Дочери леса

* * *

Вокруг деревни рос густой лес, и только дорога на запад соединяла ее артерией с городом, по которой все время скакали конные всадники и патрулировала стража. Ну и на востоке, конечно, был выход к солдатской заставе. Только за ней уже лежала земля далийская где возвышался военный форт. И приближаться к нему было смерти подобно.

Грета с дочерьми прикатилась окольной тропой в крестьянский хлев со скотиной. Словно резной теремок возвышался он среди большого подворья. В одной части амбара стояли коровы: одна черная с рогом отпиленным, а другая с белыми пятнами. Левее них в загоне мирно дремали свиньи. Возле буренок стояло длинное корыто с водой — поило.

Колеса метнулись к нему — завертелись — подпрыгнули — по очереди плюхнулись в воду и лихо ополоснувшись, обратились в ведьм. В хлеву было темно, пахло отрубями и сеном. Прямо у ног буренок выросли четыре обнаженные фигуры. Девочки очень волновались. Они никогда не бывали за пределами леса, так еще и среди такого количества людей! Но Грета считала, что к колдовству нужно было приучать с малолетства. Такие ведьмы получались самыми сильными. А коли, какая по глупости погибала, так значит и ведьма из нее толковая бы не вышла.

Животные забеспокоились, и стали нервно постукивать копытами. Одна из коров фыркнула носом. В воздухе запахло испражнениями.

— Тише, тише Петрушка! — Грета погладила корову по ребрам. Она взяла заготовленный фартук и застирала его в поиле. — Теперь животинка, как воду выпьет, так молоко у нас в доме прямо из фартука течь начнет. Следом надо и хрюшек натереть маслом, чтоб жир ихний нам в миску сваливался. Будет и сало в доме... и молоко. Куда ж без него? — Грета поперхнулась и еле слышно попыталась откашляться.

Пока сестры и Грета натирали хрюшек, Веда тихонечко подошла к воротам хлева. Своими пальчиками она зарылась в стог сена. Отсюда хорошо виднелся просторный бревенчатый крестьянский дом, где внутри было светло — горели лампады, подсвечники. За столом сидели люди и весело праздновали день огнестояния. Бегала ребятня. Царила праздничная атмосфера. Стояла наряженная ель, опутанная белыми резными гирляндами из холщевых лент. Какой-то крестьянин в белой узорчатой рубахе играл на непонятном для Веточки струнном инструменте, в народе именуемом "балалайкой".

Девочка оступилась и слишком сильно выглянула из амбара. Ее учуяла собака! Здоровенная псина на благость оказалась пристегнутой цепью к будке, но она так рвалась к амбару и лаяла, что цепка угрожала лопнуть.

В доме засуетился народ: — Кто там идет к нам? — кричали они.

— Зельда пойди проверь!

— Назад чертовка! — бросила из амбара Грета. Веда попятилась назад к коровам.

— Кто там в амбаре шастает, а?! — громко прикрикнула барышня-крестьянка. Она вошла в хлев с лампадой и увидала голую дряблую ведьму с ее обнаженными дочерьми. Грета прищурилась от света и зашипела. — Батюшки!!! — заверещала крестьянка, увидев ее светящиеся глаза. — Упыриха с выводком!!! — С криками она выбежала из амбара. При этом лампада выпала у нее из рук и разбилась, загорелась солома. Веточка от волнения оступилась да и упала в корытце с водой. Полетели брызги.

Коровы испуганно замычали, попятились в угол.

Не прошло и минуты как на крики в амбар прибежали мужики с тесаками и вилами. Они успели погасить пламя, пока оно не дошло до основного запаса тюков — стали топтать его сапогами, снопы искр вырывались у них из-под ног, но к счастью пожара удалось избежать. Крестьяне изловили девчонку и даже не заметили, что рядом с загоном свиней стоят у стеночки три кругленьких колеса от телеги.

Веду закутали в чей-то бушлат и притащили в дом, чтобы осмотреть. Больше всего она боялась, что люди увидят ее маленький поросячий хвостик. Ведь в отличие от рожек, которые надежно прятались под темными волосами, его было прекрасно видно.

