Долгое лето
Шрифт:
– Обрати внимание, Фрисс, - Некромант оглядывался по сторонам со странной блуждающей ухмылкой. – То, что внизу, - омут Тикоси, и его ил так же ценен, как речное стекло или сталь Иньина. Я не знаю, где ещё в этом мире существует нечто подобное.
– Неприятное болото, - поёжился Речник, - но видали и похуже. И пахнет не отвратно. А если такое дерево растёт в этом иле, стало быть, он очень плодородный. Этим он ценен?
– Та-а-а… Си-меннэль, - покачал головой Нецис. – Это он приводит в движение ваши корабли. Вернее, водоросли тикоси… это удивительные растения, Фрисс, очень восприимчивые к магии и на редкость неприхотливые. Оставаться в живых без света и воздуха, на подкормке олданским студнем… ни одно растение так не живёт, только водоросли
Полог жёсткой листвы сомкнулся окончательно, путники ехали в полумраке, озарённом белесым светящимся мхом. Мох свисал со всех сторон, но Фрисс заметил, что ему не давали разрастаться привольно, - он прицепился только к кускам коры, специально для мха подвешенным к ветвям.
К ветке, обмотанной корнями-переносчиками, спускались сверху верёвочные лестницы, на вид прочные, но Речник не рискнул бы таскать по ним мешки с углём. Над ползучей дорогой, уже без лестницы, бродил по тонким веткам житель и разбрызгивал по светящемуся мху содержимое большого кувшина. Фрисс следил за жителем, пока сверху на охапку тростника, прикрученную к корням, не сигануло что-то большое и рыжее. Речник вздрогнул. Ещё один житель – рыжеволосый и мохнатый хольча, одетый лишь в длинную юбку – проверил, надёжно ли привязан тростник, и с места взлетел обратно на ветки, в зелёную мглу, на три человеческих роста вверх. Речник тихо и протяжно свистнул. Теперь он заметил, что хольчи вовсе не подходят к лестницам – вот один перемахнул с яруса на ярус и пошёл дальше, вот другой мчится вниз по воздушным корням, против хода подъёмника, проворно, как белка. Большая стая мегинов пролетела под веткой, на которой задержались путники. В лапах мегины несли уже знакомые Фриссу тюки. Вода с них уже не капала.
– Движитель хиндиксы – это… болотные водоросли?! – Фрисс посмотрел Некроманту в глаза, пытаясь понять, не шутит ли он. – Река моя Праматерь…
– Я не могу вспомнить, кто открыл свойства тикоси первым, - вздохнул маг. – Надо спросить у Х’сы, он местный – он скорее своё имя забудет. Да, это болотные водоросли – и это смесь, в которой они живут. Непростая смесь, и точный её состав тебе никто не скажет. Равнинные хольчи работали с ней тогда, когда Чьонса носила другое имя, а это дерево было в три раза меньше. А создали её Нерси… Я вижу справа красное зарево, Фрисс. Ты разглядел над ним обрезки Чилонка? Если да – это наша сушильня. Вообще странно, что Х’са обретается там, - весь род Х’сати работает со смесью, а не с тростником. Выгнали они его, что ли…
…Алсаг сунул нос в чашу с зеленоватой жидкостью и обиженно фыркнул, обнаружив там всего лишь настойку на листьях Арлакса – чаша предназначалась для омовения рук, и вода в ней уже пропахла сажей, болотным илом и древесной трухой. Фрисс по привычке пробормотал очистительное заклинание, изгоняя лишнюю муть, и передал чашу Некроманту. Тот слегка омочил ладони и отставил сосуд к стене.
– Хрум-хрум… ничего, уже ничего. Хорошие грибы, - прочавкал с дальнего края платформы широкоплечий и округлый хольча, помешивая длинной палкой в здоровенном котле, и хлопнул по лбу Алсага – кот уже и туда сунул нос. Фрисс подошёл, подобрав на ходу разветвлённую рогульку, - пора было вытаскивать котёл из глубокого очага, больше похожего на земляную печь… вот только была она устроена не в земле, а во влажном дереве, и как оно не загоралось, Речник не понимал до сих пор.
В котле были грибы, коренья и пряности – странные зёрна, белые и красные, весьма острые и жгучие, и на вкус довольно схожие, но Фриссу незнакомые. «Это малик, нерсийская приправа,» - неслышно пояснил Некромант, стряхивая зёрна в отдельную маленькую чашку, свёрнутую из листа. Фрисс сделал так же – кажется, пряность малик была слишком ценной, чтобы выкинуть её, использовав лишь единожды.
– Угощайтесь, - Х’са Х’сати щедро добавил варева в каждую миску. – Вы приехали издалека, разумеется, вы голодны. Нецис, для тебя ещё один черпак – если повезёт, увижу тебя сытым, хоть
раз в жизни. Жаль, выпить нам нечего, кроме воды.Он тронул белый шнурок с привешенным к нему простым серым камешком – этот знак, привязанный к его руке, говорил о том, что Х’са дал обет и выполняет его.
