Дом Хильди Гуд

— И во время сеансов вы подумали, что Питер привлекателен.

— Ну, об этом нетрудно догадаться. Он очень привлекателен.

Я кивнула, стараясь не улыбаться. Многие не сочли бы Питера Ньюболда самым привлекательным парнем в округе. Особенно по сравнению с мужем самой Ребекки — Брайаном, которого всего год назад журнал «Бостон» назвал самым сексуальным мужчиной в Бостоне. Конечно, Брайан — владелец журнала, но тем не менее.

— Вы начали то и дело сталкиваться с ним в городе и каждый раз смущались, — продолжала я. — Как увидеть учителя за стенами школы… Судьба.

Теперь Ребекка стала думать, что я и впрямь вижу ее прошлое. Откуда мне знать такие подробности о ней и Питере? В этом весь фокус. Так моя тетя зарабатывала на жизнь, так астрологи считывают данные. Мы поразительно одинаковые, хотя считаем себя уникальными. Почти всем новым любовникам кажется, что их окружают волшебные совпадения, что их свела вместе судьба.

— И вы начали вместе играть в теннис? — продолжила я.

Тут я просто сжульничала. Моя подруга, Линдси Райт, рассказала, что Питер и Ребекка играют в паре в турнире микстов в Анавамском пляжном клубе, но я решила, что нужно чуть поднажать, и это сработало.

— Ладно, просто круто, — сказала Ребекка. Ее щеки пылали, и она широко улыбнулась. — И правда, мы неестественно часто с ним сталкивались. Было несколько странных совпадений; самое поразительное — когда Нэнси позвала меня, потому что им не хватало партнерши для микстов. Когда я пришла, угадайте, с кем я оказалась в паре?

— Знаю, — ответила я. — С Питером.

— Продолжайте, продолжайте, — попросила Ребекка.

— И была встреча, когда… проскочила искра. Да. Вы были в… нет, погодите, вы были вне помещения, недалеко от дома, вы были на холме. Садовничали?.. Нет, вы были не у самого дома. Вы ехали верхом на Бетти. Да, на Бетти — и встретили Питера. Он бегал. Он постоянно бегает по Вендоверской Горке, но вы этого не знали и, встретив его, снова почувствовали руку судьбы.

— О Господи, да. Это было на вершине холма; я сначала толком не различала, кто там, но он подбежал ближе, и я разглядела Питера. Добежав до вершины, — продолжила Ребекка, — он потянулся погладить Бетти по шее, и я сказала: «Осторожно, укусит», и пришлось хлестнуть Бетти поводом по морде. Она ведь ненавидит мужчин. Честно, я думаю, Фрэнк Гетчелл плохо с ней обращался.

— Фрэнк не обращался с ней плохо, — рассердилась я. — Бетти — ведьма.

Тут уж Ребекка весело расхохоталась.

Я тоже посмеялась насчет вредной Бетти, но меня обидело, что Ребекка сказала такое про Фрэнка. У нас теперь не столько лошадников, как во времена моего детства. Зато у всех по крайней мере есть собаки, и многие — я сама в том числе — считают, что обижать животное так же отвратительно, как обижать ребенка. Вряд ли кому захочется услышать такое про себя. Фрэнк ни за что не обидит ни одно живое существо.

— А дальше? Что еще? — спросила Ребекка.

— В следующий раз вы встретились на пляже, перед домом Питера.

— Да, на следующей неделе, — подтвердила Ребекка. — Я не имела понятия, где дом Ньюболдов, но уже ездила по Ветреной улице раньше и знала, что там смогу припарковаться недалеко от берега. Я взяла с собой Гарри, акварель и бумагу. Иногда я делаю акварели, а потом, если понравится, в студии повторяю в масле. И вот я сижу на куске плавника и рисую и вдруг слышу голос Питера Ньюболда — «Ребекка!». Мы оба остолбенели. Я устроилась прямо перед его домом.

На самом деле пляж в конце Ветреной улицы — частный. Об этом напоминает табличка. Но на такие таблички люди вроде Ребекки — люди родом из денег — внимания не обращают; думаю, она взглянула и прошла мимо.

— Затем вы начали встречаться на пляже регулярно. Не каждый день… не каждый, нет, несколько раз в неделю. Сначала вы оба делали вид, что это совпадения, но дошло до того, что тот, кто опаздывал или не приходил на случайную встречу, приносил извинения.

Ребекка потрясенно молчала.

— Питер был неравнодушен к вашим картинам. И если вы не виделись несколько дней, он спрашивал: «Что нового написали?» Его очень интересовало ваше искусство, ваше желание написать его пляж, то, как он видит море. Он интересовался вашим искусством так, как никогда не интересовался Брайан.

— Хильди, это правда, но дело в том, что Питер сам настоящий художник. Его с детства увлекала фотография. Однажды он принес отпечатки фотографий, которые сделал вечером — его любимое время на берегу, из-за света. Они были просто прекрасны. Он действительно любит свет и цвет — как любят художники. Вам известно, что он хотел стать художником?

— Нет, — ответила я. — Я не настолько хорошо знаю Питера.

Это была не совсем правда. Я всегда считала, что очень хорошо знаю Питера, но теперь узнавала его еще лучше.

— Расскажите еще, — попросила Ребекка. — Расскажите, что еще вы знаете.

— Он хочет уйти в отставку, — объявила я. — Страстно хочет. Он перегорел. А его брак мертв уже несколько лет. Он хочет дописать свою книгу и отправиться путешествовать…

В глазах Ребекки заблестели слезы.

— Невероятно. Я знаю, что Питер никому не рассказывал, кроме меня. Все правда.

Господи. Люди — романтики-идиоты. Конечно, правда. И для Питера, и для большинства мужчин, заведших роман в середине жизни. Вот еще один ключ: никто не желает понять очевидной и зримой реальности — мы все совершенно одинаковые. Мы охотнее верим в незримое и невероятное: что судьбу определяет расположение звезд, что каждого — уникального и чудесного меня — поддерживает духовная сущность, что люди способны читать мысли, что судьбу можно предсказать и даже изменить. А простая правда такова: большинство людей очень похожи. Простая и очевидная правда в том, что в определенной ситуации есть очень мало вариантов того, что человек сделает, подумает, чего испугается или захочет.

— Однажды, — продолжила Ребекка, — мне понадобилось позвонить Магде, проверить, как там дети.

Была пятница. По пятницам Питер перестал принимать пациентов, потому что пытался больше уделять времени своей книге. Но часто делал перерывы и приходил посмотреть, над чем работаю я. Он предложил зайти к нему, чтобы позвонить. Я зашла. Когда я повесила трубку, он стоял в дверях, ведущих на крыльцо. Мне пришлось пройти рядом с ним к выходу; не знаю, что на меня накатило, но, проходя, я пальцем коснулась его руки — на сгибе локтя, и потом провела линию к его ладони. Он схватил меня за руку… и держал. Так это началось.

Интересно. Питер сделал первый ход. Он затащил ее в дом и именно он удержал ее. Я предполагала обратный вариант, но теперь все открылось.

— Вам нравится мужчина, ведущий в постели, а Брайан, при всей браваде и крутой южнобостонской внешности, — в постели душка.

Ребекка чуть не поперхнулась вином, пораженно расхохотавшись.

— Невероятно, как вы точно сказали. Да, Брайан — ванильный парень, правда.

Питер, по словам Ребекки, любил верховодить в постели. Он хватал оба ее тонких запястья одной рукой и держал их над ее головой, при этом умудряясь целовать, а второй рукой расправлялся с ее одеждой.