Дом Монтеану. Том 1
Шрифт:
Что она делает? Зачем она это делает?
Томaс появляется с правой стороны от меня вместе с молодой женщиной, довольно симпатичной и постоянно хихикающей над его словами. Боже мой, ну конечно, исповедь. Никто не ходит на исповедь, если исповедует не секс-символ города.
Подождите, как я назвала Томaса? О господи, надо бежать отсюда.
— Пастор, мисс Флорина принесла нам пожертвования! — ещё громче произносит женщина.
Боже мой. Не надо.
— Прекратите. Я же просила, не надо, — шепчу ей, дёргая рукой, и наконец-то, мне удаётся освободиться, но уже поздно, слишком поздно. Томaс с прихожанкой стоят рядом с нами.
— Вы только гляньте, пастор,
— Мисс Флорина, это, правда, чудесный сервиз, — Томaс улыбается мне, и я натягиваю для него улыбку.
— Томaс, мы же ещё не закончили. Так когда я должна буду прийти снова? Мне так много нужно очистить в своей душе, — миловидная шлюшка касается руки Томaса и перетягивает на себя его внимание. Я закатываю глаза и цокаю.
— Джули, мы с вами уже обсуждали это. Вам не нужны исповедные часы. Вам необходимо ходить на службы и следовать правилам Создателя.
— Но я же… мне нужно, — ноет девица и обиженно надувает губы.
— Ладно, пока. Была рада помочь.
Я разворачиваюсь и быстро направляюсь к выходу. Томaс же не дурак, раз он отшил уже эту Джули. И я уверена, что у него всё расписание забито такими идиотками, как она. Тупая шлюха. Мерзкая, грязная, вонючая шлюха. Если бы я могла, и мне было бы интересно, то вырвала бы её наглые глаза и сожрала их. А вот кровь пить не стала бы, она гнилая. Отвратительная…
— Флорина!
Оборачиваюсь и вижу Томaса, быстро спускающегося по лестнице. Он кивает прихожанам, до сих пор толпящимся у входа в церковь, и идёт ко мне.
— Мне нужно ехать, пастор. Времени нет, — фыркнув, открываю дверцу машины, но он хватает меня за локоть и останавливает.
— Ты убежала, — замечает он.
— Я ушла, потому что причин, чтобы находиться там у меня нет. Я сделала то, что должна была. Отблагодарила церковь за помощь, — сухо произношу, дёргая рукой.
Томaс отпускает меня.
— Ты злишься на меня за то, что я вышел из себя и ударил твоего жениха? Мне жаль. Я собирался извиниться. Мне не следовало…
— Ну, вообще-то, это было весело, — усмехаюсь я. — И я не злюсь, мне просто нужно ехать домой.
— И всё же мне жаль. Я постоянно попадаю в ту же самую ловушку. Не могу пройти мимо, когда кто-то унижает, оскорбляет и причиняет боль наиболее слабым. Мне, правда, жаль.
— Окей. Это всё? Тебя уже ждут или ещё ждут, — я указываю взглядом на ту же шлюшку Джули, стоящую у церкви и прищурившуюся в нашу сторону.
— Да. Прихожане здесь очень набожные и предпочитают личную исповедь, моё расписание забито на неделю вперёд. А также я обучаю детей и их родителей, это тоже занимает много времени. Но зачастую ко мне приходят женщины, которые боятся попасть в ад из-за незначительных промахов, вроде крика на детей или отказа мужу в соитии, или…
— Или просто соблазнить тебя, — хмыкнув, заканчиваю за Томaса и смотрю прямо ему в глаза.
— Или так, — усмехается он. — Вы прозорливы, мисс Флорина.
— Это просто очевидно. Ты и есть их дьявол, пастор. Их фантазии связаны только с тобой, а не детьми или мужьями. Они приходят сюда в надежде нарушить правила. Люди любят нарушать правила, а тебе нравится играть ими, да?
— Наставлять на путь истинный, так будет точнее, — поправляет меня Томaс.
