Долго, счастливо
Шрифт:
Я люблю смотреть на очертания твоего лица, ласково гладить тебя по груди и невесомо целовать плечи, жмурясь от острого счастья.
– Ты решил сегодня опоздать?
– я с усмешкой приоткрываю глаза и поворачиваюсь к тебе. Я всегда просыпаюсь за несколько секунд до тебя, но ты так и не научился это замечать. Или научился, но упорно притворяешься.
– Северус, ну могу я тобой полюбоваться?
– вздыхаю в миллионный, наверное, раз в жизни, прижимаюсь еще крепче и трусь щекой о плечо - в отместку. Да, у меня отросла за день щетина, и теперь она колется и щекочет тебе кожу.
– Можешь, но не забывай, что мне тоже сегодня на занятия, - я треплю твои вихры, со сна напоминающие совиное гнездо после охоты за сбежавшей мышью.
– Я могу
– Нужна помощь?
– я целую твою ключицу и внезапно сильно интересуюсь вопросом возбудимости твоих сосков с утра пораньше.
Качаю головой и щелкаю тебя по носу:
– Нет. И перестань. Иди в душ, пока я готовлю завтрак, - я с усмешкой целую тебя и поднимаюсь.
– Я помню просьбу твоего начальства заставить тебя не опаздывать под конец недели.
Я обиженно хмурюсь и, поднимаясь с постели, иду в душ, мстительно обещая:
– Вечером не отвертишься. И вообще на выходных не выпущу из постели. Мы уже неделю не можем нормально домой прийти, чтобы были силы дойти до кровати и что-нибудь в ней делать, а не только спать в обнимку.
Пожимаю плечами и накидываю халат:
– Я, скорее всего, вернусь, когда ты уже будешь спать.
– Только попробуй!!
– я теряю дар речи от возмущения и, подходя к тебе сзади, обнимаю за талию и потираюсь бедрами о бедра.
– Ну Северус...
– Ты прекрасно знаешь, насколько напряженная неделя перед праздниками. Когда она пройдет, тогда и будешь обижаться, - я со вздохом отстраняю тебя и подталкиваю к ванной.
– Иди.
– Ну ничего же не случится от пяти минут...
– Ты не успокоишься за пять минут.
– Ну Северус...
– я иду на запрещенный прием и, обойдя тебя, ловлю твои губы своими, начиная потираться пахом о пах и обвивая твою шею руками.
Я раздраженно отстраняю тебя, прерывая поцелуй:
– Мы договаривались, что в отношении работы ты не будешь вести себя, как ребенок. Я могу не появляться дома до праздников и заблокировать для тебя камин. Ты этого добиваешься?
– Какая разница...
– бурчу я, отстраняясь и проходя в ванную.
– Все равно исход один и тот же - мы только спим вместе. Неделей без секса больше, неделей меньше - какая разница?..
– Ты прекрасно знаешь все, что касается работы и экзаменационных периодов. И, кстати, у тебя сейчас должен быть годовой отчет, если я не ошибаюсь, поэтому ты сейчас должен быть занят не меньше меня.
Я закрываю за собой дверь ванной и тактично молчу, что годовой отчет я уже подготовил, и осталось за эту неделю мне только добавить пару таблиц и собрать подписи ведущих исследователей департаментов аналитики и финансирования. Мне правда нечем заняться на работе, просто потому что из-за сексуальной фрустрации я работал всю предыдущую неделю, как ломовая лошадь. Надеюсь, что на следующей неделе ты все же расщедришься на что-нибудь большее, чем поцелуй.
И вот, наконец, этот день закончен. В сущности, моя работа уже закончена, и мне милостиво позволили не приходить на работу всю следующую неделю, что не может меня не радовать - ведь это значит, что я смогу, наконец, уделить время тем журналам, что лежат на полке с самого начала декабря.
Пройдя в гостиную, я удивляюсь - на кресле лежит твоя мантия. На ней явно выделяются...
Прожженные чем-то следы? На твоей мантии? Нет, это невозможно. Что-то случилось, наверняка... хотя, наверное, ты просто подошел слишком близко к кому-то из студентов. Они же всегда все взрывают... Да. Надо просто убрать ее.
Я подхожу к креслу и беру ее в руки, собираясь уже пойти и начать ее чинить, как меня вдруг...
...переносит портал.