– Не огорчайся, - усмехнулся Некромант. – Я здесь не за тем, чтобы испортить тебе пост или нарушить ваши обычаи. Долго тебе ещё осталось тут тосковать?
– Ещё месяца три, пока накоплю на выкуп, - шевельнул ушами хольча. – Но у нас уже всё оговорено. Её родичи будут мне рады, а мои – рады ей.
– Лучше не бывает, - кивнул Нецис. – Эта смелая дева знает, что ты из Айгената?
Х’са еле заметно вздрогнул и посмотрел на мага в упор.
– Да, и она знает, что это означает, - тихо сказал он. – И всё же она согласилась. Ул’куа Ул’тамайни согласна быть женой того, кто повинуется Аойгену, чем бы это ни грозило нам. А что скажешь ты? Говорил ты уже с Аманкайей Сонкойок?
– Х’са, если я сказал не то – прости, - поморщился Нецис. – Что касается Аманкайи… Это невозможно, Х’са, и я говорил это и тебе, и Алсеку, и ей самой уже двести раз. Вы с Ул’куа смелее, чем я, и я это признаю. Скажи лучше, что в очередной раз случилось под Шалгоном. Стражники в нижнем посёлке были немногословны…
Фрисс вздрогнул и подался чуть назад, по привычке потянувшись за мечом, когда услышал сердитое шипение и фырканье. Хольча оскалил зубы и странно мотнул головой, его волосы встали дыбом, как кошачья шерсть.
– Нецис! Я же просил не называть Шайин Шалгоном! Шалгон давно разрушен, стёрт с лица Страны Дракона, никакого Шалгона уже тысячу лет как нет!
– И именно поэтому там до сих пор исчезают жители, - склонил голову Нецис, недобро сверкнув глазами. – Поэтому камень осыпается под корнями мха, а плоть стекает с костей, и поэтому из болот вылезает нежить, и вытекает Квайя. Потому что Шалгона давно нет, и Ксиннирга давно нет, и Нерси’ата нет… Нелепые слова, Х’са. Шалгон ещё там, а Ксиннирг ещё тут. И одного несчастного принесли в жертву богу Шалгона и Ксиннирга…
– Синхи, - прошептал хольча, неохотно кивнув. – Так и есть. И это омерзительно. Он из рода Та’накаси, ещё юнец… ушёл за грибами и не вернулся. Лес вокруг Шайина уже прочесали, никто не выходит за ворота без оружия. Это Нерси, больше некому. Только они поклоняются этой тлетворной твари…
– Это отщепенцы, - покачал головой маг. – Среди Нерси уже нет почитателей Змея-с-Щупальцами. Это редкие безумцы… и не думаю, что они пересекли полстраны в поисках жертвы. Ты смотри за окрестностями Чьонсы… мало ли, вдруг это выползло из камней Ксиннирга… а я посмотрю, чем пахнет в лесах Шалгона и Текиоу. Надеюсь, больше никто не пострадает.
Фрисс слушал и переводил взгляд с одного изыскателя на другого и чувствовал себя гостем на собрании Чёрных Речников. «По всей Кецани земля сочится Квайей, и отовсюду лезет пакость,» - размеренно подумал он. «Видимо, и сюда в этом году дотянулась та тварь из пустыни… Ангахар?»
«Си-меннэль,» - голос Некроманта даже в мыслях был шелестящим. «Не надо всё валить на Ангахара. Это местная, нерсийская, пакость, плоть от плоти Пурпурного Леса, и здесь всегда так – что в этом году, что в прошлом. Змей-с-Щупальцами явился сюда гораздо раньше людей, а может, и всегда жил тут…»
– Ахмер ди-Нхок прислал мне недавно весть, - Х’са, вытерев жирные лапы о циновку, уже копался на полках. – Ты ведь был у него на днях?
– Был, но погостить не удалось, - кивнул Нецис. – Ничего дурного с ним не случилось?
– Не уверен, - Х’са нашёл сложенный вчетверо обрывок листа и снова сел на циновки. – Ахмер пишет, что своими глазами видел в Отикке личинок да’анчи, меняющих форму. Я бы не сказал, что с ним всё в порядке…
– А мы с Фриссом видели их в Тиэну, - ровным голосом ответил Некромант. – Огромный рой на пике трансформации. Если моих слов мало – спроси Ратханканара и Нгат’тарку, они уничтожали этих личинок вместе со мной. И я не поручусь, что другой рой не летит сейчас к Чьонсе. Личинки расселяются, Х’са. Это год, когда пустыни выходят из берегов. И в этом году личинки разлетелись очень далеко.