Долгое странное путешествие Сета Гейтса

И это оказалось тяжелее всего.

Если бы меня попросили представить что-то вроде Большого Баббла, я наверняка предположил бы, что жертв катаклизма будут доставлять домой на автобусах, ну или типа того. Что будут психологи, которые помогут нам освоиться на первых порах, или хоть какая-то адаптационная программа. Ну, короче, государство станет действовать, как оно обязано в подобных ситуациях. Но, судя по всему, там наверху что-то заклинило, и они ни черта не смогли наладить. Они были очень осторожны и продержали нас в карантине три с лишним дня. Они кормили нас, обеспечили туалеты и весь необходимый минимум. Но никто не позаботился принести нам свежую одежду или хотя бы просто одежду, которая пришлась бы впору. И когда они наконец решили отпустить нас, то проделали титанические усилия, чтобы привязать наши новые лица к старым документам. А потом просто открыли проходы в ограждениях.

Они не позвонили нашим родственникам. Не сделали ни-че-го.

* * * * *

Многие девушки так или иначе поддерживали контакты со своими близкими по телефону, так что за баррикадами все-таки ждали тысячи родственников с плакатами в нашу поддержку и табличками со старыми именами жертв Баббла. Но большинству из нас пришлось полагаться только на свои силы. Все автобусы из-за последствий катаклизма ходили не по расписанию. У меня не было подходящей обуви, а одежда болталась как мешок, так что четыре мили до дома никак не выглядели приятной прогулкой. Я с трудом протиснулся через плотную толпу и проковылял пару кварталов, а потом мне повезло поймать такси. Когда я забрался на заднее сиденье, водитель не сразу включил счетчик. Сперва он внимательно посмотрел на меня в зеркало заднего вида, хмыкнул и, наконец, спросил:

– Слышь... А ты, небось, из этих "Баббл бэйби", а? Говорили, вас сегодня выпускают...

– "Баббл бэйби?" - процедил я.

– Ну, так вас назвали в вечерних новостях. Ну, то есть, тех людей, которые были там, внутри... В Баббле, короче.

Я пристально посмотрел на него в зеркало. Уж не знаю, как выглядело мое лицо. Большинство жертв трансформации стали девчонками в возрасте от 13 до 17 лет, и я оказался ближе к нижней границе. Не знаю, насколько устрашающей может быть 14-летняя девочка, но видимо что-то в моих глазах заставило водилу заткнуться. Оставшаяся часть пути прошла в тишине. Скоро мы были на месте. Я выгреб мелочь из кошелька, машина отъехала, и я остался один на зеленой лужайке у крыльца родного дома.

Мне не хотелось идти туда. Темнело, моросил мелкий дождь, я быстро вымок и продрог, но этот дом больше не казался мне надежным убежищем. Наоборот, он пугал меня. И когда входная дверь распахнулась, я сделал все, что мог, чтобы не броситься наутек.

Вышла моя жена, Синди. Ей было 39, и для своих лет она выглядела чертовски хорошо. Она принадлежала к южно-итальянскому типажу: невысокая, подтянутая, смуглая. На ней были простые джинсы и свитер, черные волосы с легкой проседью стянуты в хвост. Она выскочила на крыльцо, ошеломленно посмотрела на меня, а потом медленно пошла навстречу. Чем ближе она подходила, тем больше ускоряла шаги. И вот она схватила меня в охапку и заключила в объятия.

Конечно, ей хотелось поддержать меня, и в этом желании не было ничего плохого. Но в последние три дня меня окружали только жертвы Баббла, и я мало видел взрослых людей после своей трансформации. А она была первым взрослым человеком из тех, кого я знал. Раньше я возвышался над ней на целый фут. Я был намного сильнее. Теперь она оказалась на дюйм выше. Она схватила и обняла меня, словно маленького ребенка. Я почувствовал, как наши груди прижимаются друг к другу. Мне захотелось отпихнуть ее в сторону и вырваться, я с трудом удержался от того, чтобы начать молотить ее кулаками.

– Сет?

– прошептала она.
– Я так волновалась. Почему ты не позвонил?

– Паап?

Я оглянулся - и да, это были мои дети. Они появились в проеме двери: Тара, моя 15-летняя дочь, и Адам, 17-летний сын. Они не так спешили, как Синди. Адам, похоже, понял, что мне сейчас не очень-то хочется прикосновений. Нет, он не боялся меня, просто приобнял дружески и отошел в сторону, пропуская Тару. Ее решимость, кажется, улетучилась, когда она подошла ближе - объятия получились какими-то вымученными - как будто она не до конца разобралась, кто я.

– Сет?
– спросила Синди.
– Ты в порядке? Ты можешь говорить?

– Угу.
– ответил я высоким и чуть хрипловатым голосом.
– Говорить я могу.

– Давай зайдем внутрь.
– предложила она.

Я пошел за ними в прихожую, потом в гостиную. Уселся на стул - чтобы не сидеть рядом с кем-то на диване. Помолчали.

– Ну, так что случилось?
– жизнерадостно начала Тара.

Я посмотрел на Синди, потом на детей.

– Ребята.
– сказал я Адаму и Таре.
– Оставьте нас с вашей мамой одних на минутку.

Дети посмотрели на Синди, она кивнула. Меня ужасно поразило это небольшое изменение - они спрашивали разрешения у нее. Я больше не был авторитетом. Дети встали и ушли наверх, в свои комнаты.

– Итак...
– начала Синди

– Да...- согласился я.

– Итак, у тебя есть хоть какие-то идеи, как нам теперь жить дальше?
– спросила она

– Думаю, это больше зависит от тебя, чем от меня.
– сказал я.

– Почему ты перекладываешь на меня всю ответственность?!

– Я не перекладываю ответственность. Я просто... Ну смотри. Я сейчас в полной жопе... Я даже не могу понять, как себя чувствую. Я не знаю, есть ли у меня работа. Я не знаю, как это все отразится на мне. Я даже не знаю, может я теперь не так умен, как раньше, или люблю совсем другую пищу. Я даже не знаю, кто я теперь. Так что на этот вопрос проще ответить тебе, чем мне. Потому что ты по крайней мере знаешь, кто ты.

– Но...

– Синди, я три дня спал в вонючей палатке, носил эти вещи - надо же, ведь это же были мои собственные вещи! Я спал в этой чертовой палатке, пользовался переносным сортиром, ел, что попадется - и все это время думал об одном: как ужасно мне хочется вернуться обратно к моей старой жизни. И понимал, что это абсолютно нереально, невозможно, что прежней жизни уже никогда не будет. И скажи теперь, что я неправ.

– Я...

– Я тебе больше не муж.

– Ты всегда будешь моим мужем!

– Синди, ты и правда веришь в это?
– спросил я так мягко, как только мог. Ты хочешь быть... ты сможешь заниматься любовью с человеком, который выглядит вот так? С девчонкой-тинейджером? Даже если внутри это по-прежнему я?

– Я... Я не знаю.
– она начала плакать.
– Я могла бы попробовать. Но нам не обязательно думать об этом прямо сейчас. Ты все равно всегда можешь жить с нами. Ты все равно можешь быть от...