Я оказываюсь на тропинке в лесу. Уже темно - ведь сейчас зима, - и поэтому я на всякий случай держу наготове палочку, ведь мало ли кому могли понадобиться мы с тобой, с нашим достаточно темным прошлым. Конечно, это все позади, но ведь в магическом мире
может произойти все, что угодно...Хотя моя интуиция подсказывает мне, что все хорошо. И я иду вперед, ориентируясь на слабый, едва заметный огонек где-то между деревьями.
И моя интуиция меня не обманывает - в конце дорожки меня ждет... великолепное зрелище. Эта полянка - средоточение всех моих любимых моментов, правда. И арка-вход с омелой наверху, и искрящиеся сугробы в качестве обрамления площадки, и лепестки вишни - именно вишни, не какой-нибудь там сакуры!
– и даже листья на земле, мои самые любимые кленовые листья, яркие-яркие, красные, желтые, оранжевые... словно сейчас октябрь. И я, пройдя под аркой, иду к стеклянному столу в центре, чтобы взять с него свиток. Рядом стоит вазочка с черникой - ну конечно, кто еще мог бы знать, что у Гарри Поттера начинается активное слюноотделение именно от этой истинно английской ягоды?
– а еще у стола витые кованые ножки в таком викторианском стиле, который заставляет меня замирать от восторга перед мастерством сделавшего их человека.
Но свиток нужно все же развернуть, и я медленно опускаю глаза на пергамент, слегка тормозя, чтобы насладиться сполна этой сказочной атмосферой.
Текст свитка плавно переливается от имени адресата к подписи и постскриптуму, меняя цвет от красно-золотой гаммы к зелено-серебряной.
«Доктору Гарри Джеймсу Поттер-Снейпу.
С твоим появлением двенадцать лет назад у меня в спальне ты вырос в законченную личность, добившуюся солидных успехов и открытий. Тогда ты нашел свой якорь - то детское «Мы», которое год держало тебя на плаву и в итоге вновь привело в угол комнаты замковых подземелий. Ты вечно растрепанный и никак не можешь расстаться с этими ужасными носками (и не надейся, что я не заметил, как ты их периодически чинишь и обновляешь заклятьем), несколько раз чуть не разнес лабораторию из-за своей порывистости и безалаберности (впрочем, однажды тебе это все же удалось), до сих пор не можешь сохранять кухню в чистоте, когда на тебя находит приступ кулинарного азарта (да, я все равно замечаю муку у тебя в волосах, даже когда ты ее оттуда упорно вытряхиваешь), у тебя мания медитировать на кольцо и перечитывать контракт, когда меня нет дома, а у тебя есть слишком много времени (не думай, что твое частое обращение к пергаментам на них ничуть не сказывается), ты так и не отучился играть с медведями и моделировать на них свои фантазии о нас (кстати, старайся не забывать их в таких странных положениях на будущее). Ты продолжаешь иногда упускать несколько секунд при заварке чая, в прошлом месяце опять сбегал полетать ночью, хотя мы это обговаривали, не слушаешь, когда я говорю, что тебе нельзя появляться в замке во время проверки мною итоговых контрольных, все еще дуешься, если я отказываюсь следовать твоим глупостям, делаешь вид, что опять забыл, как плавать, когда мы ездим на побережье, продолжаешь присваивать Драко уменьшительно-ласкательные имена, и в тебе никак не кончится подростковая гиперсексуальность, но все же, несмотря на все эти твои недостатки, я с ними смирился и принял, понимая тебя. И каким бы глупым не было это твое «Мы», я рад, что оно существует.
Профессор Северус Тобиас Снейп-Поттер.
P.S.
Не забудь обернуться».
Слезы наворачиваются мне на глаза еще при упоминании кольца и медведей, а к концу свитка я уже откровенно всхлипываю, пытаясь удержаться от дурацкой счастливой улыбки, которая расползается все шире и шире. Я оборачиваюсь и утираю попутно слезы под очками, желая только одного - чтобы этот момент, волшебный, невозможный, невероятный в своей романтичности, никогда не заканчивался, и я мог бы балансировать где-то там, на пике, вершине своей Джомолунгмы, вечно... а ты был бы рядом.
А я спокойно стою под этой романтически-глупой омелой, с усмешкой глядя на тебя и ожидая, когда ты подойдешь достаточно близко, чтобы завершить письмо вслух:
– И все потому, что я люблю тебя, Гарри. Спасибо тебе за сказку, которой ты со мной поделился, - ты плачешь, будто я достал тебе луну с неба, поэтому твои губы немного соленые, хотя я предполагал, что они будут синими и сладкими от черники - я слишком хорошо знаю твою страсть к этой ягоде, тем более посреди зимы.