Дом Дверей: Второй визит

— Да, на все вопросы, — ответил Тарнболл.

— И я тоже, — кивнул Джилл. — А это не правильно.

— Не правильно? Но что может быть естественней? — Спецагент выглядел сбитым с толку. И Джилл продолжил:

— Теперь моя очередь спрашивать тебя, Джек. Разве ты не помнишь, как обстояло дело в тот раз в Шотландии? Я имею в виду, после того как мы вступили в те синтезированные миры?

— Пом... — у Тарнболла отвисла челюсть. — Нам не требовалось бриться, — внезапно сообразил он. — Нам даже не требовалось есть, и те, кто ел, вскоре отрыгивали съеденное. Раны наши быстро заживали — изумительно быстро! И выносливость у нас намного превышала среднечеловеческую. Знаешь, я даже не могу припомнить ни одного случая, когда бы я справлял естественные надобности? Мне это не требовалось, потому что...

— Потому что это был не ты, — закончил за него Джилл. — Все еще трудно поверить, правда? Потому что ты испытал все это! Но ты знаешь, что это правда. Ты, мы — все мы, за исключением Хэгги и Баннермена — были копиями, конструкциями фонов, с нашими мыслями, привычками, страхами, страстями. Но это были не мы. Это были клоны, синтетические репродукции.

Мы, наши тела, хранились на складе, в стасисе, в то время, как Сит пугал до полусмерти наши интеллекты, пропуская их через синтезированные обручи в то время, как сам он стоял в стороне и смеялся над нами.

Тарнболл закрыл разинутый рот:

— Конечно, помню, — сказал он. — Но ты прав: в то время это было совершенно реальным. Ведь это происходило-таки, если и не с «нами», или не с нашими телами. А на этот раз...

— А на этот раз мы и есть мы, — закончил за него Джилл. — Ты, я, Анжела и остальные, все мы настоящие. Настоящие порезы и синяки, раны, голод, жажда. И настоящие бороды. — Он снова посмотрел на щетину Тарнболла, просто для уверенности, а затем показал рослому спецагенту ссадину у себя на большом пальце. — В тех других мирах, — или в том другом теле — эта уже зажила бы. А твое лицо было бы гладким, как попка младенца. Так же, как и мое.

— Конечно, — согласился спецагент. — Потому что в тот первый раз Сит играл с нами в игру. Но на этот раз нет никакого Сита. На сей раз синтезатор программировал ты. А поскольку ты новичок в этом деле, то и запрограммировал «свой» мир, этот механический сумасшедший дом.

— Да, что-то вроде того, — пробормотал Джилл, но очень тихо. И, бросив на него наблюдательный взгляд, спецагент увидел, что тот выглядел мрачней, чем когда-либо. По правде говоря, Джилл наверняка не знал, что он действительно что-то запрограммировал.

— Так что же еще не правильно? — спросил Тарнболл. — Ты думаешь, что мы, возможно, застряли здесь?

— Нет, — покачал головой Джилл, — думаю, я знаю, как выбраться отсюда, но...

— Но?

— Некоторые из тех других миров были ядовитыми, а их создания — смертельными. Живыми мы их прошли только потому, что сами были не настоящими. Это служило испытанием с целью посмотреть, сколько мы способны выдержать. Но здесь мы — настоящие, и мы — люди. Нам столько не выдержать.

— Понял твою мысль, — медленно кивнул Тарнболл. — В случае, если мы двинемся дальше, а мы должны это сделать, ты не будешь знать наверняка, куда ты нас возьмешь... — И, недолго помолчав, добавил:

— Остальным собираешься сказать?

— Нет, — решил Джилл. — Зачем взваливать на них больше проблем, чем у них есть сейчас?

Тарнболл снова кивнул:

— И это все? Больше ничего нет?

— Нет, есть еще кое-что, — сказал Джилл. — С первого же мгновения, как Дом Дверей затвердел на скале с маяком, меня не покидало ощущение, что управляю-то не я. Например, температура там, что должно было оказаться, но не оказалось центром управления. Я этого не делал. Ладно, возможно, температура в узловой точке величина постоянная, но наверняка я этого не знаю.

