Дом Цепей

Ее глаза медленно раскрывались.

Резак усмехнулся этому удивлению. Но сердце тут же застучало. — Нет, я только гадаю. Это же не просто дерзко, а безумно. Ему никогда не победить… а если он победит? Все эти игры богов…

— Оказались бы серьезно… подрезанными. Крокус, неужели ты набрел на истину? Сформулировал великую схему Темного Трона? Амбициозную игру по захвату всевластия?

— Если он действительно безумец, Апсалар, — покачал головой дарудж. — Невероятно. Ему никогда не преуспеть. Даже близко не подойти.

Апсалар села спиной к корме. Паруса наполнились и лодка скакнула вперед. — На два года, — начал она, — Император и Танцор… пропали. Оставили бразды правления Угрюмой. Краденые воспоминания тут смутны, но я знаю: оба необратимо изменились в ходе случившегося за те два года. Не только в игре ради Дома Теней, которая, нет сомнения, была их основным замыслом. Случилось нечто иное… открылись истины, обнаружились тайны. Крокус, в те два года Танцор и Келланвед были не в нашем мире.

— Где же они были, во имя Худа?

Она качала головой. — Не могу ответить. Но чувствую, они шли по следу, через рану садков, попадая в царства, до которых даже садкам не дотянуться.

— Какому следу? Чьему?

— Подозреваю… след имел какое-то отношение к Домам Азата.

«Поистине непостижимая тайна. Азат — самая главная загадка мира».

— Тебе нужно знать, — продолжала Апсалар, — что они понимали: Угрюмая поджидает «на выходе». Знали о ее планах. Но тем не менее вернулись.

— Бессмыслица какая-то.

— Нет, если она сделала именно то, чего им было нужно. Мы ведь знаем, покушение провалилось — их не смогли убить. Отсюда вопрос: чего они добились всей этой заварушкой?

— Вопрос риторический?

Она удивленно склонила голову набок: — Нет.

Резак потер обросший подбородок, пожал плечами. — Ладно. Угрюмая взошла на трон малазан. Родилась Императрица Лейсин. Отсекая таким образом Келланведа от престола мирской власти. Хмм. Что, если бы Келланвед и Танцор вернулись бы и успешно востребовали себе трон, уже владея Королевством Теней? Была бы империя из двух миров, империя Теней. — Он помедлил и кивнул сам себе. — Они не потерпели бы — ну, боги. Властители всех сортов сошлись бы в Малазанской Империи. Стерли бы империю и двоих ее правителей в пыль.

— Возможно. Ни Келланвед, ни Танцор не способны были успешно сопротивляться такому нападению. Они еще не упрочили власть над Королевством Теней.

— Верно, и они изобразили свою смерть, делая личности новых правителей Теней тайной, а тем временем подготавливали реализацию своих великих планов. Что ж, это весьма хитроумно, если не сказать дьявольски. Но разве это приблизило нас к ответу, чем они заняты сейчас? По мне, все еще непонятнее.

— Да почему бы? Котиллион послал тебя увидеть истинный Трон Тени на Плавучем Авалю, и результат не мог бы оказаться более удачным. Дарист мертв, меч Мщение в руках бродяги с зловещей судьбой. Экспедиция Эдур уничтожена, и тайна, таким образом, восстановлена еще на какое-то время. Хотя дело потребовало прямого, личного вмешательства Котиллиона, чего он, без сомнений, хотел бы избежать.

— Ну, он не озаботился бы, если бы не спасовала Гончая.

— Что?

— Я призвал Слепую — ты уже была на берегу. И один из эдурских магов заставил ее испугаться одним словом.

— А. И Котиллион узнал еще один факт: нельзя полагаться на Гончих, имея дело с Тисте Эдур, ибо псы помнят прежних хозяев.

— Полагаю. Не удивительно, что он был сердит на Слепую.

Он продолжал бы разговор, пользуясь внезапным исчезновением молчаливости Апсалар, но небо внезапно потемнело, со всех сторон забурлили тени — окутывая и проглатывая их…

Громоподобный треск…

* * *

Здоровенная черепаха — вот все, что нарушало уныние равнины. С бесконечным упрямством лишенной разума твари она одолевала древнее морское дно. Двойные тени росли по бокам.

— Жаль, тут нет двух, — заметил Тралл Сенгар, — а то мы ехали бы вместе.

Они замедлили шаги, поравнявшись с черепахой.

— Не склонен думать, — отвечал Онрек, — что она жалеет о том же.

— Итак, это великое странствие… нет, даже благородный поиск, коему я всячески сочувствую.

— Похоже, тебе не хватает сородичей, Тралл Сенгар?

— Слишком общее утверждение.

— А, ты хочешь продолжить род.

— Едва ли. Мои потребности ничего общего не имеют с порождением отпрысков, которым можно вручить наследство или… боги сохраните. — Он опустил руку, похлопав пыльный панцирь черепахи. — У нее даже нет времени подумать о так и не отложенных яйцах. Неколебимое упорство, забывшее о времени — и о других черепахах, с которыми она могла бы покататься…

— Черепахи не катаются, Тралл. Их совокупление гораздо более неуклюже…

— А что в них уклюже?

— Я вспоминаю…

— Хватит, Онрек. Думаешь, я желаю выслушать рассказы о твоей удали? Я уже дал знать, что не возлежал с женщиной, так что мне остаются лишь плоды скудного воображения. Умоляю, не подбрасывай сочных подробностей.

Т'лан Имасс неспешно повернул голову. — В обычаях твоего народа воздерживаться от таких отношений до брака?

— Да. А среди Имассов?

— Ну, да. Хотя обычай нарушался при малейшей возможности. И я уже говорил, что имел жену.

— От которой отказался, влюбившись в другую.

— Отказался, Тралл Сенгар? Нет. Которую я потерял. И потеря была не только моей: в таких случаях страдают оба. Но по твоим словам я заключаю, что ты довольно молод.

Тисте Эдур пожал плечами: — Полагаю. Особенно в такой компании.

— Тогда оставим это существо, чтобы избавить тебя от назойливого напоминания.

Тралл метнул на Имасса взгляд и усмехнулся: — Отличная идея.

Когда черепаха осталась позади, Тралл оглянулся, издав удивленный возглас.

Онрек остановился, обернулся.

Черепаха поворачивала, неуклюжие ноги вели ее по широкому кругу.

— Что она делает?

— Наконец заметила нас, — ответил Онрек, — и убегает.

— Ах. Сегодня ни веселья, ни игр. Бедное животное.

— Вскоре она решит, что путь безопасен. Мы стали всего лишь мгновенной помехой.

— Мысль, внушающая смирение.

— Как скажешь.

День выдался безоблачный, жара мерцающими волнами текла по морскому дну. Травяная степь одхана осталась в тысячах шагов позади. Покрытый соляной коркой грунт не желал сохранять следы прошедших, хотя Онреку удавалось подметить незначительные признаки прохождения шестерых ренегатов — то царапина, то сдвинутый камень. Один из шести подтягивал при ходьбе ногу, другой хромал — нет сомнения, все они серьезно повреждены. Ритуал, пусть и после прекращения Обета, оставил некие силы; но было тут и что-то иное, смутный намек на хаос, неведомые садки — или, возможно, известные, но искаженные до неузнаваемости. Онрек подозревал: среди шестерых есть гадающий по костям.