Долго, счастливо

Иногда становится немного жаль, что ты свою любовь выражаешь невербально. Я знаю, что она есть, потому что невзаимным такое чувство быть не может, просто не должно... хотя в последний раз что-то отличное от «мальчишки» в свой адрес я слышал очень давно. Я знаю, что я замужем за ужасным ехидным занудой, которому очень трудно сказать что-либо подобное, но иногда мне нужно не сухое «я тоже», а именно эти самые дурацкие слова о любви.

Смотрю в зеркало и сбрасываю с лица грустную улыбку. К Мерлину все это, мы едем в отпуск, и это само по себе уже свидетельство твоей любви ко мне. А слова я могу себе сам нашептать.

– Странно ты собираешься, - я отправил тебя наверх уже полчаса назад и теперь, поднявшись, застаю тебя гипнотизирующим свитер, который я подарил тебе перед прошлой поездкой. В тот раз ты не вылезал из него всю неделю, оставляя единственной вещью на теле.
– Если ты хочешь взять его с собой, просто уложи его в сумку.

– Угу, - отзываюсь я и с сожалением отрываюсь от свитера - чудесного, мягкого, теплого свитера, который до сих пор хранит аромат хвои и остролиста, а еще - тебя.

– Я отправил подтверждение, так что на две рождественские недели домик наш, - задумчиво треплю тебя по волосам и начинаю доставать свои вещи.
– Так что возьми достаточно вещей, чтобы не ходить в одном свитере все время.

– Угу, - я мимолетно прижимаюсь к тебе, целую в плечо и собираюсь дальше, хотя на самом деле желание у меня сейчас одно: повалить тебя на кровать и начать целовать, требуя своих законных трех слов хотя бы раз в год.

– Поедем туда завтра или после выходных?

– Как хочешь, - пожимаю плечами. Желание не уменьшается, и я, не выдержав, кладу в сумку последний свитер, отставляю ее на пол и обнимаю тебя уже с достаточно серьезными и реальными намерениями.
– Северус...
– я ловлю твои губы в поцелуй, хотя получается немного неловко из-за неожиданности.

Я усмехаюсь и обнимаю тебя, подталкивая к кровати. Все твои эмоции и чувства до сих пор видны, как на ладони, хоть ты и пытаешься, соответствуя образу взрослого, сдерживать себя.

Я люблю тебя, и это в каждом моем движении. Нет, правда, даже если бы я очень захотел, я бы не смог это спрятать, потому что я этим живу и дышу. Поэтому, наверное, переводить дыхание после нашего секса мне всегда так трудно - потому что дух захватывает... я подкатываюсь к тебе под бок и умиротворенно целую в грудь, ласкаю соски и обнимаю крепче.

– Даже это ужасно долгое время, которое мы вместе, не смогло ничего сделать с нашим сексом. Ты по-прежнему великолепен.

– Возможно, потому, что ты невзрослеющий ребенок?
– хмыкнув, расслабленно ерошу твои волосы.
– Ты, кстати, что-то хотел рассказать про свой эксперимент.

– Да. У меня опять проблемы с определением энтропии, я никак не могу понять, в чем дело. Вроде бы и аппроксимирую правильно, десять раз пересчитал, все время один и тот же ответ, а экспериментально не подтверждается, и расхождением не пренебречь...

– Основы проверял? Я ведь много раз тебе повторял, что ты, увлекаясь высшими разрядами, часто упускаешь из внимания основы.

– Проверял, Северус. Все с самого начала пересчитывал. Явно что-то не то...

– Хорошо, когда вернемся, посмотрю в чем дело.

– Спасибо, - я трусь о твое плечо щекой и прикрываю глаза.
– А хорошо, что у нас отпуск, правда?

– Да, - я прикрываю глаза. Сегодня я закончил последний эксперимент и успел изрядно вымотаться.
– Спи, а восхищаться можно и завтра.

– Хорошо, - я засыпаю следом за тобой, нежно целуя напоследок в шею.

– Ребенок...

Через пару дней расслабленной жизни в домике я прихожу с прогулки с букетом из веток остролиста. Я люблю омелу, но ты раздражаешься, когда я вешаю ее на потолок, поэтому я просто ставлю эту композицию в небольшую вазу. Дома это была бы Эрленмайерова колба, но здесь их нет, и поэтому букет смотрится странно для меня - как-то слишком... обычно. И по-рождественски.

На Рождество должны сбываться мечты. Моя мечта - это заветные слова о любви от тебя, но я никогда в этом не признаюсь, потому что моя любовь сильнее каких-то глупых ребяческих желаний.

– Где ты их только берешь?
– я с усмешкой смотрю на букет.

– Нашел, - пожимаю плечами и сажусь в соседнее с твоим кресло, параллельно разматывая шарф и снимая запотевшие очки.

– Опять забыл про заклятье?

– Нет, просто люблю чувствовать что-то такое обычное во время отпуска.

– Ребенок...
– хмыкаю и откидываюсь на спинку кресла.
– Иди сюда.

Я послушно опускаюсь тебе на колени и улыбаюсь:

– Хорошо, что мы вместе, правда?

– Да...
– я задумчиво целую тебя в макушку, в который раз прикидывая, все ли рассчитал для сюрприза.
– Но с твоей настойчивостью было бы странно, если бы было иначе.

Я поднимаю на тебя глаза и прижимаюсь крепче, тихо улыбаясь:

– Спасибо, что тогда вернул меня на Рождество. Я правда не хотел взрывать лабораторию...

– Если бы ты хотел, я бы тебя не возвращал, - усмехаюсь и треплю по волосам.
– Рад, что это заставило тебя задуматься.

– Прости еще раз, я себя ужасно тогда вел. Совсем зазнался...
– я начинаю рисовать на твоей груди узоры.
– Наверное, ты прав, я в отца высокомерный...

– Просто ты начал прыгать выше головы. Для твоего возраста это нормально.

– Правда?
– я смотрю на тебя и целую в подбородок.
– Ты правда так думаешь, или это просто потому, что я твой муж?

– То, что ты мой муж, в данном случае не имеет значения. После крыла тебя все равно сорвало бы в звездную болезнь рано или поздно.

Я задумчиво смотрю в пол и киваю:

– Да, ты прав. Прости, что был таким идиотом.

– Я же сказал - это нормально. Перестань извиняться.

– Хорошо, - я медленно киваю и целую тебя в грудь.

– Молодец, - я прикрываю глаза и мысленно считаю до трех, когда снаружи раздается звук, похожий на салют.