Доктор Sex

Славик уходит тоже, оставляя нас в палате вдвоем.

Мы произносим одновременно одними губами:

– Лжец!

– Врушка!

Женщина на второй кровати хватается со стоном за бок.

Возвращая маску на место, поворачивается к пациентке.

– Что у нас здесь?

– Желудок болел... Вырвало. А сейчас живот, - сжимая зубы тихо скрипит пациентка.

– УЗИ делали?

– Нет, привезли только...

– Няшина. Твои версии?

– Аппендицит, - выдыхаю я.

– Покажи точку МакБурнея.

Вежливо задирая кофту, жму пальцем.

Пациентка громко вскрикивает, отталкивая мою руку.

– В хирургию! Аппендицит!
– командует он.

Мы подходим к следующей.

Он словно ждёт пока я ошибусь, чтобы взорваться и разнести меня в пух и прах. Его даже слегка потрясывает от злости. А за что?! За что??

И мне по какой-то важной, но неосознанной причине очень важно не ошибиться! Очень! Не потому что я боюсь, нет.

Мы словно даём так друг другу сейчас пощёчины. Он - вопросами, я - ответами.

Я не понимаю за что мне этот тон. Но очень хочется врезать в ответ посильнее! Р-р-р-р...

Потому что ни какого другого способа ему врезать, у меня просто нет!

И я верно диагностирую двух оставшихся. Последняя - разрыв селезёнки. Здесь - просто повезло! Писала реферат по этой травме. Многие симптомы я видела сто раз здесь. И как бабушка их диагностирует - тоже. Я не гений. Я скорее попугайчик с большим объемом памяти. Но сейчас это спасает.

Пациентку увозят. Истомин поворачивается ко мне.

– Лучше б ты, Люба, была такой же бестолочью как твой Гуров. Хоть не обидно бы было.

Что?!

– Любовь Романовна!
– обиженно поправляю его я.

Славик приносит ему кофе. Забирает, стягивая маску вниз.

– Вячеслав Олегович - в мужскую. Любовь Романовна на сегодня свободна.

– Почему ты так со мной разговариваешь?!
– шепотом взрываюсь я, как только Славик выходит.

– "Вы"!
– демонстративно поправляет.

Делает глоток кофе.

– Уйди с глаз. Видеть тебя не хочу...

Швырнув ему его шарф, вылетаю из палаты.

Пошел к черту!

Глава 21. Не дура

Рабочий день тянется как никогда.

В конце дня пишу краткий отчёт по практикантам и план обучения на завтра. Зубарева требует.

Если сократить до смысла, то Славик - есть с чем работать, Гуров - бездарь и ленивец, Няшина - умница и талант.

Не дописав швыряю ручку на стол, откидываясь на диване.

Обидно, пиздец! Хотелось бы гордиться, что моя. Я мне стрёмно…

Курить хочу!...

– Константин Захарович, можно вопрос?
– мой очкарик.

Единственный, кто сидит и честно читает литературу. Все остальные хихикают за дверью ординаторской.

– Давай...

– А почему Вы Любу прогнали?
– поправляет очки.

– Я ее не прогонял, Вячеслав Олегович. Я ее отпустил. Она все свои задания на сегодня за двадцать минут выполнила.

– Аа...

Берусь снова за ручку.

Как хорошо, что у меня нет номера Няшиной.

Потому что бомбит меня не по-детски, и был бы, я бы уже позвонил и вынес так, что мало бы не показалось!

Потому что сказать мне есть дохера чего. И яда у меня с избытком. Аж глаза заливает!

Ну, во-первых, нахера?! Нахера ты мне позволила переместить нас в горизонтальную плоскость, если ты в отношениях? И даже не соизволила их тормознуть после этого. Как-то по-блядски получается! А такой хорошей девочкой показалась...

Во-вторых, в себе ли ты Любочка, после таких оскорблений от своего Гарика, продолжать эту историю?

Вспоминаю прикосновение их рук. Блять!
– выворачивает меня от ревности. Да ты ему этим рюкзаком по морде должна была двинуть! Бегаешь к нему на ночь глядя... Фу-фу-фу!

Ну и в-третьих! Могу понять спонтанный секс, но зачем же врать? Я же задал вопрос в лоб, да? Или я его как-то невнятно задал?

Влюблена ли в другого. Нет, не влюблена.

Или, это правда, что не влюблена? Тогда нахера тебе этот мажор плюшевый?

Какой мотив врать? Попытка усидеть на двух стульях? Некрасиво, Любовь Романовна, очень некрасиво.

Но я рад, что ее номера у меня нет, потому что...

Потому что пиздец как не пишется у меня Люба в это некрасивое дано. Вот вообще… И что если я не до конца уловил происходящее?

Но я, пора уже признать, херово разбираюсь в женщинах. И могу ошибаться как и в этой некрасивой картинке, что сегодня нарисовалась крупными уверенными штрихами, так и в своей оценке Любочки до этого.

Ну что за хуйня такая, а? Два раза в жизни угораздило влюбиться и оба мимо.

Я влюбился?..

Ой, Истомин… Кто тебя проклял?

У меня номера нет, а у Славика есть!
– поднимаю на него взгляд.

Стоять, Истомин! Нет. НЕТ.

– Ты, кстати, тоже на сегодня свободен, Вячеслав Олегович.

– Да? Спасибо! До завтра.

– До завтра...

Прихватив куртку, уходит.

Бросаю на стол опять ручку.

Мм... сука.

Надо как-то резво выплывать из этой истории. Иначе, потом ошметков не соберём. Мирно и уравновешенно я не умею. И я уже готов рвать кого-нибудь.

На телефоне опять вызов от мамы. Четвертый. Я не беру. Она по голосу всегда палит, что у меня что-то не так. А у меня “не так”... И нет сил врать или объясняться

Снова звонит.

Ладно!

– Истомин...
– по привычке брякаю в трубку.

– Костя! Ну наконец-то. Как до кремля!

– Работаю, мам.

– Костя...
– понижает голос.
– А Любочка - это?.. Девушка твоя?

– Чего?!
– прокашливаюсь я.
– Мам! Я же просил предупреждать о визитах! Там, кошка маньячная в конце концов!

– Нет здесь никакой кошки. Только Любочка. А я тебе с утра звоню!
– возмущённо.
– У отца сердце прихватило. Нас на Скорой увезли.

Они живут далеко за городом.

– Е-моё… - виновато затыкаюсь я.

– Но не в твою больницу. Сделали кардиограмму, УЗИ, анализы... Говорят сердце как у быка. Но, ведь, болит! Вздохнуть не может. В общем, нас отпустили. Мы решили заехать к тебе, дождаться, чтобы ты все бумаги и его посмотрел.