— И это тоже ложь, пастор. Ты умён, иначе тебя уже кто-нибудь давно трахал бы. Ты щепетилен и очень избирателен. Эти женщины помогают тебе держать свой статус, а ты помогаешь им с их фантазиями. Это нормально. Я знаю множество людей, которые мечтают
о запретном в стенах церкви и именно с сексуальным пастором. О том, как он их разложит на распятье и польёт воском, чтобы они пищали, как свиньи, от своей похоти. Для тебя не будет новостью, что жуткие и страшные вещи зачастую творят пасторы со своими прихожанками и их детьми, но ты не такой. Ты слишком хорош для них. Оставайся хорошим.Томaс усмехается и дёргает головой, отчего несколько тёмных прядей падают ему на лоб. Он смотрит на меня не так, как должен смотреть пастор, и мне это нравится. В эту секунду это вызывает внутри меня бурю эмоций. Мы стоим достаточно близко и в то же время далеко для того, чтобы кто-то мог нарушить негласные правила.
— У меня есть время для часа исповеди, если ты захочешь, Флорина, — понизив голос, предлагает он.
— Спасибо, но откажусь. Мне не в чем раскаиваться, я готова попасть в ад. На самом деле, я знаю, что встречу там всех своих знакомых, так что мне не будет скучно.
— Ангел и дьявол в одном лице, — приподняв уголок губ, ещё тише говорит Томaс.
— Как и все мы. Мы все состоим из противоречий и опасных желаний, из добродетели и разврата, из доброты и жестокости. Это разве не делает нас живыми?
— Это делает нас отличными друг от друга, но каждый выбирает то, кем он хочет быть.
— Что ж, тогда мой выбор ты знаешь, пастор. Я давно приняла это решение и не стыжусь его.
— Дьявол. Почему же, Флорина? Почему темнота тебе ближе?
— Потому что я и есть темнота, мрак и отчаяние, бессилие и ярость. Этого внутри меня больше, чем чего-то светлого. И мне это нравится, Томaс. Я обожаю и принимаю это внутри себя, ведь ничего не изменить. Встать на путь божий? Это не про наш мир. Он давно прогнил. Стать служителем божьим? Боюсь, что я слишком прямолинейна для этого и напугаю всех прихожан. Играть роль невинного создания? Ненавижу ложь.
— Тогда зачем ты приезжаешь сюда? Зачем делаешь пожертвования? Для кого они? Для твоих целей? Для каких целей?
Смеюсь и отрицательно качаю головой.
— Ты думаешь, что нельзя быть мраком и делать что-то хорошее? Я разочарую тебя, Томaс, или обрадую, можно быть любым. Можно убивать, но оставаться справедливым. Я выбираю справедливость в своей жизни, а не служение кому-то. Я не рабыня чьей-то прихоти и чьих-то писаний. Я личность и сама выбираю, кого карать, а кого одаривать. То же самое делаешь и ты, прямо сейчас.
Наклоняюсь ближе к Томaсу и вдыхаю аромат его тела, но самое главное, аромат его крови. Боже мой, я такая голодная. Я так хочу крови. Чувствую, как, вероятно, попавшая кровь Томaса течёт по моим венам, смешиваясь с моей, как меня возносит к небесам, и я падаю в ад, чтобы сгореть в удовольствии.
— Подумай вот над чем, Томaс. Джули ждёт тебя, она мёрзнет, но упрямо ждёт, что ты вернёшься, одаришь своими губами и утолишь её порочные фантазии, станешь дьяволом во плоти и сделаешь её особенной. Но вместо этого, ты стоишь здесь и убеждаешь меня в том, что я должна встать на путь истинный. А ты уверен, что существует этот путь истинный? Джули ждёт помощи от своего пастора, и по правилам ты обязан дать ей всё, даже своё тело, чтобы утолить её голод. Но ты не сделаешь этого, потому что знаешь, твой голод не будет утолён. Твой голод намного сильнее, чем её, чем их всех, вместе взятых. Дьявол в стенах церкви, это идеальное место для того, чтобы спрятать все свои настоящие желания. Но стоит только раз их отпустить, позволить им жить, и ты уже никогда не сможешь врать этим людям, что спасёшь их души. Никого не спасти, раз ты не смог спасти даже себя, Томaс.