Дом, где живет чудовище

— На платье хватит, и на свадьбу останется, — ухмыльнулся ювелир и взглянул на молчащую меня. — Продаете?

На меня с мольбой смотрели четыре пары глаз и с профессиональным интересом еще одна пара. Пришлось сдаться подавляющему большинству.

Теперь у меня было платье и довольно много денег. Страшно представить, сколько на самом деле стоил подарок Аларда, если за одну маленькую каплю я позволила себе непозволительно дорогой наряд со всем причитающимся к нему и еще осталось “на булавки”, как выразилась хозяйка магазина. Они собирали меня как подружки невесту, все четверо. Язык не повернулся сказать, что свадьба не моя, а я только гость, причем довольно странный.

Зато моя возросшая платежеспособность позволила купить место в не в почтовом экипаже, а в специальном пассажирском с повышенным уровнем комфорта, без пересадок и с входящей в стоимость ночевкой в гостинице.

Подумаешь почти двое суток до Статчена и чуть больше часа до Золотого. Раз уж взялась ставить точки…

В конце концов, разговаривать не обязательно, можно просто посмотреть.

Попрощаться издали.

Глава 26

Саму дорогу я помню плохо, только что она шла вдоль побережья. Я почти все время проспала, а когда открывала глаза, в окошко почти всегда можно было увидеть бликующую гладь до горизонта. Я смотрела. И засыпала снова. И ночь в гостинице тоже спала. Может потому, что во сне приходили сумерки и он. Я каялась, что спустила все деньги на платье, а он требовал отчета до грошика, и я начинала мучительно вспоминать, сколько стоили чулки и подвязки, сколько я отдала за ленты и за специальный чехол, в котором платье не сомнется в дороге, как его ни складывай. Мне пеняли на транжирство и тут же упрекали за ободранный чемодан. Я обижалась и просыпалась. Снова видела море. Снова закрывала глаза. И видела серое. Все двое суток. Серое и пронзительно голубое до горизонта.

Остановки в Статчене не было. Экипаж вез отдыхающих в Золотой.

— Мисс, приехали, — меня деликатно потрогали за плечо.

Солнце садилось. Было душновато, горький запах с моря врывался в распахнутую дверцу экипажа, разгружали вещи. Мой чемодан и правда выглядел неказисто. Мне даже стыдно стало. Немного. Но со своей основной функцией он справлялся надежно. Подумаешь, ободрался на углах.

У выхода со станции толпились зазывалы, выкрикивая объявления о свободных комнатах. Цены на аренду в Золотом были чудовищные. Я даже растерялась. Прошла галдящее сборище насквозь и наткнулась взглядом на хмурого босого подростка, сидящего на заборе. На пальце ноги на веревочке болталась шильда с надписью: “Комната. Берег. Птичья гора. Серебряный за ночь, полтора за сутки”. Он был, как мой чемодан. Ссадины на лодыжках и руки в мелких порезах. Темные волосы выгорели и отдавали рыжим.

— Сдаешь?

— Ну, — табличка перестала качаться, и на меня недоверчиво посмотрел голубой глаз. Второй щурился. Заходящее солнце светило мальчишке в лицо.

— Хорошо. Идем?

— Ну, — табличка перекочевала за пазуху. Парень молча взял у меня чемодан и пошел впереди.

Идти оказалось совсем недолго. Меньше получаса. Мы сразу спустились и шли почти берегом. Здесь не было пляжа. За поребриком дорожки плескалась вода. Лесенки, ступеньки, приступочки разбегались во всех мыслимых направленияях, лепились на склоне домики, в стеклах отражался закат, теплый, как молочная карамель, и немного оранжевый. Будет странно, если это то самое место — вниз с каретной площадки перед концертным залом. Я задрала голову, выглядывая лестницу пошире с веревочными перилами.

— Опера там. Ресторации и развлечения разные для благородных, — соизволил пояснить подросток. Я, стало быть, на благородную не тянула. Конечно, при таком-то ободранном чемодане. Вспомнился сон, и улыбка сама выбралась на лицо, незванной.

— Блаженная что ли? — насторожился владелец комнаты за полтора серебряных в сутки. — Лыбишься, а у самой слезы бегут.

— Солнце. Яркое очень, хоть и закат, — не врала, но и правды не сказала, невдомек мне, откуда бежит, просто вытерла лицо ладонью.

