Доктор Данилов в МЧС

С внуком Наталье Борисовне повезло – золото. Даже удивительно, как от таких оболтусов, как дочь с зятем, мог родиться такой умный и послушный мальчик. Другие в три года носятся по квартире, ломают и бьют все, что под руку подвернется, а этот сидит на ковре и из конструктора домики строит – не нарадуешься. Как такого хорошего ребенка лишний раз не побаловать?

– У бабы алака е? – как бы между делом поинтересовался внук.

Он никогда ничего не клянчил и не выпрашивал, не то что другие дети. Спросит – есть, мол, шоколадка? – и если нет, вздохнет жалобно-жалобно, но никаких истерик устраивать не будет. Нет так нет. Маленький, но понимает лучше иного большого.

Наталья Борисовна метнулась к кухонному шкафчику, но полка со сладостями была пуста. Там лежала только ее любимая пастила, но ее внук Коля не уважал, не нравилась она ему почему-то.

– В магазинчик! – засуетилась Наталья Борисовна. – За шоколадками идти надо!

Сетевой супермаркет «Пять копеек» находился в соседнем доме. Пока оденешь Коленьку (долго зимой одевать ребенка, ой долго) да пока с ним спустишься… За это время одной уже обернуться можно, тем более что днем очередей никогда нет.

– Коленька, ты посиди, поиграй, а я быстро-быстро сбегаю в магазинчик за шоколадками, – сказала Наталья Борисовна. – Ладушки?

– Бысло-бысло? – уточнил внук.

– Быстро-быстро! Одна нога здесь, другая там! Только ты ничего не трогай, договорились?

Про «ничего не трогай» было сказано чисто для порядка.

– Холосе, – согласился Коленька.

– И маме с папой не будем рассказывать, что ты один дома оставался?

– Не будем.

Дочь категорически, до истерик, запрещала оставлять Колю одного дома. Ей делать так легко, но зачем ради пятиминутной прогулки вытаскивать ребенка зимой из дома, да еще в ветреный неуютный день?

Наталья Борисовна перекрыла газ и воду (внук, конечно, ни к конфорке, ни к кранам не полезет, но так спокойнее), оделась, обулась и умчалась в магазин. Так торопилась, что шапку забыла надеть, но возвращаться не стала, потому что плохая примета. Лучше бы уж вернулась и дома сидела бы, черт с ней, с этой шоколадкой. Сама Наталья Борисовна впервые попробовала шоколад в первом классе, подруга угостила. И ничего ведь, не померла в детстве без шоколада.

Когда и где у нее из кармана пальто украли кошелек, в магазине или на обратном пути, Наталья Борисовна так и не поняла. Да и незачем было анализировать. Важен итог: стоит она перед закрытой дверью, за которой остался ее внук Коленька, а ключей-то нет. Тю-тю, свистнул кто-то ключи.

«Не иначе как этот небритый ханыга в магазине, – подумала Наталья Борисовна. – Он, он, кроме него некому. Чтоб ты подавился, проклятый, моими деньгами!»

Давиться особо было нечем, потому что сумма в кошельке лежала небольшая: каких-то пятьсот с небольшим рублей, сдача с единственной тысячи, с которой Наталья Борисовна отправилась в магазин. Но ключи! Ключи, которые по вечной привычке лежали в кошельке!

– Так удобно: все самое ценное в одном месте, – отговаривалась Наталья Борисовна, когда дочь советовала ей таскать ключи отдельно от денег. – Сумку я часто с собой не беру, а так – сунула кошелек в карман и вышла.

Вот и доходилась. Хоть стой, хоть падай, хоть волком вой. Наталья Борисовна и впрямь завыла. Стояла под дверью, утирала поочередно обеими руками лившиеся из глаз слезы и голосила до тех пор, пока с той стороны не услышала:

– Баба, это ты?..

На вскрытие дверей спасатели выезжают часто, потому что крепких металлических дверей в стране много. Любит наш народ надежность и основательность. Мой дом – моя крепость. Пусть плохонькая, но ворота должны внушать уважение.

