Дом Цепей

Они занимались ловлей своих чемпионов во время перехода, но преуспели только на закате, когда мерзкие мелкие твари выползают из укрытий в поисках всего, что можно убить.

Слухи разлетелись быстро, начались ставки; солдата Бордюка, Навроде, выбрали в букмекеры, ибо он был наделен необычайной способностью запоминать мелочи. Затем в каждом взводе был выбран Заводчик, а они выбрали Тренеров.

В день после набега и резни сетийцев Смычок замедлил шаг, оказавшись рядом с Бутылом и Тарром. Хотя на лице была написана беззаботность, правду сказать, в желудке у него бурлила желчь. Четырнадцатая нашла себе большого скорпиона в пустошах, и он уже успел ужалить. Настроение у солдат было никакое, уверенность заколебалась. Ясно, никто взаправду не верил, что им придется омыться собственной кровью. Нужно было что-то менять.

— Как наш Радостный, Бутыл?

Маг пожал плечами: — Голоден и зол как всегда, сержант.

Смычок кивнул. — А как идет тренинг, капрал?

Тарр нахмурился из-под низкого шлема: — Думаю, хорошо. Надо только придумать, как его тренировать, и пойдет дело.

— Чудно. Ситуация кажется идеальной. Первый бой ночью, через звон после остановки.

Оба солдата завертели головами. — Ночью? — спросил Бутыл. — После всего…

— Ты меня слышал. Геслер и Бордюк натаскивают своих красавцев, как и мы. Мы готовы, парни.

— Толпа соберется, — покачнул головой Тарр. — Лейтенант непременно удивится…

— Думаю, не один лейтенант, — ответил Смычок. — Но большой толпы не будет. Мы используем старую систему «передай-словечко». Новости пойдут по всему лагерю.

— Радостного нашпигуют, — пробурчал Бутыл, и лицо его омрачилось. — А я его кормил каждую ночь. Сочными плащовками… он ловко их проткнул и начал есть, пока не остались два крылышка и катышек. А потом он провел полдня, чистя жвалы и облизывая губы…

— Губы? — спросила Улыба, шагавшая на трех позади. — Какие губы? У скорпионов нет губ…

— Тебе откуда знать? — возмутился Бутыл. — Ты даже близко…

— Если я подхожу к скорпиону близко, то убиваю. Как и должен делать любой разумный…

— Разумный? — крикнул маг. — Ты берешь их и начинаешь отрывать части! Хвостик, ножки, жвалы — ничего более жестокого за жизнь не видал!

— Ну разве это не близко, чтобы разглядеть губы?

— И до чего ты дойдешь, вот интересно… — пробормотал Тарр.

Бутыл кивнул: — Знаю, это удивительно. Он такой крошечный…

— Наша тайна, — спокойно отозвалась Улыба.

— Э?

— Вот почему я выбрала Какашку.

— Ты не выбира…

В наступившей тишине подозрения Смычок молча кивнул. И пожал плечами. — Охота — такое дело. Легкое. Какашке не нужно быть… умелым, убивая бабочку без крыльев. Но когда им приходится драться, защищая территорию или потомство — вот тогда бывают сюрпризы. Думаешь, Бутыл, Радостный сегодня проиграет? Ждешь, что твое сердце разорвется? Расслабься, парень, старый Смычок всегда помнит о нежности твоих чувств…

— Могли бы оставить этого «Смычка», сэр, — не сразу ответил Бутыл. — Мы все знаем, кто вы. Знаем настоящее имя.

— Ох, вот невезение. Дойдет до командования…

— Нет, Скрипач, не дойдет.

— Намеренно — нет, но в пылу боя?

— Кто в бою будет слушать наши панические вопли, сержант?

Скрипач метнул на молодого человека оценивающий взгляд и кивнул. — Верно замечено. Но все же будьте осторожнее, когда что-то где-то рассказываете.

— Да, сержант. А вы объясните, о каком сюрпризе шла речь?

— Нет. Подождете — увидите.

Смычок замолчал, заметив едущую вдоль колонны группу. — Прямее спины, солдаты. Офицеры близко.

* * *

Кулак Гамет, видел сержант, постарел и стал казаться измученным. Снова встать в строй — всегда плохо, потому что первое, от чего избавляется старый солдат, это «становая жила», и вернуть ее трудно, а скорее всего невозможно. Скрипач смотрел на скачущего мужчину и ощущал дрожь беспокойства.

С Гаметом были капитан Кенеб и лейтенант — последний столь мрачный на лицо, что это казалось почти комическим. Маска офицера, надевая которую, тот хочет казаться бывалым профессионалом. Но на самом деле похоже на гримасу страдающего запором. Кто-нибудь должен ему намекнуть…

Трое натянули удила, чтобы ехать вровень со взводом Скрипача; его это раздражало, но кивнул он вежливо. Глаза Кенеба были устремлены на Каракатицу.

Но первым заговорил Ранал. — Сержант Смычок.

— Да, сэр?

— Вы и Каракатица, прошу, отойдите для особого разговора. — Он возвысил голос, чтобы слышали марширующие впереди: — Сержант Геслер и капрал Буян, скорее возвращайтесь к нам.

— Четверых будет достаточно, — заявил кулак, — чтобы приказы были четко доведены для прочих взводов.

— Да, сэр, — согласился Ранал, хотевший уже подозвать Бордюка.

Когда четверо морпехов собрались, кулак Гамет откашлялся и начал: — Ясно вижу, все вы ветераны. А капитан Кенеб докладывает, что вы уже здесь ходили — нет, подробностей не надо. Хотя я надеюсь именно на ваш опыт. Адъюнкт желает, чтобы морская пехота ответила на недавний налет. — Тут он замолчал.

Никто больше не заговорил: четверо морпехов постепенно осознавали смысл слов кулака.

Наконец подал голос капитан Кенеб: — Да, ответ Дассема. Много лет назад. Значит, нам повезло, что вы решили сегодня сыграть в передай-словечко. Будет несложно использовать связь, когда закончится тройная схватка. — Он чуть склонился, глядя на Скрипача. — У вас Какашка, сержант? И каковы нынче ставки?

— Можно сказать — сорок к одному, — ответил Скрипач, ухитрившись сохранить спокойное выражение.

— Гораздо лучше, чем я надеялся. — Кенеб выпрямился в седле. — Должен добавить, сержант: уверен, Кулак тоже ставил на Какашку.

— Десять джакат, — сказал Гамет, — понадеявшись на… опыт капитана. И ваш, сержант… Смычок.

— Гм… сделаем что сможем, сэр.

— А ты учуял, капрал? — спросил Геслер у Буяна.

Здоровяк-фалариец с кремневым мечом за спиной скривился. — На побережье нет скорпионов, чтоб их. Но, сержант, я кое-что учуял.

— Привыкай, — посоветовал Каракатица.

Ранал сконфузился, но мудро промолчал… пока что.

— Используйте передай-словечко, — продолжал Кенеб, — и помните, что самые крутые взводы — те, что не прячут улыбки.

— Так точно, капитан, — ответил Скрипач, гадая, не пора ли переменить мнение о Кенебе.

— И еще одно, — сказал тот. — Кулак Гамет будет командовать ночной операцией. Соответственно я желаю, чтобы взводы ваш и Бордюка поработали ночью с двойной отдачей.

«Ох, Худовы яйца да под большой камень». — Понимаю, капитан.