Дом горячих сердец

Я не провожаю его взглядом, но замечаю то, как она следует за ним.

Она держится так близко к нему, что, если бы они были сейчас в своём другом обличье, её голова находилась бы у него над хвостом, в районе того углубления, которое я когда-то приняла за кнопку детонатора. Я отгоняю этот образ и тащу Фибуса вперёд.

— Пошли уже, оставим их заниматься своей работой.

— Похоже, кто-то ре…

Я толкаю Фибуса локтем под рёбра, прервав его речь и сбив дыхание. Дверь уже закрылась, но у этих оборотней исключительный слух.

И к тому же я не ревную.

Для этого я должна испытывать чувства к этому крылатому мужчине, а я их абсолютно точно не испытываю.

ГЛАВА 2

Небесная таверна, или «Awhawben», как, по словам Фибуса, она называется, выдолблена в серой скале Монтелюса. Толстые верёвки, на которых рядами висят стеклянные фонари, держатся на деревянных балках. Фитили во всех фонарях зажжены и озаряют светом тёмную пещеру. Да, здесь есть окна, но они такие же крошечные, как и в моей камере.

Меловые стены украшены фресками, изображающими пейзажи, как и стена рядом с моей кроватью. Я тщательно их изучаю, но не потому, что нахожу их красивыми. Мне также не кажется милым деревянный мезонин с бревенчатой мебелью.

Эта тюрьма, может быть, и находится на небе, но это всё ещё тюрьма. Никакое количество звёзд не сможет заставить её засиять. Подумать только, а ведь я умоляла Лоркана позволить мне взглянуть на всё это хоть одним глазком в тот день, когда мы пересекали горы.

— О, Боги, ты заставил её выйти из комнаты! — голос Сибиллы ударяет в мои барабанные перепонки.

Я замечаю её, машущую нам из-за столика в углу. Если, конечно, у помещения в форме яйца могут быть углы. Я рада, что стол находится под мезонином, а не прямо посередине, где все могут нас видеть, потому что все вокруг пялятся. В помещении становится так тихо, что я могу слышать, как опускаются ресницы на лицах, украшенных чёрными полосами и повёрнутых ко мне.

Поражённая их вниманием, я прижимаюсь к Фибусу и тащу его в сторону Сиб, которая сидит вместе с Антони, Джианой, Маттиа и Риккио.

— Ты не предупредил меня о том, что здесь будут люди.

— Это не только столовая, но и таверна. А поскольку ты когда-то работала в точно такой же, я решил, что ты сама догадаешься.

По какой-то причине, мне не пришло в голову, что мы повстречаем кого-то ещё кроме моих друзей и нескольких бочек с вином. Вышеупомянутые друзья смотрят на меня в такой же тишине, как и все остальные посетители. И хотя прошло всего три дня, мне кажется, что Джиана, Антони, Риккио и Маттио постарели на несколько лет. Стресс последних недель, очевидно, повлиял на них всех.

Сибилла отодвигает Риккио в сторону, чтобы я могла сесть на лавку между ними.

Джиана улыбается мне с другого конца стола, где она сидит рядом с Антони.

— И что ты думаешь?

— О чём?

Она указывает на таверну.

— О Небесном королевстве.

— Мне больше нравится земное. Оно более красочное.

Фибус, который опускается рядом с Риккио, откидывает назад волосы, доходящие ему до плеч, чем раскрывает свои заострённые уши. Я горжусь своим другом за то, что он не скрывает того, кем является, но я беспокоюсь, что какой-нибудь ворон может перевоплотиться в птицу и отклевать кончики его ушей.

— Она только успела дойти от своей комнаты…

— …камеры, — поправляю я.

Фибус закатывает глаза.

— От своей камеры до таверны, поэтому она мало что видела.

— Я видела более чем достаточно.

Я складываю руки на коленях поверх колючих штанов, которые одолжила мне Джиана после того, как приехала сюда вместе с Бронвен. Штаны топорщатся на моих бёдрах, которые стали такими же худыми, какими они были до моей первой менструации.

И хотя бабушка не фигуристая женщина, моя худоба ужаснула бы её. Но, учитывая обстоятельства, моё тощее тело вероятно не обратит на себя её внимания, когда она узнает о моём происхождении. Моё сердце больно сжимается при мысли о том, что она узнает об этом.

— Как ты? — голос Антони выдёргивает меня из мрачных размышлений.

— Ужасно раздражена. А ты?

— Мне не терпится заполучить свою лодку.

— На твоём месте, я бы не стала на это рассчитывать. Ты больше не нужен Лоркану, так что у него нет причины доставать для тебя лодку.

Гудение голосов вокруг нас прерывается, когда я произношу имя Небесного короля.

Светлые и густые брови Маттиа изгибаются.

— Он пообещал нам лодку, и он держит свои обещания. К чему весь этот негатив?

— Не знаю… — я пожимаю плечами. — Вероятно, это связано с тем, что он держит меня в заложниках.

— Потому что ты единственный человек, который не восприимчив к обсидиану и железу, Фэллон.

Риккио поднимает кружку с какой-то жидкостью к своим губам.

Благодаря Сибилле, которая ставит передо мной свой напиток, я узнаю, что это вино, но не то игристое вино, что мы пьём в Люсе; оно такое простое и земное, словно ягоды, нагретые на солнце, раздавили на глинистой земле. Как вкусно.

Но если меня спросят, я, скорее всего, притворюсь, что мне оно совсем не понравилось. Я осушаю металлический кубок и ударяю им по столу такого чёрного цвета, что он похож на обсидиан. Но его поверхность зернистая и на ней много сучков, как на дереве. Не говоря уже о том, что обсидиан опасен для воронов.

— Эй, Коннор, — кричит Фибус мужчине с тёмной кожей и чёрными глазами, который несёт поднос с напитками к соседнему столу. — Tuiladh fin ag bidh mars’adh.

Коннор отвечает кивком головы, а я сжимаю пальцы вокруг кубка, когда незнакомые слоги начинают на повторе прокручиваться в моей голове — twilaw fine ag bye marsaw. Ничто из этого не звучит знакомо, хотя мои познания в языке моего отца ограничиваются десятью словами или того меньше.

— С каких это пор ты говоришь на языке воронов?

— Со вчерашнего дня. Коннор даёт мне уроки.

Фибус глядит в сторону бармена — владельца таверны? Имеет ли здесь кто-нибудь какую-нибудь собственность, или всё принадлежит Лору?

— Зачем? — спрашиваю я.

— Я подумал, что это будет правильно, раз уж мы живём среди них.

— Вороны нам не враги, дорогая.

Сибилла обхватывает мою руку и нежно сжимает мои пальцы.

Я забираю у неё руку и возвращаю её на свои колени. Как она может так говорить после того, как они заперли меня здесь?