И потом, как ты сам только что указал, почему мы в итоге оказались здесь, почему в этом месте? Черт побери, я хочу сказать, что это же последнее место, о котором я думал! И потом, есть это... не знаю, ощущение всего.

— Ощущение вот этого? — Тарнболл оглянулся кругом и покачал головой.

— Для моего машинного чутья, — попытался объяснить Джилл и сделал это не правильно. — Нет, не то. Просто для меня! Слушай, ты когда-нибудь проигрывал кассету на моно, когда привык слушать музыку на стерео? Вдруг совершенно неожиданно эта хорошо знакомая мелодия делается какой-то не такой. Различные инструменты все звучат не с тех направлений — или с одного и того же направления. Понимаешь, что я имею в виду? — Но он не думал, что спецагент поймет, что же он имеет в виду. Он и сам был не уверен.

— Скажем, словно это не оригинал? — предположил Тарнболл. — Или, скажем так, словно это — что, фотокопия? — Уровень понимания у спецагента зачастую оказывался намного выше, чем полагал Джилл. — Но разве такое не может происходить потому, что на сей раз тут мы? Наши настоящие тела? Ладно, возможно, я и не прав, но разве мы не должны ощущать по-иному, чем кучка роботов?

Джилл сощурился, ухватился покрепче за перила мостков, наверное, в стремлении не отрываться от земли, и сказал:

— Возможно, ты прав. — И спутник с радостью заметил, что изрядная доля напряжения исчезла с лица друга.

Сам он сделал глубокий вдох, выдохнул и осведомился:

— Итак, какой же следующий ход?

— Следующий ход... за Барни, — ответил Джилл, куда более ровным голосом. — Этот старый пес знает здесь все ходы и выходы. Или, во всяком случае, знал, когда мы были здесь в прошлый раз. — А затем, выпрямляясь и растягивая разболевшуюся спину, предложил:

— Пошли. А то они примутся гадать, куда мы подевались. А нам всем пора двигаться дальше...

* * *

Если внутренность пещеры представляла собой безумно хаотичную свалку утиля, то снаружи находился утильный мир. Джилл, Тарнболл, Анжела и Барни-пес, уже видывали все это; на остальных же увиденное подействовало почти как электрошок, и ни в коем случае не слабый. Они были поражены, заметно потрясены, когда в первый раз выглянули наружу и посмотрели с высоты на разрушающийся машинный город.

Джилл полагал, что он подействует на них во многом так же, как подействовал в первый раз на него, и поэтому дал им время приспособиться. И когда странность увиденного дошла дотуда, где они стояли на верхних валах ветхой горы из ржавых и разрушенных металлов, он дал своей памяти уплыть в прошлое, возвращаясь к его собственной первоначальной реакции: мир машин, но на девяносто девять и девять десятых процентов сломанных. Или, наверное, — как в случае с тем псевдомеханическим хаосом в пещере — большая часть их вообще никогда и не работала. В любом случае, вот он. Мир, до краев заполненный обломками усопших устройств без всякой травы или деревьев, или чего-нибудь столь здорового, как камень. Мир без всяких холмов, кроме груд металлического мусора, и без всяких улиц, за исключением гигантских железных мостков и разрушающихся небоскребных сигнальных мостиков, переброшенных от груды к груде, словно мосты, ведущие к краю света...

Но когда Тарнболл занял место впереди и начал подыскивать легкий путь вниз, то и Джилл заставил свои разбредавшиеся мысли вернуться к настоящему.

Хотя наблюдательный пункт группы находился высоко над уровнем пересеченных мостами, зачастую загороженных обломками каньонов с рельсами на дне городских низин, горизонт все же казался очень далеким.

И все же, насколько видел их глаз, повсюду валялся лишь металлический мусор, немного пластика и уйма мертвой машинерии. Или же изредка машинерия бывала не совсем мертвой — хотя, по мнению Джилла, с таким же успехом могла ею быть.