Долгожданная кража

А тут Галина решила: поеду — и всё тут. Оделась соответствующе — курточка старенькая, сапоги. Не в туфельках же ехать — холодно уже, да и асфальта тебе там никто не обещал. От автобуса ещё километров пять пешком грязь месить. На попутку в выходной надеяться не приходится. Ну вот, собралась, поехала. Гостинцы кой-какие заранее купила.

На автовокзале давка. Автобусы, которые не межгород, а так, в сельскую местность, народ штурмом берёт. Тут уж у кого как получится. Вон какие-то две тётки собачатся. Уж и автобус ушёл, а они всё уняться не могут, доказывают друг другу, у кого прав больше уехать.

Галине повезло, удалось билет купить. Но иметь билет и уехать — это ещё не одно и то же. Пошла проверить, не поменялась ли площадка, с которой автобусы в их сторону отправляются. Проверила, успокоилась — всё как прежде. До отправления ещё час почти, а присесть негде. В зале все места заняты. Приметила одну женщину с девочкой, вроде приличная, доверие вызывает. Подошла, попросила за сумкой своей присмотреть. Вот тут, мол, пусть постоит, а вы поглядывайте, мало ли что. Та пообещала, не беспокойся, дескать.

Как время скоротать? Да легко. На вокзале всегда интересно за людьми наблюдать. Угадывать по поведению, по одежде, по вещам: вот этот туда едет, а эти вон туда-то. Пусть никогда правду и не узнает, но всё равно. Хотя иной раз можно и проверить. Вот этот дядька, например, которого она определила, как небольшого начальничка из областной столицы, направился на выход. Дай-ка, посмотрю, может к Вологодскому автобусу пойдёт. Точно, туда и топает. Так что я молодец, правильно угадала.

И вдруг, как ожог в сердце — голос знакомый. Ещё не сообразила, чей, но сразу мурашки по телу и дыхание сбилось. И почти сразу поняла, чей это голос — это же «Петра», обидчика её шелудивого. Начала всматриваться –ничего не понять, народ на посадочной площадке на Вологду клубится беспорядочно, а голоса больше не слышно. Подошла поближе и увидела — вот он, гад! Одет невзрачно, глазу не за что зацепиться, но она бы его из тысячи узнала. В руке бумажка какая-то, билет, наверное. Вот сейчас сядет в автобус — и пиши пропало, укатит, гад, а там ищи — свищи. Её-то уж точно в автобус не пустят без билета, да и что она в этом автобусе делать будет?

Подошла поближе и чуть со страху не умерла — «Пётр» прямо по ней мазнул глазами. Но не узнал, видно. Да и как узнать, если она сегодня словно старушенция деревенская одета?

Что делать, что делать? Бежать за милицией? Тут пока бегаешь, автобус уйдёт, да может и нету поблизости никакой милиции. Кричать? — Так спугнуть можно. Опять же, а кричать-то что? Не будешь же кричать правду о том, что он с тобой сотворил — только народу повод поглумиться над собой дашь. А пока люди соображают, что к чему, этот её Пётр сбежать успеет. Стала вспоминать, чему её эти два парня из милиции учили, пока сидели у неё дома в засаде да чай пили. Только мысли все враскоряку — не лучший момент для спокойных размышлений. И всё-таки что-то блеснуло на задворках сознания. И больше уже ничего не думая, Галина протиснулась поближе к своему обидчику сзади и встала вплотную к нему. Теперь надо немного постоять, чтобы окружающие привыкли — стоит тут тётка и стоит.

Целую минуту ждала. Слава богу, ничего не происходит. А сердце бухает так, что окружающим слышно, наверное. «Пётр» стоит спокойно, всё внимание на дверь «Икаруса» — вот-вот посадка начнётся. Теперь пора. Ну, господи, помоги! (А кого ещё просить в такую минуту?) И с громкими воплями «Ой, украл!» Галина что есть мочи обхватила сзади своего обидчика.

