Дом для непрощённых

– Ничего мы не проходили! Не помню!

– А если хорошенько напрячь память?

– Ну, там дыба, - пролепетал я, ощущая, как судорожно колотится сердце. – Крысами ещё людей пытали…

Говорить об этом на полный желудок было неприятно. Я ощутил приступ тошноты. И зачем я так нажрался?

– Да, наши средневековые товарищи очень поднаторели в том, чтобы исправлять таких вот как ты, непрощённых. Но по мне, все эти крысы и железные девы – просто детский лепет по сравнению с пыткой, которая называется скафизм, - прознёс Наставник так непринуждённо и добродушно, будто о единорогах и бабочках разговаривал. – Знаешь, в чем она заключается, непрощённый?

Не знаю, и знать не желаю! Мне хотелось только одного - бежать отсюда подальше, но я настолько наелся и отяжелел, что и с места бы сейчас не поднялся. К тому же в комнате сделалось так душно, что я едва дышал. Лоб покрылся горячей, влажной испариной.

– Ну, тогда слушай, раз не знаешь, - наставительно произнёс толстячок и мечтательно продолжил, - Непрощённого в ходе этой пытки пожирали насекомые, личинки и всякие неравнодушные к человеческой плоти твари.

Не надо, только не продолжай. Я чувствовал - скажи он ещё хоть слово – и меня вырвет прямо на приятного бежевого цвета ковер.

– Я тебе поведаю подробнее, чтоб ты представлял, как это работает, - продолжал Наставник неспешно, глотнув водички. – Непрощённого обматывали цепями и укладывали в небольшое деревянное корытце, а потом насильно кормили огромным количеством молока и мёда. Вливали и вливали ему в глотку молоко и мёд, понимаешь, пока у непрощённого не начинался обильнейший понос. А после этого начиналось самое интересное - его, обгадившегося и обмазанного мёдом, пускали в этом корытце в весёлое плаванье по болоту или по реке. Как ты понимаешь, мой мальчик, это корытце со всем своим содержимым привлекало просто огромнейшее количество разнообразных мух, червяков, личинок и прочих тварей, которые постепенно заживо поедали плоть непрощённого. Если стояла жара, то дело шло быстрее, и…

Он не договорил, потому что я ощутил, как к горлу подступил отвратительный спазм, и нагнулся над ковром. Несколько секунд я надеялся, что меня вырвет, но чуда не произошло. В животе моём творилось нечто невообразимое, всем деликатесам, только что съеденным мной, стало очень тесно в желудке и они попросились наружу, но по какой-то неясной причине не могли выйти.

Наставник пару минут понаблюдал, как я судорожно кашляю и хриплю и протянул мне свой наполовину полный стакан с водой. И странное дело, как только я залпом выпил эту воду, мне стало лучше. По крайней мере, перед глазами перестала стоять ужасающая картинка, нарисованная Наставником, и желудок, пару раз дёрнувшись, успокоился.

– А теперь пойдём-ка, я провожу тебя наверх, - произнёс толстяк как ни в чем не бывало. – В следующий раз угощу тебя медовыми пирожными и молоком альпи йских коров. Пойдём, пойдём-ка! И помни – ты не должен никому рассказывать, как проходил наш Доверетильный Разговор. Ну, думаю, ты и не будешь, ты ведь умный мальчик.

Из его комнаты я вышел на негнущихся ногах, пошатываясь, как пьяный. Одно я теперь знал точно – я больше в жизни своей не прикоснусь ни к молоку, ни к мёду.