Дом ночи и цепей

Я подошел к столу, Ривас за мной. Офицеры, увидев нас, расступились.

Я посмотрел на мою подругу.

Теперь я осознал ее смерть полностью. Воспоминания о последней встрече с ней померкли перед реальностью ее мертвого тела. Я взялся за край стола, чтобы удержаться на ногах, и заставил себя посмотреть на ее голову, хотя это зрелище снова открыло старые раны в моей душе. Ее голова была страшно изуродована, почти неузнаваема, половина черепа размозжена. Казалось, что-то смяло правую половину ее черепа и разрубило плечо до самой грудной клетки. От ее головного убора остались лишь несколько перьев, намокших от крови и прилипших к раздробленным костям черепа.

– Что могло нанести такую рану? – спросил Ривас.

Я видел такие раны - на Клоструме. Ее как будто ударил коготь тиранида.

«Этого не может быть. Это просто невозможно».

«Но посмотри на рану!»

«Она могла быть нанесена чем-то другим. Выяснение причин смерти – не моя специальность».

Цепляться за разумные объяснения было слишком трудно. Я смотрел на мертвое тело моей лучшей подруги, и все, о чем я мог думать – что пожиратели Клострума вырвались из моих кошмаров, чтобы убить ее.

Ривас сжал мое плечо. Он думал, что моя реакция вызвана лишь скорбью.

– Мы почтим ее память, - сказал он.

– И отомстим за нее, - прохрипел я, отвернувшись от стола. Эмоции, которые я сдерживал по пути сюда, теперь обрушились на меня. И если я не преодолею их, они поглотят меня. Заставив себя придать походке твердость, я подошел к Штавааку.

– Что вам известно? – спросил я. Пусть расследование пока было в юрисдикции местных властей, но я им не доверял.

– Немного, - сказал Штаваак. – Патруль проходил здесь и заметил ее тело на мелководье у берега.

– Как удачно, - тихо произнес я.

– Возможно, а возможно и нет. Патрули обходят территорию регулярно, и рано или поздно ее бы заметили. Даже здесь.

– Но как она оказалась здесь? – спросил Ривас. – Она хотела встретиться с тобой?

– Да. Но когда… когда я последний раз видел ее, она направлялась в Силлинг. Она надеялась узнать что-то, что мы могли использовать против Монфор, - негромко сказал я. Если Штаваак сочтет нужным поделиться этой информацией с местной милицией, то я доверял его суждению. Впрочем, я подозревал, что они уже знали.

Ривас и Штаваак мрачно переглянулись.

– Если она была убита там, мы не найдем ни улик, ни свидетелей, - сказал Штаваак.

– Это было бы слишком дерзкое преступление, даже для Монфор, - заметил Ривас. – Насколько мне известно, раньше она никогда не убивала политических соперников.

– Насколько тебе известно, - подчеркнул я. – И, возможно, раньше у нее не было необходимости их убивать.

– Ты стал для нее настолько серьезной угрозой?

– Я и не знал…

Я не чувствовал гордости. Я чувствовал скорбь и гнев. Если бы я мог здесь и сейчас схватить Монфор за глотку и задушить ее, то бы так и сделал. Я был зол и на себя. Я бросился в эту войну, прекрасно зная, что моя жизнь будет под угрозой. Честно говоря, покушение на мою жизнь вызвало у меня чувство некоего мрачного удовлетворения. Я был обеспокоен безопасностью моих детей. Но главной целью я всегда считал себя. Я навлек на себя гнев Монфор. Пусть она мечет в меня гром и молнии. Я верну их ей тысячекратно.

Но я не думал, что она начнет убивать тех немногих из совета, кто осмеливался противостоять ей. Вейсс была для нее чем-то вроде занозы в боку уже много лет, и все же Монфор не причиняла ей вреда.

До сих пор.

Я должен был это предвидеть. Я должен был предвидеть последствия этой моей кампании. Но вместо этого я позволил врагу убить моего союзника. Я проявил беспечность.

«Хуже того. Ты проявил высокомерие. Ты проявил гордыню».

Адрианна Вейсс погибла из-за моей гордыни.

Время обвинять себя будет позже. Сейчас для этого неподходящий момент.

– Мы можем предпринять какие-либо прямые действия? – спросил я Штаваака. – Это нельзя оставлять безнаказанным. Она не остановится.

– Мы даже не знаем, что это сделала Монфор.

– Конечно, не своими руками, но по ее приказу. У кого еще были мотивы убить Адрианну?

– У Монфор была важная причина не делать этого, - заметил Ривас.

– Та же, по которой она не стала бы слишком спешить с новой попыткой убить вас, - подтвердил Штаваак. – Ей слишком много есть что терять. Одна ошибка, и все, чего она добилась, рухнет. Я согласен с вами, лорд-губернатор. Едва ли вы успели стать для нее угрозой настолько, чтобы такое было адекватной формой мести.

– Она не адекватна, - прорычал я. – Значит, вы говорите, что она неприкасаема.

– Пока, полагаю, что да.

Воздух в палатке был слишком душным. Я откинул брезент и вышел наружу. Порыв ветра хлестнул меня. Сразу же струи дождя полились по моим волосам, стекая по шее.

У дороги стоял автомобиль, на некотором расстоянии от других машин. Рядом с ним, опираясь на трость, словно серый вурдалак, стояла старший советник Монфор.

Мои руки сжались в кулаки. Я направился к ней, сопротивляясь порывам ветра. Она была в длинном пальто, но без головного убора. Ее волосы прилипли к черепу. Вода стекала с трубок ее дыхательного аппарата. Она стояла так неподвижно, что могла быть еще одним призраком, и смотрела на меня с холодной ненавистью.

– Злорадствуй где-нибудь в другом месте, пока еще можешь, - произнес я.

– Убийство советника Вейсс не доставляет мне радости.

– Ложь. Ты сгоришь за это.

Ее глаза слегка прищурились, ненависть в них становилась горячей.

– Не думайте, что можете обвинить меня в своем преступлении.

– Моем преступлении! – я был настолько ошеломлен попыткой разыграть такой ход, что несколько мгновений не мог ничего сказать.

– У меня не было причин убивать ее, - сказала Монфор.
– Смерть советника Вейсс не принесла мне никакой выгоды.

– С каких это пор смерть врага не приносит выгоды?

– Когда враг настолько популярен, как советник Вейсс. Живая, она была лишь оппонентом. Мертвая, она станет символом, который, как нам обоим хорошо известно, послужит в ваших интересах против меня. Но вам не победить, лорд-губернатор. Ваша вина будет доказана.

– Это более чем абсурдно, - мне уже стало казаться, что этот разговор – галлюцинация.

– Насколько мне известно, когда ее в последний раз видели живой, она говорила с вами.

– Это все ваши доказательства?

– Этого может быть достаточно, чтобы заинтересовать Инквизицию.

Я изумленно уставился на нее, не в силах поверить, что она говорит серьезно. Я знал, что она готова пойти на любую хитрость и любое преступление, но то, что она говорила сейчас, было абсолютным безумием. Не могла же она считать это абсурдное заявление настоящей угрозой.

– Пожалуйста, - усмехнулся я. – Пригласите Инквизицию нанести мне визит.

– Вы Штрок из Мальвейля, - сказала она. – Вы должны знать, что это значит.