— А, это да, яркое. Первый раз тут что-ли?

— Нет, во второй, — призналась я. — Покажешь, как наверх подняться? Потом.

— Ну. Да. Это. Пришли. Деньги вперед.

Я протянула монетки, мне вручили зеленоватый по краю бронзовый ключ и показали на дверь.

— Вход отдельный. Вода свежая. Удобства за домом. Вымыться — лейка с ширмой во дворе и таз в комнате. Столоваться можно у нас, за пол серебряного. С простынями сестру пришлю. Надолго?

— На пару дней.

Разочарование можно было ложкой есть. Не часто постояльцы случаются? Еще бы, с таким лицом клиентов встречать. Но он мне именно этим и понравился.

Дождалась сестру. Старшую. И такую же хмурую. Поблагодарила. Сказала, что справлюсь с постелью сама, попросила ужин и сразу отдала монетку. Ей словно неловко было у меня деньги брать. Но взяла. К тому времени, как она вернулась, я застелила матрас и приодела шуршащую, набитую сухой шелухой вместо пера, подушку. Разложила вещи в узком шкафу. Кроме небольшой кровати, этого шкафа, таза с кувшином в углу на табуретке под зеркалом и еще одной табуретки у кровати больше ничего не было. Ковер заменяла циновка. Широкое окно со вставленными вразнобой голубоватыми и розоватыми квадратными стеклами в стене над кроватью начиналось на уровне груди. Три больших шага от кровати до стены, пять шагов от шкафа до двери. Такие вот хоромы.

Ужин — запеченную на углях еще горячую рыбу и крупно нарезанные овощи, я ела руками, сидя на ступеньках крыльца и глядя на закат. То братец, то сестра, выглядывали наружу за какой-нибудь надобностью, или просто поглазеть на странную постоялицу.

Вымыла тарелку на улице. Постучала к хозяевам. Отдала и поблагодарила. И спросила у девушки, не поможет ли она мне завтра вечером с платьем. Шнуровка позади — это красиво, но самой затянуть, как следует, намучаешься и руки вывернешь. И шлейф еще… Как я с ним пойду? Я даже места такого не знала — Лазурный мыс.

— Вам когда вечером? — уточнила ответственная девушка.

— В шесть. А Лазурный мыс это где?

— Ой. Вы на свадьбу? А про невесту расскажете? — оживилась девица и выбралась из дома целиком, а то мы так на крыльце через полуоткрытую дверь и разговаривали. — Расскажете? А я соседа попрошу, он коляску возит, чтоб вас отсюда сверху от оперы забрал и отвез как свою???????????????????????????

— А что с невестой?

— Так никто не знает, кто! Думали сразу, что наместника дочка, Хильди, она красивая мазель, но не она, потому как у нее помолвка на той неделе была. А наш страшный лорд нигде с невестой не появлялся. Боится, наверное. Они у него мрут, как мухи. Но о свадьбе стали говорить чуть погодя, как он с суда вернулся. Знаете про суд?

— Знаю, — отозвалась я. — И про невесту расскажу обязательно.

Все понятно и логично. Прогулялся лорд Эдсель в столицу королевства, встретил прекрасную незнакомку и решил не откладывать. Ну и женился бы себе. Зачем приглашения слать? Тиран и самодур. Впрочем, я могла бы не ехать. А раз приехала, что уж. Можно и вовсе не уезжать.

Мысль была внезапная. Я неожиданно ярко представила, что живу вот здесь, в одном из домишек и каждый вечер смотрю на карамельный закат и жду сумерки. Когда оранжевого не станет. Будет только серое. То самое, как перед грозой.

— Я в четвертом приду, — сказала девушка и отвела глаза. Ну вот, опять у меня потоп.

— У нас часов нет, — продолжила она, когда я справилась с водой, — но в храме звонят и тут слышно, так что не опоздаете. А Лазурный мыс это в самый край Золотого. Дом там летний. Внаем сдают, вот как сейчас, для свадьбы. Только пляжа нет. Обрыв. Но красиво очень. Штормовой и Лазурный замыкают залив. И пляж спокойный, волны к берегу не идут. А вот за Штормовым…

— Штормовой?

— Где поместье Эдселя. Там бури злее всего. Если спуститься вниз и до пляжа пройти, Штормовой будет видно. Но вы бы лучше спать шли. А то будете зевать на празднике, кто вас танцевать возьмет?