Долина раздора

– Я распоряжусь, чтобы вещи доставили в вашу комнату, лейтенант, - кивнул ему на прощание пилот.
– Вас уже ожидают.

На площадку из административного здания вышли двое в серых монашеских рясах. Один был слишком высок для человека, а второй, рыжебородый, хоть и мог посоревноваться шириной плеч со своим товарищем, макушкой едва достигал его пояса.

– Спасибо, капрал, - кивнул лейтенант пилоту и, дождавшись, когда обручи, в которых еще медленно вращались лопасти винтов, поднимутся вверх, сдвинул боковую панель кабины.

Рыжебородый гном приветливо кивнул лейтенанту, глазки великана-огра же хмуро посматривали из-под массивных надбровных дуг:

– Я брат Шалор, это достопочтимый брат Ар.

Скулы гнома перерезал кривой шрам от клинка, щеку украшала звездообразная отметина от клюнувшей в скулу стрелы. Рукава рясы плотно сидели на мускулистых руках, сбитые костяшки пальцев выдавали профессионального драчуна. Мысленно кивнув своим догадкам, лейтенант перевел взгляд на высившегося рядом с подземником великана. Огры были редкостью даже среди разношерстных рядов Ордена, выделяясь невиданной силой и устойчивостью к воздействию эфира. А так же обладали своенравным, неуживчивым характером. Хотя простой дикарь никогда не смог бы служить в рядах инквизиции.

«Да уж, бойцов святых отцов под рясами не спрячешь», - с улыбкой подумал лейтенант. Хотя и гном, и огр сейчас носили скромные монашеские одеяния, он чувствовал, что перед ним опытные воители инквизиции. А в ее рядах служили немногие, и только сумевшие обучиться управлять смертоносными механическими доспехами.

– Лейтенант Агатон из отряда «Ирбис», - он отдал честь.

Братья склонили головы, сложив накрест руки перед грудью.

– Шаловливые котята?
– уважительно протянул гном брат Шалор.
– Элитные разведчики Армии. Непростая работенка у вас, ребята.

«Вот и еще один знак, что он не обычный рубака, раз знает и домашнее прозвище отряда», - убедился Агатон.

К каждому отряду помимо официального названия приставало и свое шутливое прозвание. Правда, знали его обычно только служившие в рядах соратники. А право так называть отряд стороннему чужаку еще надо было заслужить.

– Везде своя специфика, - уклончиво ответил он брату Шалору.
– И не всегда монстры опасней простых людей.

– У нас хватает и того, и другого, - усмехнулся гном-монах.
– Так что будем рады вашей помощи.

– Святой отец просил не задерживаться, - прогрохотал огр.
– Время конечно и не подобает его тратить впустую.

– Да, не будем заставлять ждать святого отца, - кивнул гном.
– Прошу за мной, мессир инквизитор уже справлялся о вашем прибытии.

Огр потопал в административный корпус. Лейтенант последовал за ним, идя рядом с гномом. К ветролету уже подбежало несколько техников, тотчас занявшихся проверкой магосхем и механизмов. Стальная сетка над кварталом сомкнулась.

Покрытая гравием дорожка шла мимо стройных рядов кипарисов к каменной пятиэтажке. Мимо них промаршировало отделение сменного караула. Десяток пехотинцев в серебристых кольчугах с ружьями наперевес. Несколько работников разгружали повозку с бочками. Под раскидистой ивой сидел тщедушный старичок, изучавший толстые фолианты.

– Мы с братом Ар помощники святого отца Шалуа, - пояснил подземник.
– В случае чего обращайтесь напрямую к нам.

– Я слышал много хвалебных отзывов о святом отце, - попытался начать разговор Агатон.

«Инквизитор первой руки, отец Шалуа. Один из умнейших и талантливейших людей нашего времени, как сказали знакомые монахи. И вместе с тем он чересчур рьяно и бескомпромиссно следует Кодексу, не считаясь ни с чем на пути торжества дела Ордена. Опасный враг, а друзей у него нет».

– Слова лишь пустота. Дела - вот истинное мерило жизни, - процитировал очередное писание огр. Гном промолчал.

«Мда, не заладилась беседа».

– Я надеюсь, он в добром здравии?
– попробовал Агатон вторично разговорить эскорт.

– Милость вселенной ниспослала ему ярчайший не затмевающий разум, - кивнул гном.
– А мы служим его руками.

– А вы сами откуда?
– поинтересовался лейтенант у подземника.

– Железные рубахи, - просто ответил гном.

«Мда, этим двоим явно не за красивые слова платят».

Железные рубахи. Гвардейский механизированный корпус инквизиции. Сплоченные беспринципные бойцы в тяжелых латах. Штурмовой отряд с длинными клинками и штурмовыми винтовками, что прорывался в самую гущу боя под черными знаменами с белым мечом, чья гарда состояла из шестерни и красной пентаграммы. Несущие волю инквизиции, куда бы не простерся взор святых отцов. Слова писания и приказы для гвардейцев значили больше чести, жизни и смерти. В бою лишь рыцарские клинья Армии и отдельные десантные бригады Флота не уступали им боевой подготовкой и оснащением.

Агатон оставил попытки наладить общение. В конце концов, он и так направлялся к главному средоточию ума и фанатизма этой обители Ордена.

Служба на границе, долгие походы и одиночные вылазки развили у него привычку самостоятельно принимать решения. Инквизиция же никогда не поощряла подобного свободомыслия. В ее рядах слово настоятелей и капелланов являлось высшей инстанцией, непрекословным законом. Воины инквизиции не сомневались и не обсуждали приказы. Они исполняли, упиваясь возможностью нести Дело вслед за Словом святых отцов.

Когда-то Агатон благоговел перед ярой верой инквизиторов в догматы Ордена. Но сейчас он понимал, что нет безгрешных людей. И что каждый должен отвечать за свои поступки, не отдаваясь на волю чужих решений. Быть может, потому именно его командование Армии отправило в обитель инквизиции. Хотя формально он теперь подпадал под командование святого отца Шалуа, но в действительности военная разведка хотела вызнать планы Инквизиции в Долине Карамуреш. А случай с непонятной запиской лишь послужил командованию предлогом. Так что Агатон получил негласное право действовать на свой страх и риск.

Войдя в здание, они пропустили спешащих клерков и поднялись на третий этаж.

За простой дубовой дверью скрывался округлый зал, уставленный книжными полками. Кроме стеллажей в библиотеке было лишь несколько грубых парт с табуретками и низко висящие над каждой столешницей яркие светильники.

У окна за столом сидел сухощавый пожилой мужчина в простой рясе. Начисто выбритая голова чуть поблескивала. Тонкие губы поджаты, глаза за очками скользили по буквам лежащего перед ним свитка.