Дом неистовых клятв

Солдаты, окружившие короля, приходят в движение. Некоторые из них хватаются за оружие, а остальные поднимают руки, охваченные огнём их магии.

Тени Лора уплотняются вокруг моего тела, точно доспехи.

«Ответь ему немедленно. Скажи ему, что мы его друзья».

— Верно, — выдавливаю из себя я.

Несмотря на то, что мой ответ снимает напряжение вокруг меня, ему не удаётся снять напряжение, которое охватывает всё моё тело, потому что кинжал, за который схватилась Ксения, это кинжал из видения Бронвен.

Тот самый, что прервал жизнь Алёны из Глэйса.

Юстус неторопливо подходит к нам, его руки расслабленно болтаются вдоль тела.

— Я думал, что мы собирались на ужин.

Я рада, что он не закован в кандалы.

— Мы поужинаем, но сначала, — Владимир опускает подбородок, — пара Лора предложила пройтись по моему музею.

Если Юстуса и удивляет моя дерзость, то он этого не показывает. А только говорит:

— Отлично. Мне там очень понравилось в первый раз.

— Надеюсь, что в этот раз тебе понравится там ещё больше, Росси, — Владимир кладёт руку на голову дочери и гладит её по волосам. — Ведь тебе предстоит увидеть знаменитый рунический камень, на который ты так отчаянно хотел взглянуть.

Юстус никак не реагирует на его комментарий.

— Что я могу сказать? Он последний в своём роде. Не говоря уже о том, что он причина серьёзных разногласий.

Я так завидую его невозмутимости и могу только надеяться, что когда-нибудь я тоже смогу оставаться такой же спокойной и собранной, в то время как внутри меня всё сжимается.

Бронвен и Киан подходят к нам, держась за руки. Я пристально смотрю на свою тётю, но она не сводит белых глаз с безоблачного неба над нашими головами.

— Ну, а теперь, когда мы все собрались, пойдёмте, — Владимир машет рукой в сторону своего тайника.

Когда Изольда разворачивается и проходит вперёд, Ксения осматривает меня, а затем всю нашу делегацию. Её зрачки сужаются, и мне кажется, что она снова засунула руку в пальто, чтобы коснуться своего кинжала, но я оказываюсь не права.

— Где Алёна?

Моё сердце подступает к горлу, когда я разворачиваюсь и прищуриваюсь, так как яркие лучи солнца ослепляют меня.

— Она пошла в свою комнату за микстурой для живота.

Милана встаёт рядом с мужем, держа за руку их сына.

Высокие скулы Владимира заливает краска.

— Неужели наши лекари настолько некомпетентны? Почему её болезнь никак не проходит?

От меня не укрывается то, как Милана и Константин обмениваются быстрыми взглядами, но Владимир этого не замечает.

— Я пойду проведаю её.

Она похлопывает мужа по руке и уходит внутрь вместе с Ильей.

Владимир разворачивается, и его меховые сапоги скрипят по снегу.

— Идёмте. Камень ждёт.

— Нет, Визош, — глаза Бронвен сверкают, как земля, на которой мы стоим. — Камень не ждёт.

ГЛАВА 69

— Что значит, камень не ждёт? — Владимир смотрит на Бронвен, прищурившись, что заставляет Киана притянуть её поближе к себе.

— Это значит, что его больше нет в ящике.

Она переводит внимание на Владимира, словно знает, где тот стоит.

— Это значит, Визош, что его украли.

Константин делает резкий вдох и глухо произносит:

— Что?

У меня в ушах начинает так громко звенеть, что я едва могу расслышать что-либо помимо громкого биения своего пульса.

«Ах, foca. Ради всего святого…»

Лор расплетает свои тени, отпуская мой торс, и я решаю, что сейчас он даст знать о своём присутствии, что должно ещё больше разозлить глэйсинцев.

«Лор».

«Я должен её найти. Оставайся со своим отцом».

«Её?»

Я содрогаюсь, словно меня окунули в глэйсинское море.

«Кого?»

Мой отец встаёт предо мной и рявкает что-то глэйсинцам, но я не могу разобрать его слова. Его плечи подаются вперёд, словно он собирается отрастить крылья, но вместо крыльев, появляются лишь клубы дыма.

Ифа прижимается к моей спине и бормочет:

— Должно быть, это и есть причина, по которой она умереть.

Я щипаю сама себя снова и снова, отчаянно пытаясь выйти из оцепенения. И когда мир снова становится чётким, я, наконец, слышу разговоры, гремящие вокруг меня.

И в каждом из них фигурирует Алёна.

Все говорят о том, как она, вернувшись из Люса, начала посещать галерею каждый день, так как в ней неожиданно проснулась тяга к искусству.

— Она рисовала. Я видела её наброски! — восклицает Изольда.

Щёки её покраснели из-за того, как быстро ей приходится крутить головой для того, чтобы уследить за разговором.

— Как ты можешь обвинять её в воровстве, атса?

— Она когда-либо оставалась в галерее одна? — спрашивает Константин одного из стражников.

По всей видимости, генерала. В отличие от других солдат, его лацкан украшен несколькими рядами булавок в виде снежинок, а с ушей свисают серёжки с бледно-голубыми камешками.

Блондин переадресует вопрос солдатам, которые нас окружили, и я жду их ответа, затаив дыхание.

— А вот у этих людей есть мотив, атса, — она проходится взглядом по моим людям. По мне. — А какой мотив у Алёны?

— Её любовь к Данте Регио, — говорю я еле слышно, но мой ответ, должно быть, достигает длинных ушей принцессы, так как она бросает на меня рассерженный взгляд.

— И как влюбленность моей сестры связана с магическим барьером шаббианцев?

— Первая королева Шаббе — королева Мара, или Морриган, как зовут её вороны — даровала Лору и его клану способность перевоплощаться в птиц, чтобы они могли объединить Люс под одним стягом. Думаю, вы представляете, чью сторону займут шаббианцы, как только их освободят.

На случай, если у кого-то из них не хватает фантазии, я добавляю.

— Не Регио.

Неожиданно я снова оказываюсь в проклятом замке Косты, в том подземелье вместе с Мириам, и слышу, как мне в первый раз во всех деталях пересказывают историю моего народа.