Долина раздора

– Мы лишь хотим жить так, как жили наши предки и как нам нравится самим, - отрезала женщина.

– Времена, когда до ближайшего селения были дни пути, прошли безвозвратно. Или мы привыкнем жить бок о бок с людьми, гномами, нежитью и нечистью, или же настанет день, когда отступать нам будет просто некуда. Пусть не мы, но наши дети тогда погибнут в последней схватке. Потому что нас мало, а их становится все больше с каждым днем.

– Они нарушили собственный же закон! Они пришли и забрали ничейное!
– в ее словах чувствовалось негодование и страх всего племени.

– Нам стоит обратиться к их Совету Знати, а не начинать ненавидеть всех чужих подряд, - вкрадчиво произнес он.

– Если одни преступили закон, то не стоит осуждать за это остальных.

– Уступим им один раз и уже не успеем остановиться, отступая вновь и вновь, - фыркнула Весенняя Заря.

– А твоя половина хочет развязать среди цивилизованных войну. И неужели ты надеешься, что она продлится долго? А затем они начнут искать виновных. И на кого же их гнев падет? На вампиров или гномов, что живут с ними рядом? Или же на оборотней, удалившихся в горы и огрызающихся на любого чужака?

Весенняя Заря промолчала, задумчиво поглаживая пальцами шитье в виде бегущего по лесу серого волка. Ночной Ловец все еще надеялся достучаться до нее. Он чувствовал, что она тоже не хочет конфликта. Разумом Весенняя Заря понимала все неисчислимые беды от раздора, но поддержать своего возлюбленного требовало ее сердце.

– Все, чего я добиваюсь, это воззвать к Серому Клыку. Достучаться до него и остановить все. Сейчас у нас среди чужих еще есть друзья или просто те, кто прислушается к нашим голосам. Но, если он исполнит свой замысел, мы увидим лишь взоры, полные ненависти, - он присел рядом с Зарей и взял ее пальцы в свои.
– Мы еще может остановить это! Дать нашим детям шанс жить в мире. А не скрываться по дальним ущельям до конца времен.

Весенняя Заря вздохнула.

– Я не знаю, куда он направился… - она подняла руку, заставив его замолчать.
– Но, когда он возвращается, от него пахнет горным шалфеем и цветущим ирисом. А ноги еще хранят прохладу от капель воды из ледникового ручья.

– Благодарю тебя, я найду его, - и Ночной Ловец почтительно склонился перед Весенней Зарей.

Горная гряда к юго-востоку от Парнавы

Безлюдная дорога, что петляла среди скал по склону холма, огласилась громыханием, шипением вырывающихся клубов пара и лязгом железа. По большаку на юг двигалась колонна из трех машин.

Впереди - восьмиколесный транспортник. Шины из цельной резины высотой в человеческий рост поддерживали чуть скошенный впереди корпус, занимавший по ширине всю дорогу. Листы брони в три пальца толщиной прикрывали машину со всех сторон, закрывая кабину, паровой двигатель и транспортный отсек. На эти пластины из сплава редких колдовских металлов с обычной сталью были нанесены ряды рун и магических символов, а поверх них шла легкая решетка из проводящего эфир сплава с вкраплениями кристаллов осция.

Над корпусом вращалась турель из двух крупнокалиберных стволов, снабженных барабанным зарядным механизмом. Пока одна магосхема разряжалась после выстрела, под вытянутую пулю величиной с указательный палец на поворотном круге подставлялась вторая, уже готовая высвободить чары магосхема, а затем третья, обеспечивая высочайший темп стрельбы. Сразу за турелью кверху поднимались две короткие трубы, из которых вырывались клубы отработанного пара.

Боевая машина Ордена. Мобильный броневик, способный протиснуться по узким городским улочкам, выдерживая прямые попадания из стрелкового оружия. Машина, способная поддержать рыцарей в механических доспехах и стрелков в легких кольчугах огнем из своих турелей, пока пехота не войдет в смертоносный ближний бой. Транспортник, защищающий орденские войска от огня крупнокалиберного оружия и укрывающий от наиболее могущественных заклятий. Обычный огненный шар или вонзившаяся с небес молния распадутся безвредными искрами по корпусу, лишь наполняя энергией эфира прозрачные кристаллы осция. Толстые же плиты брони из тайных алхимических сплавов остановят даже крупнокалиберные снаряды, не говоря уже о простых пулях или там арбалетных болтах.

За транспортником следовало два военных грузовика. Кабина на пару солдат и укрытый брезентом грузовой отсек, под которым располагался паровой двигатель. Обычные рабочие лошадки по доставке солдат из пункта назначения к театру боевых действий. Шины этих грузовиков уже познали и песчаные самумы юга, и снежные вьюги севера, и топкие болота востока.

Все машины пестро раскрашены в белые, красные и черные цвета. В цвета Ордена. Над грузовиками ветер играл полотнищами с флагами. Черные полотна с белым мечом, чья гарда была выполнена в виде шестеренки, описанной вокруг багровой пентаграммы.

Орден не скрывался. Агрессивные, яркие цвета загодя предупреждали об опасности даже незнакомых с мощью северных рыцарей. Войска всегда шли под развернутыми знаменами, со штандартами полков и золотыми и серебряными церемониальными наградами за бесчисленные выигранные сражения. Отдельные, наиболее фанатичные инквизиторские корпуса даже исполняли литании или цитировали строки из Кодекса до тех пор, пока не затихал бой. Священные слова наполняли некоторых солдат неистовством, сродни берсеркам, они входили в святую ярость и не чувствовали боли до тех пор, пока взмах клинка не повергал последнего врага.

Но лейтенанту Агатону выделили абсолютно простых солдат из расквартированного в Парнаве отделения. Из девяти стрелков, поместившихся в транспортнике, шестеро оказались молодыми парнями лет двадцати. За пять лет службы крестьянин из Западной Империи, уставший от копания в скудной земле богатого старосты, или ремесленник из Вольных Городов, измотанный работой за станком, мог накопить достаточно для покупки своего надела или становления мастерской на землях Ордена.

Среди остальных трех пехотинцев - седобородый гном, проведший не один десяток лет в нашивках сержанта, угрюмый орк, стоявший за пультом турели, и эльф, так и не расставшийся с деревянными оберегами поверх кольчуги. Угадать истинный возраст лесного жителя, отмеченного долголетней молодостью, было не легче, чем выиграть в рулетку.

Пехотинцы по уставу потели в серебристых кольчугах мелкого плетения, округлых шлемах с поднятыми прозрачными забралами и высоких сапогах на толстой подошве. Винтовки каждый пристроил в пазы корпуса броневика возле руки.

Хотя скамьи шли по обеим сторонам салона, почти все тесно сгрудились по левому борту транспортника. Вдоль правого тянулись трубы с перегретым паром, ведущие от магического огня под днищем к двигателю. И сидеть, прислонившись к ним спиной в боевой экипировке, было удовольствием не большим, чем загорать в шерстяном свитере под жарким июльским солнцем.

Гном-сержант заметил взгляд Агатона, устремленный на доморощенную паровую систему.

– Уже десяток лет строчу и строчу все письмеца с просьбами перекроить эту окаянную машину, - хмыкнул подземник.
– Но, кажись, в Цитадели моими бумажками пользуются в отхожем месте, уж простите за словечко, милсдарь.

Лица соседних парней расплылись в улыбках.

– Самих инженеров сюда бы посадить да отправить в недельный переход через пустыню Халифата, - с улыбкой поддержал седобородого сержанта Агатон.