Дверь у Натальи Борисовны была не абы какой, местного, подмосковного производства (про такие, издеваясь над их надежностью и шумоизоляцией, говорят: «Две железки сложено, горсть соплей положено»), а крутой, дорогой, как божился менеджер-обмерщик, европейской сборки. Какая может быть у двери сборка (это же не автомобиль!), Наталья Борисовна так и не поняла, но дверью была довольна: тяжелая, надежная, открывается-закрывается легко, и замки не простые.

– Замки – гадость! – высказался самый старший из трех приехавших спасателей.

– Нижний – да, – согласился второй, помоложе. – А верхний отверткой открыть можно.

Сказал – и сделал. Согнулся над замочной скважиной, поковырялся в ней каким-то длинным шилом, повернул, а когда замок дважды лязгнул, открываясь, выпрямился и удовлетворенно сказал:

– Одной проблемой меньше!

– Проблем столько же, – возразил старший, указывая глазами на нижний замок. Будем вскрывать.

– Вскрывать?! – ахнула стоявшая чуть поодаль, чтобы не мешать, Наталья Борисовна. – А потом дверь менять придется?

– Да, – ответил спасатель. – Мы ее с петель срежем, иначе не открыть.

– А по-другому никак нельзя?!

Наталье Борисовне очень не хотелось ставить новую дверь. С долгами по этой-то только год назад рассчиталась. А жить без надежной двери было нельзя: выбьют ногой наркоманы и унесут все ценное в пять минут, у них это быстро.

– Нет, – спасатель провел пальцем по двери, – к замку не подступиться.

– Изнутри можно, – сказал самый молодой из спасателей. – С той стороны прямой доступ. Перепилю засов без проблем. Вам, гражданка, чего меньше жаль – стекол или двери?

– Стекол, конечно, – ответила Наталья Борисовна и тут же забеспокоилась. – Только вы, пожалуйста, как в квартиру попадете, на внука наденьте комбинезон, куртку и шапку, а потом загоните его в ванную и тогда уж пилите, чтобы он не простыл. Квартира-то без стекла сразу выстудится! И пусть из ванны не выходит! Скажите ему построже!

– Да я аккуратно вырежу дырку, чтобы только руку просунуть и, как в квартиру попаду, сразу же заткну ее чем-нибудь, – ответил парень. – Выстудиться не успеет, я быстро.

Проще всего было бы перелезть на лоджию к Наталье Борисовне от соседей по этажу, но они были на работе. К верхнему соседу, чокнутому мужику по прозвищу Леший, Наталья Борисовна даже и не подумала обращаться, зная, что тот никого к себе на порог не пускает. Она поднялась прямиком на пятнадцатый этаж к Ларисе Ивановне. Та оказалась дома и, конечно же, согласилась помочь, только дорожку из газет быстро накидала от входной двери до балконной, чтобы не пришлось после делать уборку.

Александр Никитич в это время сидел на кровати под балдахином и писал фантастический роман. Это было его тайной страстью, а писательская слава – заветной мечтой. Фантастику Александр Никитич выбрал не случайно: он с детства зачитывался Беляевым и Жюлем Верном, позже добавил к ним Брэдбери, Азиимова и Стругацких. «Трудно быть богом» он читал столько раз, что без труда смог бы пересказать близко к тексту. Но читать – совсем не то что писать.

Конечно же, и на творческом поприще хватало завистников, ничего не отвечающих на письма с вложенными рукописями, но Александр Никитич не отчаивался. Капля камень точит: рано или поздно он непременно пробьется. Идея писательства овладела им поздно, лишь после выхода на пенсию. Сначала Александр Никитич пытался писать мемуары, но потом понял, что фантастика ему как-то ближе.

Сегодня творилось не очень хорошо, нужные слова подбирались с трудом, через пень-колоду.

«Третью Катастрофу в Изменчивой Реальности вызвал ядерный взрыв невиданной мощности, уничтоживший три четверти населения. Оставшиеся в живых быстро добили друг дружку при помощи менее мощного оружия, и жизнь снова получила в этом мире шанс начать все заново. Память о том самом взрыве навсегда осталась на поверхности планеты в виде огромного шрама длиной более полутора километров. Новые Люди, со временем заселившие эти места, называют гигантскую трещину в базальте, в которую с грохотом низвергаются воды величественной реки, Мосиоа-Тунья, или Гремящий Дым. В Изменчивой Реальности обычно используют другое, менее поэтичное название – Водопад Виктория…» Нудновато как-то сегодня выходит.