Дом для непрощённых

Правда, у наставников был баварский голубой сыр, не бог весть что, конечно, но для сельской местности пойдёт.

Жрать хотелось ужасно! Но перловку, похожую на чью-то блевотину, я и в рот не возьму.

Внезапно у проходившей мимо рыжей девки упала с подноса вилка прямо к моим ногам. Рыжая была очень даже ничего, даже лучше швейцарских горничных из Ле Рози, и в другой бы раз я почтил её своим вниманием. Но сейчас я был голоден и жутко зол, потому пнул ей вилку ногой. Пусть подбирает! Всё равно ничего лучше она не заслуживает.

Как ни странно, рыжая не разозлилась, не расстроилась, а глянула вроде бы даже насмешливо. Нагло пристроила свой поднос на моём столике и пошла за новой вилкой.

Хотя девка была рабского сословия, как любил выражаться о простых людях мой отец, но мне почему-то захотелось, чтобы она села напротив меня. Может, пригласить её?

Поздно. Какая-то жирная корова утащила рыжую в компанию таких же страшил. Господи, как же я ненавижу жирных баб! Меня просто от них всего коробит! Если ты жируха – иди и убейся, а не порти аппетит нормальным людям своими телесами.

Про рыжую я забыл быстро. Голод подавил все мои инстинкты. Я вяло поковырялся погнутой ложкой в супе, напоминающем мочу, и отодвинул от себя тарелку.

– Приятного аппетита! – вдруг услышал добродушный голос Наставника.

Ага, значит, пожал сыра и доволен? А мне что есть? Эту мерзость? Ну, я ему сейчас всё выскажу!

И лавина сошла.

Наставник вёл меня по коридору, который казался бесконечным. Когда мы отошли на порядочное расстояние от полной людей трапезной, мне стало как-то не по себе. В этой части дома было очень тихо и прохладно. Стены давили на меня. Не думал, что когда-нибудь скажу это, но зря я в столовке выпендривался. Вымораживает меня Наставничек, факт!

Я к нему сначала не приглядывался. Массовик-затейник – он массовик-затейник и есть. Этакий толстячок с добрыми глазками и приятным бархатистым баритоном, внушающий доверие. Даже мне, человеку, которого очень трудно расположить к себе. На первый взгляд, Наставник был чем-то похож на одного знакомого отца – видного бизнесмена, вот уже лет пять как не сходившего со страниц журнала Форбес.

Судя по всему, Наставник вёл меня в подвал. Ох, до чего же мне всё это не нравилось! Я-то сначала, когда он про Доверительный разговор заикнулся, даже чуть не посмеялся – пусть болтает что угодно, мне до фонаря. И только сейчас мне пришло в голову – а что, если Доверительный разговор – это только метафора, и Наставник вовсе не вести беседы на морализаторские темы со мной собрался?

Эта часть дома выглядела необжитой: половицы практически истлели, краска на стенах облупилась, а в углах висела паутина. И тогда я понял, что Наставник никакой не успешный бизнесмен, а Джон Гейси, убийца-клоун. В маленьких глазках мужчины притаилось безумие.

– Куда вы меня ведёте? – я поразился тому, насколько тоненько прозвучал мой голос.

– На Доверительный разговор, - сообщил Наставник, взглянув мне прямо в глаза.

На миг мне померещилось, что его лицо в красно-белом клоунском гриме, и я даже отшатнулся.

– Что-то не так, Эдуард? – поинтересовался Наставник и распахнул передо мной дверь подвала.

– Не надо никаких разговоров, - заверещал я. – Я всё понял, я не буду больше возмущаться, буду есть перловку и даже суп. Не трогайте меня.

Но было поздно. Мужчина схватил меня за руку и втащил в помещение, захлопнув дверь и заперев её на засов.

– Но ты же не любишь перловку, - ухмыльнулся Наставник. – Ты же у нас голубых кровей, тебе сыр из молока лося подавай!

– Нет, я люблю перловку, обожаю перловку, только не бейте меня, пожалуйста! Пожалуйста, Наставник, не бейте меня.

Меня трясло. Никогда в жизни я не испытывал такого страха, как перед этим толстяком, который стоял у двери и, прищурившись, разглядывал меня своими недобрыми глазками. Все моё внимание было приковано к Наставнику, так, что на внутреннюю обстановку подвала я и внимания не обратил.

Каково же было моё удивление, когда Наставник неожиданно произнёс:

– Присядь-ка, Эдуард!

Прямо за моей спиной оказалось удобное кресло, в которое я и бухнулся. Правда, я ожидал, что из мягкой обивки вот-вот вылезут шипы, но не дождался. Вместо этого передо мной возник низкий столик из чёрного стекла, а Наставник опустился на табуретку по другую сторону стола.

Я позволил себе оглянуться по сторонам и увиденное немного приободрило. Подвальное помещение меньше всего походило на логово маньяка, скорее напоминало небольшую уютную квартиру-студию. Поразило меня то, что обстановка здесь была вполне современной: металл и стекло в дизайне, волнообразная барная стойка, обилие навороченной техники от кофеварки до кондиционера. Ноутбук меня вообще потряс. Может, у него тут ещё и выход в Интернет есть?

В отличии от всего дома, и особенно забитого старинными вещами кабинета Красной Бабочки, здесь я впервые почувствовал себя в своей тарелке. Эта комната была так близка к реальному, привычному мне миру, что, казалось, за дверью обычный подъезд московской многоэтажки.

– Что это за место? – поинтересовался я, блаженно откидываясь в кресле. – Можно я буду тут жить? Тогда я готов есть перловку даже с удовольствием!

– Ну, зачем же идти на такие жертвы? – ухмыльнулся Наставник и кивнул на столик.

Картина, представшая глазам, впечатлила даже меня. Стол был изящно сервирован моими самыми любимыми блюдами. В центре стояло блюдо с сырами с той самой сыроварни в Испании, рядом с ним я с радостью углядел парфе из фуа-гра с черными трюфелями, украшенное прованскими травами. Чуть сбоку заприметил стерлядь, судя по характерному аромату, жаренную в шампанском, горячий ананас с фруктами внутри, мороженое с малиновой подливкой и много чего другого. В довершение всего на столе стояла плетёная корзинка с натуральным хлебом, который подаётся только в лондонском универмаге Харродс.

Запах миндальных орехов и французского сыра Рокфор, которыми пах этот чудесный хлеб, защекотал ноздри. Уверен, он ещё тёплый. Свежий, ноздреватый, а золотистая корочка хрустит, и просто тает во рту…

Я еле сдержал себя, чтобы не ринуться через весь стол за хлебом и не вонзить зубы в кремовую мякоть. Думать ни о чем другом, как о еде, за которой стоит только протянуть руку, думать я уже не мог и буквально исходил газированной слюной. Особенно если вспомнить обед в трапезной.

Завершающим штрихом к великолепию за столом стала запотевшая бутылка шампанского Дом Периньон в серебряном ведёрке.

Наставник как по мановению волшебной палочки достал откуда-то два хрустальных бокала и ловко открыл бутылку. Мне подал бокал с прохладной пузырящейся жидкостью, себе плеснул воды из графина.

– Хочу выпить за то, чтобы ты скорее исправился, Эдуард и Владелец бы тебя простил и… отпустил, - тост Наставника показался мне странным, особенно запинка перед последним словом, но сейчас я готов был пить за что угодно. – Что же ты смотришь? Угощайся!

Меня не надо было просить дважды. Опрокинув в себя шампанское, я налетел на еду, наложив на огромную тарелку всего и помногу, и принявшись жадно уплетать это.