Сработало. Окружающие люди начали оглядываться на крики и даже слегка расступились так, что образовалось немного свободного места. А Галина продолжала верещать:

— Вор! Вор! Украл! Кошелёк украл! Держи вора!

Держать вора — это всегда интересно. Где тут вор? Кто кричит? Праздный народ вокруг начал оглядываться на крики, придвигаться поближе к эпицентру скандала. Теперь через это кольцо вырваться было бы не так-то просто. Только Галина этого не видела и об этом не думала. Ей было важно не упустить негодяя. А негодяй очухался от неожиданного нападения и начал вырываться. Это ему почти удалось, но тут их взгляды встретились, и вот теперь-то насильник узнал свою жертву.

Секундный ступор, а потом «Пётр» рванулся с удесятерённой силой. Куда тут девушке удержать крепкого мужика! Вырвался, но пробиваться через толпу не стал, правильно рассудив, что это будет затруднительно. И потом, убегающий всегда виноват. Могут ведь и поймать, и люлей наложить в горячке-то. «Пётр» избрал другую тактику. Он деланно развёл руками:

— Катюха, ты откуда здесь?

И к народу:

— Граждане, это знакомая моя, Катерина! Шутит это она так! Всё — всё! Не обращайте внимания!

Кто-то из толпы и впрямь потерял интерес к происходящему — глупая шутка, позабавиться нечем. Но два паренька в военной форме с курсантскими погонами продолжали внимательно наблюдать за происходящим и даже подобрались поближе.

А Галине упоминание имени Катя, которым она назвалась тогда своему обидчику, будто сил придало.

— Врёт он всё! Вор! Вор! Люди, не верьте. Я его не знаю. Меня Галя зовут.

И вот тут нервишки у «Петра» не сдюжили. Он ломанулся прямо сквозь плотное кольцо людей и даже смог немного углубиться, но, на свою беду, завяз. А тут и курсанты эти подоспели, взяли крепенько «Петра» под белые ручки, да так, что тот скривился от боли, но продолжал гнуть свою линию:

— Ребята, да что вы, в самом деле, шутка это всё. Не верьте ей.

Но в голосе его уже начали проскальзывать истерические нотки. Галина, поправляя растрепавшийся платок, приблизилась к своему обидчику и сердито сказала, чеканя каждое слово:

— Меня зовут Галина, понял, козёл? И ты меня ещё не знаешь.

Она даже хотела плюнуть в ненавистную рожу, но погасила столь уместное желание — вдруг в этих замечательных военных ребят попадёт ненароком? А у них возник вопрос: кошелёк-то где? Надо бы найти.

Тут Галина слегка стушевалась, но на её счастье, вопрос развития не получил, когда вместо кошелька один из курсантов вытащил из-за опуши штанов задержанного выкидной нож. Ну, теперь-то его точно надо в милицию! Люди, обступившие место происшествия и вытягивающие шеи, чтобы получше видеть происходящее, теперь послушно освободили проход: надо — значит надо. Военные знают, что делают. Нашлись ещё добровольцы помочь курсантам и потащили упирающегося и всё ещё лепечущего про какую-то то ли ошибку, то ли шутку парня в милицейский пикет.

В пикете он окончательно понял, что влип бесповоротно, и остатки самообладания покинули его. «Пётр», уже не пытаясь бежать, рухнул на заплёванный пол к ногам Галины и начал умолять простить его, что ему в тюрьму никак нельзя, что там таких не любят.

— Катя, Катюша, или Галя, Галенька, я жениться хочу. Выходи за меня… И всегда хотел, не успел только. — пыхтел он, захлёбываясь слезами. — Я тебя на руках носить буду… детишки… А там же меня…

Курсанты начали переглядываться — дело принимало совсем другой оборот. Но это было уже неважно. Заполняя собой оставшееся свободное пространство, в пикет заходил старший лейтенант Барыкин со своим невзрачным помощником Гришкой.