Доктор Sex

– Ну, правильно, да, - вздыхаю я.
– Через пару часов буду.

Смотрю в окно. Холодно сегодня. А Люба шарф мне вернула и без перчаток...

– Так и... Любочка!
– напоминает шепотом мама.
– Она тебе кто?

– А пусть сама на этот вопрос ответит, мне тоже интересно!
– психую я.

– Костя...
– осуждающе шепчет мама.
– Ты это прекращай - третировать девочку. Такая хорошая, нам очень понравилась!

– И?

– Я внуков хочу, слышишь!
– с давлением и ещё тише.

– Ой, всё, мам, - закатываю глаза.

В грудной клетке - вакуум.

По стоянке идёт Горыныч с сыном на руках. А рядом его беременная Юля Юрьевна...

И что-то меня это тоже сводит.

Хотя, нет, я не тороплюсь с этим. Тридцать два мне, успею. Это ведь ещё такую принцессу надо встретить, с которой этого всего захочется.

Перед глазами образ Любы.

Блять, ну почему так?!

Рефлекторно мну в кулак лист с отчетом.

– Черт!

Переписываю заново.

Иду к дверям, чтобы разогнать нахрен практикантов, уже трындящих в полный голос.

– Гарик, так мы приглашены на день рождения? Обновим твою бэху?

– Только Любочка, девочки!
– надменно и ехидно.
– Селяви. Праздник дома, с родителями.

Застываю у приоткрытой дверей, пульс громко стучит в уши.

– Будешь знакомить Любу с родителями?

– Да! И если нам повезет, то полетим вместо этой гребанной практики вместе на Гоа или Мальдивы. Отец обещал раскошелиться.

– Любочка не дура...
– хихикают девчонки.
– Я бы тоже с тобой на Гоа!..

– Это, Светочка, только если таки Любочка - дура, - цедит Игорёк.

Ка-а-ак же хочется втащить!

Ну что, Любочка, ты, как и любая красивая девочка - не дура, да? И бойфренда выбрала себе самого перспективного. Не любишь... Оскорбляет он тебя... И трахает убого… Но это же мелочи, правда, когда бэха и Мальдивы?

И навевает мне это сразу Зубареву. И тошно.

А Гарика ее хочется втоптать просто!

Он, пацан, Истомин. А ты - взрослый мужик. Какой смысл в этом конфликте? Не он трахнул твою девушку, верно?

Но мне опять дохера чего есть ей высказать!

Открываю дверь.

– Свободны. Завтра не опаздывать. Журнал где?

– Мы к Вам на стол положили.

С грохотом закрываю дверь. Забираю со стола журнал. Открыв окно, сажусь на подоконник с сигаретой.

Итак...

Листаю в конец, где весь список студентов с телефонами.

Щелкаю зажигалкой, разглядывая язык пламени. Глубоко затягиваюсь.

Вот и номер...

Но Любочка мне в верности и любви не клялась. Что я могу ей предъявить?

Швыряю журнал на стол обратно.

Собираюсь домой. По дороге из принципа покупаю Няшиной теплые кожаные перчатки. Потому что я обещал… А я за свои слова отвечаю.

Глава 22. Родители

– Здравствуйте...
– растерянно мнусь, не выходя из прихожей и глядя в глаза мужчине.

В очень знакомые глаза... А сам мужчина не знаком. У него седые волосы и трехдневная небритость на лице. Прямо как у... Истомина! Только с сединой.

– И Вам ее хворать, - измеряет меня удивлённо взглядом.

– Захар!...
– осекается, врезавшись ему в спину женщина лет пятидесяти, светловолосая и приятная.
– Ой... А Вы?..

– Я живу здесь, - неловко киваю на свою комнату.

Именно из нее и вышла эта женщина.

Переглядываются.

– А я - Наталья Ивановна, мама Кости, - вдруг оживает она, с улыбкой протягивая мне руку.
– А это Захар Петрович - отец.

– Очень приятно... Люба...
– жму ее пальцы.

– Любочка, значит!
– с инициативой.
– Захар, ну что ты встал как столб соляной! А пойдёмте за стол, Любочка.

Подхватывая меня за плечи, ведёт на кухню.

– Мы как раз собрались перекусить.

Бросаю взгляд на нарезку на столе.

Захар Петрович, морщась, достает из бара в кухне спиртное.

– Виски... Текила... Ром...
– всё вражеское. Лучше б коньяка хорошего купил!
– ворчит он.

– Захар!
– шикает на него Наталья Ивановна.
– Ты с ума сошел? Только со Скорой же.

– Так, за знакомство, Наташ, - делает он ей бровями.
– Сам бог велел.

– За знакомство мы без тебя выпьем!
– отбирает у него початую бутылку и ставит на стол.
– Ты садись… садись. Ты нас прости, что мы так ввалились. Костя ничего не сказал, паразит такой!

Они очень простые и позитивные. И я расслабляюсь немного, хоть и положение у меня здесь дурацкое!

– Сваргань что-нибудь, посущественнее, - просит Наталью Ивановну Захар Петрович.

– Оу, - отмираю я.
– А у меня там наготовлено. Нужно только разогреть.

Наталья Ивановна смотрит на меня с умилением.

Я, смущаясь, достаю из холодильника кастрюлю, сковороду...

Наталья Ивановна идёт в спальню к Истомину.

– Ой!
– дергаюсь я, заливаясь краской.

Она замирает с ручкой в руке.

– Там не убрано...
– мямлю я.

Мы же даже постель не застелили. И там... шоколад этот чертов. И все постельное в нем. И даже возможно презервативы. Кошмар...

– Поняла!
– тактично одергивает она руку от ручки.

Уходит в мою комнату. Гостиная... что поделать?

Захар Петрович наливает в рюмочки виски.

Открывает крышки разогревающихся блюд, втягивает носом запах.

– Мм! Красота какая...

Всовывает мне в руку рюмочку.

– Ну, за знакомство, Любочка!

– А Вам же нельзя...

– Да, ерунда. Сказали я в порядке.

Но сам морщится, прижимая ладонь к сердцу.

– В каком порядке?!
– отбирает Наталья Ивановна рюмку, чокаясь со мной сама.

– На Скорой с сердцем с утра увезли...
– Кивает на бумаги на столешнице.
– И не нашли ничего. А он как вдохнет, так за сердце хватается.

Делает маленький глоток из рюмки. И мне тоже приходится. А то как-то неуважительно.

– А можно я посмотрю?
– поднимаю бумаги.