Дочь Вороньего Короля
Шрифт:
— Сейчас ты сдохнешь! — пообещал Щит принца, занося свой меч для удара.
А уже в следующий миг тело перестало слушаться своего хозяина — ноги подкосились, а пальцы сами-собой разжались.
«Что происходит, почему я не чувствую ног?» — пронеслась в мозгу мысль, вслед за которой последовала другая. — «Яд!»
Яд, мощный настолько, что даже его верного амулета хватило от силы на пару секунд. Лариэс упал на бок и почувствовал, как изо рта течет тонкая струйка темной крови.
«Проклятье, я все провалил!» — подумал он, глядя на приближавшегося к нему стрелка и слыша шелест вынимаемой из ножен стали. — «Мне нет прощения!»
Да,
Но при всем при этом она приняла участие едва ли не во всех крупных войнах последней тысячи лет и мало кто мог сравниться с нею в ближнем бою.
Первого противника чародейка располосовала от бедра и до плеча легким, почти ленивым движением. Меч следующего, скрестившись с ее вторым лезвием, разлетелся на кусочки, а вслед за этим от шеи отделилась и голова. Третьему она проткнула горло, а четвертого поразила в сердце.
Все это время чародейка двигалась вперед — навстречу колдуну, который до сих пор никак не проявлял себя. Она шла, переступая через обливающиеся кровью тела, не обращая внимания на покойников. Орелия ненавидела причинять боль, и поэтому всегда убивала с одного удара. Тот, кто попадал под ее атаку прощались с жизнью быстро и почти безболезненно, это была единственная милость, которую Целительница была готова оказать своим врагам.
Удар, покойник. Еще удар, еще один труп. Мечи, копья и топоры били по ее телу, оставляя прорехи, сквозь которые тускло блестел металл.
Память о ее славе, память о ее жертве, плата за силу, способную вырывать душу из лап самой смерти.
С каждым новым ударом все сильнее обнажалось тело, а Орелия все больше напоминала искусную металлическую куклу, приводимую в движение набором хитроумных шестерней. Вот только Древняя не была стальной марионеткой, хотя давным-давно рассталась с человечностью, последняя часть которой — живое сердце — сейчас мерно билось внутри несокрушимой брони.
Не знать этого таинственный сковывающий не мог — он был слишком хорошо подготовлен, а значит…
«Значит тянет время», — заключила Орелия, удвоив свои усилия.
Враги, меж тем, успели окружить ее на середине двора, они умирали один за другим, но на смену каждому поверженному заступал следующий. Фанатизм этих людей живо напомнил Орелии безумных культистов-демонологов и не менее одержимых некромантов, с которыми ей пришлось столкнуться века назад.
«Время течет, люди остаются прежними», — с горечью подумала она, — «Ладно, пора заканчивать этот балаган».
Древняя замерла, сложив руки на груди, а в следующую секунду во все стороны от нее ударили десятки стальных лезвий. Ридгар за эту технику в шутку называл ее ежом, конечно же, не при чужих, и Орелия в целом находила такое сравнение самым удачным.
Сотни ножей в считанные секунды очистили пространство вокруг Ступившей на Путь Вечности. Спустя несколько секунд псеводометалл, лишившийся контакта с телом, испарится, но это неважно, потому как цель уже достигнута — на расстоянии в десять шагов вокруг целительницы не осталось ни одной живой души.
Ни одной, за исключением, конечно же, чародея.
«Ну, от сковывающего, способного сбить Ридгара со следа, меньшего я и не ожидала», — спокойно подумала Орелия, разглядывая колдуна, закрывшегося прозрачным щитом, по которому шли трещины.
«Стекло? Оригинально».
— Господин, вы, случаем,
не обучались у Олафа Стекольщика? — поинтересовалась она, готовясь к рывку.— А даже если и так, это что-нибудь изменит? — с легкой усмешкой отозвался враг.
— Нет.
Орелия прыгнула вперед, с легкостью перелетев невысокую преграду, и готовясь спикировать на голову сковывающего. Она с удовольствием бы оставила его в покое и попыталась бы пробраться в постоялый двор через окно или просто прорубив себе путь в стене, но Древняя прекрасно понимала, что профессионал такого уровня наверняка учел подобные возможности. К тому же, недобитые культисты явно не собирались облегчить ей жизнь.
Нет, единственный способ помочь друзьям — как можно быстрее убить этого мага.
«Даже если это помешает мне выяснить, на кого он работает».
Лезвия столкнулись с посохом, и ударная волна отшвырнула ее на несколько шагов. Сковывающий крутанул свое оружие в руке и выхватил длинный меч. Он насмешливо отсалютовал своей оппонентке.
— Кажется, в таких ситуациях принято говорить: ты не пройдешь! — пафосно продекламировал колдун. — Не так ли, госпожа?
Орелия сочла, что отвечать на этот вопрос нет смысла. Она атаковала.
Перед глазами все двоилось, тело свела судорога, а боль была такой, что Лариэс едва не сходил с ума, но все же, он пытался бороться — негнущиеся пальцы тянулись к засапожному ножу в бессмысленной попытке достать оружие.
— Сдохни, еретик! — прокричал стрелок, зависший над ним.
И буквально в следующий миг послышался рев пламени и дикий короткий визг, вслед за которым рядом с Лариэсом рухнуло смердящее паленым мясом тело.
Щит принца неимоверным усилием сумел заставить себя перевернуться и взглянуть вниз — в зал.
Игнис стояла, держась одной рукой за стул и было видно, что каждое движение доставляет девушке невероятные муки. Ее правая рука была окутана пламенем, рыжие кудри развевались, словно на ветру, открывая всеобщим взглядам маску и яростно блестящие глаза.
Она что-то проговорила, выбрасывая вперед руку и растопыривая пальцы, но Лариэс не расслышал — его затуманенный ядом мозг почти отключался, и лишь сила воли не позволяла Щиту принца погрузиться в пучину беспамятства.
В следующий миг несколько небольших огненных стрел сорвались и с умопомрачительной скоростью устремились к оставшимся в живых врагам. Пламя, сотворенное Игнис, возникало из ниоткуда, и ему не могли противостоять ни плоть, ни доспехи. Огонь испепелял людей за считанные секунды, оставляя на их месте лишь кучки жирного пепла, но не перебрасываясь ни на деревянные перекрытия, ни на стены, ни на пол. Игнис великолепно контролировала свою силу.
— Неплохо, малышка, — хохотнул оборотень, добивая последнего противника. — Очень неплохо!
Игнис ответила что-то, а затем ее взгляд переместился на принца. Девушка вскрикнула и, развернувшись, бросилась к двери из постоялого двора.
«Умница», — стараясь справиться с волнами накатывающей боли, думал Лариэс, — «Сразу все поняла. Быстрее, приведи Целительницу к его величеству!»
Тело практически перестало слушаться своего хозяина, но он, собрав остатки сил, пополз к лестнице. Каждый дюйм давался с большим трудом и сопровождался чудовищной болью во всем теле, но юноша упорно продолжал ползти вперед, отхаркивая кровь. Внутри все словно жгли огнем. Боль была просто невыносимая, но Лариэс, как мог, старался не обращать на нее внимания и продолжал ползти. Он должен быть возле принца!