенька. Как в любой фобии — только погружать себя в причину стресса. Об ОКР когда-то чет слышал?

Звучит как венерическая болячка, если честно. И слава Богу, что не слышал.

— Не вдупляю, если честно.

— Обсессивно-компульсивное расстройство, типа навязчивых мыслей. Человек может подолгу и много думать о чем-то и не в состоянии пластинку сменить. Так вот и панические атаки случаются и много чего еще. В общем, херовая штука. Особенно, если это религиозный ОКР, может и крышак поехать.

Нет, у Облачка такого нет, она у меня просто крови боится!

— И? Давай ближе к «телу».

— Экспозиции обычно лечат такую фигню. То есть человек боится микробов, его надо заставлять в общественном транспорте ездить. А раз твой…человек боится крови, надо окружать кровью. Но тут тоже травмоопасно может быть. Я бы рекомендовал дыхательные практики, ты загугли. Там много разных. Ну и отвлекать от процесса, пусть не контактирует напрямую, а так…шапочно.

— Нельзя шапочно. Оперировать с закрытыми глазами не будет.

Это тебе не Эдвард-руки-ножницы, епт. Погружать, говоришь? Ну лады, погрузим. Дозированно и рядом со мной.

— Оп. Понял. Тогда медленно погружаем в среду и дышим много и часто. И удачи тебе с твоим пациентом, доктор Исаев, — с юморком отвечает Шишка, а я сбрасываю и погружаюсь в дыхательные практики.

Есть у меня одна практика — дыхалку на раз-два развивает. И там если и теряешь сознание, то от удовольствия. Но мне надо такое, чтобы Яна меня не двинула с ноги и не забыла, как меня звать, извращенца эдакого.

Настолько погружаюсь в процесс, забивая на окружающую среду, что не сразу догоняю, что в палате я давно уже не один.

— Бодечка, привет, — звучит надсадное и немного плаксивое. Я медленно поднимаю башку и сталкиваюсь с голубыми глазами своей бывшей. Притащилась, черт возьми.

— Жанна. Ты какого тут забыла?

Смотрит на меня так, будто бы я на тот свет собрался, сопли жует и тушь размазывает, дрожит вся. Раньше надо было плакать, когда на моем друге скакала, пока я в учебке был, пока по сборам мотался, пока думал, что у меня девушка любимая есть и член в узде держал.

А было сложно! Ой как сложно, учитывая, что я довольно активный мальчик.

Любил тебя, дуру, а не за что!

Смотрю на нее и ничего не екает, только острое желание поскорее отделаться от банного листа.

— Я только узнала. Боже, я чуть с ума не сошла, — продолжает и падает на стул возле кровати, ухватываясь за мою руку.

Черт. Аж передергивает. Такое отвращение рождается, что рыгать охота.

— А я говорила, говорила тебе, что не надо тебе эта служба проклятая! Не надо рисковать собой, никто не оценит и «спасибо» не скажет!

Старая песня по-новому. Кажется, именно это она мне сердцах и кричала. Мол, зачем оно тебе, опасно и все дела. А дальше ляпнула еще много чего интересного.

— Таааак. А ну-ка закончи свой словесный понос, я дышать не могу. И кажется, моя служба тебя больше не трогает. Ты мне сказала, что я со своей службой норм бабу не выцеплю, ни одна не сможет терпеть вылазки. Ты у нас же норм, так в чем проблемы? Что делаем тут? Жанночка? Где же твой Олежка? Он-то у нас пример для подражания? От армии отпетлял, в морское подался, бабла отстегнул и в рейс мотается себе — в хуй не дует. Или все-таки дует, раз ты здесь?

Распаляюсь, потому что вспоминаю дерьмо и снова обтекаю. Какого черта приперлась и от кого узнала? Там мама спала и видела нас женатыми и с тремя детьми.

Но она бы вряд ли посмела выдать инфу. Может по новостям увидела? Но мы в масках, имена не разглашают, и я очень сомневаюсь, что она меня по телу узнала бы.

Да и был ли репортаж? Хер его знает.

— Богдан, ну почему ты такой жестокий?

От неожиданности предъявы меня разрывает на части. Пялюсь на бывшую и не могу понять, она шутит или серьезно решила меня доконать?

— Жанна, у тебя амнезия, что ли? Я жестокий? Эт че такое из тебя выдавилось?

Но вместо ответа наманикюренная рука змеей ложится мне на щеку, и по закону подлости, ровно в этот момент открывается дверь. А там Облачко смотрит на меня как на предателя Родины, на Жанну, на руку ее и поза такая еще КОМПРОМЕТИРУЮЩАЯ.

А чтоб тебя!

В глазах у малышки такая смесь эмоций, что я одновременно радуюсь и очень злюсь. Сейчас бы встать и прижать к себе, а не вот это вот все. «ВСЬО»! И так она мастерски укладывает Жанку на лопатки — любо дорого посмотреть. Просто трехочковый.

Жанка уходит, явно недовольная итогом нашей встречи, а вот Яночка молча делает свое дело, пока я растекаюсь от наслаждения, впитывая ее хаотично-резковатые движения.

Ну посмотри же на меня, Облачко. Посмотри на меня, меня ж сейчас расплющит от радости. Волнуется и явно раздражена, характер пытается обуздать.

Давай мириться, Кудряшка? Я готов ссориться часто, если ты так реагировать будешь, если будешь так строга ко мне.

Ревнует. Губы дует, но ревнует. Значит, я для нее не просто пациент. В голове кричу «аее», бросаюсь конфетти в воздух.