Дочь мэра
Шрифт:
— А номер дашь? — снова наглость, которую я встречаю с улыбкой.
— Дам. При одном условии.
— Я на все согласен!
— В стенах больницы не компрометировать меня, я по-прежнему тут работаю, у меня есть мой план, который я обязана сдать, иначе моя мечта останется только мечтой.
Исаев жмется, кусая губы, а потом кивает, будто бы мое условие ставит перед ним невыполнимую задачу.
— Облачко, ну почему ты так жестока?
— Потому что я будущий хирург.
— Режешь без ножа!
Смеюсь, перекладывая цветы и подарок на подоконник. Очень красивый букет и наверняка
— Перевязка, — поднимаю на него взгляд и снова теряюсь, на этот раз от того, что контакта с кровью не миновать. Один раз получилось, но это могло быть просто случайностью.
— Ну все, как я тебя учил? Херня вопрос, дышим и смотрим на то, какой же я очешуенный. Не дрейф, Облачко!
Глава 16
Пожираю глазами Облачко, абсолютно довольный собой, ее реакцией, даже своей сдержанностью и вообще. Охеренный я пацан, вот и лыблюсь во все тридцать зубов, зубы мудрости давно ушли в утиль, но суть от этого не меняется. Кудряшка подрагивает, нервно улыбается и глаза прячет, потом снова на меня смотрит растеряно и будто с легкой паникой.
— Давай, — перехватываю ледяную ладошку и укладываю себе на грудь. Дышится в разы лучше, моментально. — Я готов.
А младшенький, если бы мог говорить, точно сказал бы «всегда готов». Сажусь на кровать, расстопырив свои кегельки.
Пожираю Облачко, а она снова тушуется, краснеет, но поворачивается к тумбочке и складывает бинты. Дааа. Всматриваюсь в перебирающие вату пальчики, их бы облизать, эти миниатюрные тонкие пальчики.
— Если я вдруг побледнею и начну терять сознание, — шепчет Кудряшка, а меня прорывает на пошлость, сорямба.
— Дыхание рот в рот, и ты спасена. ИТС Э КАЙНД ОВ МЕДЖИК, — напеваю песенку корявым голосом и со слухом, будто бы мне медведь на два уха наступил, еще и попрыгал на них.
Кудряшка вскидывают копну своих волос и смеется. Да. Я просто чудо, лечу людей не прикасаясь. А если прикоснусь…вы обречены выздороветь.
Рот в рот — это огонь, конечно. Хотя хотелось бы пися в писю. Эх, мечты мои мечты.
— Богдан, — серьезно перебивает меня Облачко, одаривая грустным взглядом, пока я поигрываю бровями и мышцами и все одновременно.
Почему-то мне кажется, что все пройдет хорошо. Моя пятая точка неплохо умеет предугадывать дальнейшие события. Даже в самых жарких моментах обычно четко знаю, каков исход будет, обычно правда только позитив предугадываю, но и на старуху бывает проруха.
К тому же, я не Ванга, чтобы прямо сто процентов гарантии давать. Даже презервативы не дают таковую.
— Яночка, давай, жги, — стягиваю с себя штаны, снова ощущая, что у меня там совсем не полшестого, я бы сказал, вообще не полшестого.
Яна с перепугу останавливается и рассматривает Младшенького. Я им еще поигрываю, благо, пацаны умеют и не такие выкрутасы.
— Железобетонное доказательство, что ты мне нравишься, — улыбаюсь, протягивая одну руку к своей Кудряшке, но она
не спешит тянуть свою ко мне, только смотрит слишком серьезно да губки пухлые пожимает.Облачко закатывает глаза, краснея так, что я начинаю беспокоиться о ее давлении, прямо приливает к голове же! А моя кровь приливает вниз. Так и живем, господа хорошие.
— Богдан, ты будь серьезным в такой момент, я прошу тебя.
— Ооо, я очень серьезен, Облачко. Давай.
Толкаюсь ближе к Яночке, представляя совсем другую картинку под словом «толкаюсь», и в целом-то я готов к труду и обороне.
А также к боли и вероятной потери сознания, только для того, чтобы еще раз зацемкать Кудряшку. Меня распирает по швам от странной радости, воспламеняющей кожу в каждом сантиметре, пока я с одержимостью психа слежу за каждым движением аккуратных пальчиков, скользящих по моей коже и рождающих табун мурашек в ответной реакции.
Аж руки сводит, стоит представить эти пальцы совсем в другом месте, например, сжимающими Младшенького. Последний радостно подпрыгивает от предвкушения. Рано, пацан, рано, мы идем тернистым путем, преодолевая максимальные трудности, но мы своего добьемся.
Исаевы не сдаются! Только вперед и с песней.
Яночка резко сдирает пластырь, на что я практически не корчусь и не стону, только шире улыбаюсь несмотря на боль. Она у меня на грани наслаждения или по ощущениям равняется с ней. Пофиг, если моя девочка меня вот так трогать будет.
Если эти пальцы слегка сдвинутся левее и заденут серединку Младшенького. Ух меня подкинет до небес и будет Ор выше Гор.
Замираю от скользящей ударами тока нежности, втягивая аромат Облачко поглубже в легкие. Мог бы еще глубже — забетонировал бы нахер в себе, но глубоко дышать для меня пока что та еще каторга. Каторга, на которой я от радости скачу, и где логика в моем поведении? Ее нет, если напротив стоит такая красота.
Я не замечаю, что там на бедре она делает, вижу только руки и пальцы, а еще слышу рваное дыхание. Плохо, да? Губы прикусывает, веки дрожат, мне вот по факту важно, чтобы она сейчас справилась, словно сам экзамен сдаю.
— Дыши, Облачко, дыши! Как я тебя учил?
Губы кусать я сам буду, а ты дыши полной грудью, моя радость, чтобы показать всем, где же раки зимуют. Кудряшка дышит, грудь высоко поднимается, и я теперь вижу проступающие соски сквозь белую блузку, от этого простого на первый взгляд вида во рту скапливается слюна.
Взгляд поднял! Сам себе приказываю, и очень вовремя это делаю, потому что Облачко начинает дышать поверхностно, теряясь. Мне стоит опустить взгляд, чтобы понять: кровь на месте, и реакция на нее есть, пусть и слабее. Нифига, не сегодня, малыш.
И вообще если падать в обморок, то только от орзазмов.
Резко перехватываю малышку за подбородок и тяну на себя, выдыхая огненный воздух ей в губки, перепуганный намертво взгляд впивается в меня.
Пока она не поняла, что происходит, я продолжаю наглеть и мягко касаюсь губ, почти невесомо, провожу языком по верхней, смещаюсь на нижнюю, сгорая от удовольствия и острого желания перекинуть ее сейчас на себя и провести руками по бедрам, стягивая с нее брюки. Ах.
Вау. Спелые ягодки такие сладкие! Хочу еще.