— Ты что это? Ты кто такая деточка? Ты же вся мокрая. Околеешь ведь! — удивлялись они. — Чья она? Может Марьянкина племяха?

— Да неееет, светлая та, а эта темная как ворона.

— Говорю вам, там упыриха с выводком была и эта с ними заодно! — причитала барышня. — Скотину нашу извести хотели!

— Да какая тебе упыриха? Ты что самогонки пережрала дура! Не видишь девочка это. Видать потерялась. Ты чья будешь то? Неси платье Люськино, одевать ее будем!

Веда хранила молчание, озиралась по сторонам словно испуганный звереныш. Она знала одно: как только ее волосы высохнут она тут же обратиться в колесо и тогда одному черту известно, что они с ней сотворят. Бросят в печь, изрубят топорами и поминай... как звали. Но вскоре из соседней комнаты вышла барышня-крестьянка и отвела ее в чулан, где велела надеть нарядное платьице. Это-то ее и спасло от разоблачения. Поросячий хвостик теперь надежно прятался под подолом.

— Давай с нами гулять дитятко, а утром выясним, чья ты такая мокрая? — добродушно так — по-простетски предложили мужики.

И народ снова пустился в пляс.

В доме царил настоящий праздник. Веточка смотрела на них с блеском в глазах. Ей было очень завидно глядеть на крестьянских детей. Она жалела, что рядом с ней нет Проклятия. Уж Рыжик бы точно не отказалась сплясать. Сестра всю жизнь мечтала о нормальной семье и сейчас на ее месте должна была быть она.

Веда сидела осторожно, ела мало, больше старалась пить. Незаметно для окружающих она поливала свои ножки чаем, но те слишком быстро высыхали. А когда хозяйские дети потащили ее водить хоровод, то подумали, что она обмочилась. Они стали смеяться и улюлюкать. Тогда Веда почувствовала, что Марька рвется наружу, но сейчас она не могла рисковать разоблачением — вымещать на них свою злость, хотя могла одним злобным голосом повергнуть всех детей в ужас. Пришлось подавить духа.

Детей в доме было много. Они бегали друг за другом, играя в салки, а вскоре и вовсе перестали обращать внимание на мокрое платье девочки. Все были радостными и веселыми. Кругом они водили хоровод вокруг елки и пели песни.

Кстати говоря день огнестояния был последним днем в году. Посему люди помимо праздника изгнания холодов праздновали начало нового года.

На этот случай у них была заготовлена песенка:

"Новый год к нам спешит новый год! Запряжем лошадей и вперед! Новый год к нам идет... новый год! Счастье нам принесет новый год! Но-о-овый год к нам идет! Но-о-овый год. К нам стучится в окно новый год... новый год... новый го-о-о-од! Новый го-од!!!

Веточка очень стеснялась, но через некоторое время освоилась. Ей было здорово держаться за теплые руки хозяйских детей и вместе с ними петь песни.

"Да, да... веселись Наша маленькая девочка. Даем голову на отсечение ты не могла о таком мечтать. Побывать на празднике в нормальной семье. Честно говоря, это Мы разбудили собаку. Не могли же мы лишить тебя такого удовольствия. И в корытце тебя толкнули Мы. Можешь не благодарить Нас, но Мы заботились о тебе" — прозвучал голос Апокрифезиса, напомнив девочке о том, кто она такая".

Веда ничего не ответила... разве что только улыбнулась.

Но веселье продолжалось недолго.

— Наших побили!!! Наших побили!!! — послышались крики с улицы, а следом стал бить тревожный колокол.

Люди стали хватать вилы и выбегать из своих домов. Начался переполох. Оказывается в эту ночь, далийские воины решили воспользоваться праздником и напали на заставу. Сами они жили другим календарем, и новый год, а тем более праздник огнестояния никогда не праздновали, в отличие от белогорских вояк, которые уже успели набраться в стельку. Весь гарнизон вырезали по-тихому и сейчас пара десятков воинов вломились в деревню, чтобы устроить резню. Люди в страхе стали собираться в западной части деревни, чтобы в случае чего кинуться врассыпную в лес.