Дочь мэра

Кричу вам в голосину, что у меня снова встал. Словно завороженный смотрю и не вдупляю, как я так влип? А?

— Что вы себе позволяете? — вперившись в меня растерянным взглядом, Кудряшка, тяжело дыша, прикладывает руку к груди. Ту самую, которой меня шлепнула.

— Не повредила? — участливо спрашиваю и тяну руку к ее маленькой ладошке.

Меня-то она приложила слабо, но что для меня ничего, то для нее может быть очень много. Но Яночка делает шаг назад и, скидывая с лица упавшую прядь, резко разворачивается и уходит, оставляя меня и мой неотлюбленный стояк подыхать на кровати.

Я вслед ей смотрю, как Хатико, честное слово, но в отличие от него, улыбаюсь, потому что…ну урвал же. Красава.

Сердцебиение на разрыв мою грудную лупит, и я так глубоко и часто дышу, словно бежал тут стометровку. А сам анализирую довольно скрупулезно все то, что только что пережил…и прихожу к выводу, что губки-то она раскрыла.

Ответила мне девочка, потому что тело-то не обманешь…И хочется кричать от счастья мне во всю глотку. Вот оно! Вот оно!

Даже если она удумала закричать, я все равно по факту чувствовал слабый отклик. Малыш…ты меня волнуешь, с каждым разом волнуешь все сильнее и сильнее. Довольный собой, я все еще смотрю на закрытую дверь и слабо киваю своим же мыслям относительно дальнейшего завоевания.

Ну тут все ясно, надо дальше гнать вперед. Свиданки там и прочее, понаблюдать, цветы и конфеты, все такое…

И вдруг слышу:

— Еба, ты скорострел, что ли? Че так быстро? — Макс заходит и снова несет какую-то херню, и мое довольное выражение лица сменяется злым.

Вижу его и завожусь уже совсем иначе, так что встать бы и дать в табло. Мы вообще никогда не ссоримся ни по какому поводу, а тут меня прямо задевает пздц как! Руки так и сжимаются в кулаки.

— Макс, ты давно у зубного был, а? — шиплю, а сам стараюсь держаться. Парни снова заполняют палату и посматривают на меня подозрительно, только Макс все так же ржет!

— Че ты быкуешь, а? — парирует он, делая ровно то, что я просто ненавижу: отвечает вопросом на вопрос. — Из-за принцессы, что ли? УУУУУ, — игриво показывает мне палец вниз, улюлюкая при этом на всю палату.

— Нехер ее взглядом лапать, — бросаю коротко, все еще стараясь не вспылить сильнее.

— Да что ты! А то что? Понравилась? Так мне тоже нравится, хочу поухаживать…

Стоп-кран слетает, и мои предохранители сейчас горят. Поухаживать. За кем ты собрался, блин, ухаживать?! По вене пускает неконтролируемый гнев, и я шиплю:

— Ебанариум свой завали, а то будешь плавать на полу сейчас.

Макс начинает хлопать, доводя меня до ручки.

— Ребята, ну вы только посмотрите! Кажется, у нашего Боди наклевывается что-то посерьезнее одиночного траха.

Слышать в одной связке трах и хоть что-то, связанное с моей девочкой, ОЧЕНЬ хреновастенько, скажу я вам.

— Я тебе сказал ЕБАНАРИУМ завали свой, иначе сейчас пойдешь на этаж ниже в приемное! — без шуток заявляю, пытаясь встать, и до Макса наконец-то доходит, что я вообще ни разу не шучу сейчас.

Улыбка с его самодовольного лица сползает, а я с трудом встаю и еле прусь к нему, держась за бедро. Мне ему втащить может и будет сложновато, но все равно испытаю максимум удовольствия вместе с болью.

Парни вместо того, чтобы высказать, очевидно, желаемые комментарии, становятся так, чтобы в случае чего нас разнять.

— Брейк! Успокоились оба! — Фрост становится между нами и выставляет руки в разные стороны. Мы сейчас как буйволы с Максом, и я останавливаться вообще не хочу.

— Ты права заявил? Херли ты тогда выделываешься тут? Красивая девочка, понравилась. На ней что, написано, что она тебе нравится? — резонно бросает мне предъяву мой друг. Логично. А я нелогичен, и вообще не должен сейчас заводиться. А ЗАВОЖУСЬ.

— Заявляю тебе сейчас.

Мекс недовольно кивает и сжимает губы в прямую линию, вскидывая руки.

— Ну и все, я девочек своих друзей не трогаю.

— Совсем уже с ума сошли. ОБА.

Фрост опаляет нас огненным злющим взглядом и отходит, пока я шкандыбаю назад. Вот и поговорили, блин!

Глава 9

ЯНА

Боже мой. Боже мой. Я вылетаю из палаты как ошпаренная, врезаясь в очередную высоченную скалу на полном ходу. Бегло прошу прощения и несусь вперед, ощущая на себе заинтересованные взгляды.

Он меня поцеловал, поцеловал, вот так взял и поцеловал.

Самым наглым образом из всех! Мурашки по коже продолжают скакать, а внутри все переворачиваться, стоит мне только подумать об этом. Исаев такой…настойчивый и такой нежно-грубый.

Вот прямо именно так это стоит описать, потому что едва ощутимые поглаживания нисколько не клеятся с тем, как он меня прижал к себе и грубо впился в губы, лишая возможности даже вздохнуть.

Вот только ты ничуть не дала отпор сначала. Я растерялась…боже, меня словно в кипящий чан опустили, и я расплавилась там до состояния бесформенной вязкой жидкости. Сердце стучит так сильно, что я с силой прикладываю ладошку к нему и останавливаюсь в фойе, вдыхая знакомый запах хлорки. Вечерняя уборка…

Тут-тук-тук. Скачущее сердцебиение оглушает и дезориентирует. Надо же, никогда такого не испытывала. И не то, чтобы меня не целовали…Конечно, дело было, в школе я даже влюблялась в своего, как на тот момент мне казалось, друга. Безответно, разумеется, но я это давно пережила, а на радость отцу даже безболезненно.

Просто было и прошло, как насморк.

Но даже тогда, четко осознавая, что это все и правда влюбленность, такой реакции не было. Кошмар. А сейчас что? Он меня оглушает собой, буквально пригвождая к стене безумным напором.

— Белова, ты чего? — наш хирург, он же светила всей больницы, области и может даже страны Хладнов, заприметив меня, шустро подходит ко мне и слегка наклоняется, у нас ведь разница в росте ого-го.

— Да все хорошо, просто что-то…

— Что-то заездили тебя, Белова. Бедова ты наша, садись, — сажает меня и начинает пульс проверять. Да что его проверять…с конца коридора слышно, как меня плющит.

— Может мне тебя кардиологу показать, а? — посмеиваясь, спрашивает он, а я прикрываю глаза, отрицательно качая головой.

— Сейчас посижу и пойду.

— Домой, Белова, только домой и пойдешь, потому что ты явно решила тут остаться не только, как работник, но и как пациент.

Я киваю, откидываясь на табурете, всматриваясь в потолок. Хладнов уходит на срочный вызов, а я так и смотрю в потолок. Пока не слышу шаги по коридору, затем передо мной вырастает фигура. От неожиданности аж подскакиваю…

Тот парень, который шутил со мной в палате, сейчас стоит прямо передо мной и внимательно рассматривает сверху вниз, затем садится рядом и тихо говорит: