Дом горячих сердец

Ни мёртвых животных, ни семечек.

— Была?

Я перевожу взгляд от разноцветной кучи еды на чёрную полоску, которая так похожа на всё остальное в этом королевстве.

— Она… умерла?

— Нет, — раздаётся ответ у меня за спиной.

Я разворачиваюсь на лавке, мой взгляд начинает подниматься всё выше… и выше… и выше.

— Твоя мать жива.

Хриплый мужской голос с люсинским акцентом заставляет мелкие волоски на моих руках встать дыбом.

Ифа резко вдыхает и бормочет что-то на языке воронов. Но я пропускаю её слова мимо ушей, потому что всё моё внимание обращено сейчас на мужчину, окутанного дымом.

— Alo, дочка.

ГЛАВА 3

Время останавливается, пока я разглядываю мужчину, который меня создал; вот он мой неуловимый отец, о котором я только что узнала.

И хотя я уже встречала его в видениях, тот образ не идёт ни в какое сравнение с ним настоящим. В реальной жизни он выше, крупнее и гораздо страшнее.

Его нос выглядит так, словно когда-то на него упала гора, щетина на его челюсти такая острая, что ей можно распилить ствол дерева, волосы, доходящие ему до подбородка, похожи на грозовое облако, а его глаза… они такие чёрные, что кажутся темнее стаи воронов, что закрыла солнце в тот день, когда Лоркан пробудил своих людей. Эти глаза вобрали в себя всю ярость этого мира и сохранили у себя внутри.

Эта ярость и кровь, которую она воспламеняет, единственное, что роднит меня с этим мужчиной. В остальном же — мы совсем не похожи друг на друга.

Воздух рядом с Кахолом темнеет, наполняется ещё большим количеством дыма, и появляется ещё один ворон. Прежде, чем он успевает материализоваться, я уже знаю, что это Лор. Я не могу сказать, почему это происходит, ведь его туманная форма не выглядит темнее или гуще, чем у других воронов. Вероятно, я просто ожидала его прибытия, ведь он так любит маячить где-то рядом.

«Я не маячу; я присматриваю за тобой».

И у него ещё хватает наглости проговорить это у меня в голове!

«Я не ребёнок, Рибав, и мне больше не угрожает опасность, так что оставь меня, мать его, в покое».

Лицо Лоркана мрачнеет из-за того, что я использовала нецензурное выражение. С этого дня я решаю использовать его почаще.

— Не перенести ли нам эту встречу в более укромное место? — его низкий голос резонирует по всему помещению.

— Мне и здесь хорошо.

Я говорю это только для того, чтобы его позлить. По правде говоря, я бы не хотела, чтобы на меня пялилась кучка незнакомцев.

— Хорошо.

Его глаза вспыхивают и как будто делаются одновременно горячими и холодными.

— Fihladh!

Приказ Лоркана эхом отражается от каждого стеклянного фонаря и оконных стекол, что заставляет посетителей повскакивать со своих мест. А людям, сидящим за моим столом, он говорит:

— Пока я не дам знать, «Adh’Thabhain» закрыт. Пожалуйста, покиньте помещение.

Похоже, то слово, что он прорычал — «фило» — означает «уходите», или что-то типа того.

Ножки лавки скрипят по каменному полу, когда Маттиа отталкивается от стола и встает.

Только Сиб остается сидеть. Я даже не заметила, как она взяла меня за руку, пока её длинные шершавые пальцы не обхватывают мои.

— Если ты хочешь, чтобы я осталась, я могу.

— И я, — говорит Фибус, полустоя, полусидя.

Я не знаю, чего я хочу.

— Уйдите. Пожалуйста.

Голос Кахола звучит так низко и хрипло, что в нём даже слышатся ноты печали, но я, должно быть, неправильно истолковала его эмоцию, потому что этот мужчина не способен плакать так же, как я не способна пролезть в эти крошечные щели в камне.

Хотя я могла бы попробовать.

«Хорошо, что предупредила».

Прищурившись, я смотрю на Лоркана и сжимаю руку Сиб.

— Иди. Со мной всё будет в порядке.

Она и Фибус колеблются, но в итоге всё-таки устремляются в сторону огромных дверей, которые Коннор закрывает за ними, и помещение пустеет.

Лоркан кладёт руку на плечо Кахолу, заставив огромного мужчину вздрогнуть, после чего кивает на лавку, стоящую напротив меня. Не сводя глаз с моего лица, он обходит стол и так тяжело опускается на своё место, что дерево стонет.

Когда Лоркан садится на то место, где до этого сидел Фибус, мой желудок начинает урчать. И хотя запах еды кажется очень соблазнительным, я не думаю, что смогу что-нибудь проглотить. Кроме вина. Которое, вероятно, хорошо пойдёт. И поможет мне.

Я протягиваю руку к кувшину, но Лоркан опережает меня и наливает темного забродившего напитка в кубок, стоящий передо мной, после чего наполняет бокал для моего отца.

Я пью, а мой отец всё смотрит и смотрит на меня, словно я самое необычное существо, которое он когда-либо видел.

— Я думал, что ты умерла в ту ночь, когда Регио и его армия устроили нам засаду в храме Исолакуори. Я слышал, как генерал сказал…

Он закрывает глаза.

— Я слышал, как он сказал Марко, что у Дайи открылось кровотечение, с которым вышел ребёнок. Что дело сделано.

И хотя я сижу здесь, как доказательство того, что дело не было сделано, лицо моего отца всё ещё искажено, точно он заново переживает это кошмарное воспоминание.

— Но, конечно же, она нашла способ тебя спасти.

Когда веки Кахола распахиваются, его глаза оказываются влажными.

— Хвала Морриган, что там была Агриппина. Хвала Морриган, что она сохранила тебя в секрете.

— Почему она была там?

— Она была там, — говорит Лоркан, — чтобы предупредить Кахола и Дайю о засаде.

— Она пришла слишком поздно, чтобы спасти нас.

Печальная улыбка приподнимает губы моего отца.

— Но она пришла вовремя, чтобы спасти тебя.

— И как она меня спасла? Выловила меня из лужи крови?

— Дайя поместила тебя внутрь Агриппины, — медленно говорит Лоркан.

Неужели он считает, что темп его речи может помочь моему разуму разобраться в этой нелепой истории?

— Что значит — поместила меня?

— Твоя мать отправила тебя во чрево Агриппины.

Когда я хмурю лоб, он добавляет:

— С помощью магии.

Подождите… что? Я перевожу взгляд со своего отца на Лора и обратно множество раз. Меня перенесли в тело другой женщины магическим образом? Я уже подозревала, что меня подменили, но новость о том, что я сменила чрево, поражает меня. Хотя это объясняет, почему мой дед видел, как меня родила Агриппина.