Дом оставленных снов

– Я знаю ее не так давно, но тем не менее. Поверь, за всем этим, - Мелика понимающе улыбнулась и продолжила, - напускным чарованьем, стоит умный и тонкий эзопсихолог. Когда она обратилась ко мне, я конечно слышала о ней и мы часто пересекались в управлении, но близко мы никогда общались. Так вот. Как-то вечером, в конце рабочей недели, она просто пришла ко мне в кабинет и начала рассказывать о Посреднике.

– Но много ли ей приходит посредников?
– возразил Ольжечь.

– Уверяю тебя, она говорила именно о нашем посреднике. Она описала его именно так...

– Она, что видела его?
– возмутился программист взволновано меняя позу.

– Нет. Его она не видела. Только слышала. Как ты и твоя команда она никогда не видела его во плоти. Но согласно информации, которую он ей передал и по стилю послания я сразу поняла, что это именно он. Тем более, - Мелика понизила голос, - ты же понимаешь, что она не сдала меня службам, хотя могла бы. Она сначала пришла ко мне.

– Она просто хотела с тобой связь.
– неловко усмехнулся Ольжечь.

– Ты говоришь ,как Лесик. Тебе это не к лицу.
– бесстрастно отрезала женщина встав на ноги. И видимо в качестве назидательного наказания, не стала прикрывать своего тела вовсе.
– Завтра она соединиться с облаком и попробует найти Хранителя. Мне нужна будет твоя помощь. Если ты все еще хочешь найти Хранителя. Нам потребуется незарегистрированный портал. Уверена ты в курсе, как его организовать.
– длинноногая женщина отправилась к реке и бесстрашно вошла в прохладную воду.

– Почему ты ей веришь?
– подойдя к самой кромки воды прокричал Ольжечь, несуразно придерживая непослушное полотенце на узких бедрах. Выпяченный живот нелепо сверкал на солнце, бледным шариком. Мелика грациозно подплыла к программисту. Нащупав дно она выпрямилась. Вода едва доставала до сосков то и дело меняя уровень прикосновения. Женщина с выжидающим интересом смотрела прямо в глаза мужчины смущая его и непризнавая неловкость момента добавила:

– Нам нужно кому-то доверять. Иногда. Иначе жизнь сведется к простой бойне.

________________

Я не знаю сколько точно прошло времени. Пускай это будет неделя. Возможно это и больше, а может и меньше. Я не имею возможным сравнить наверняка. Однако знаю определенно одно, я слишком долго сортировал свои богатства. Слишком долго это сколько? И что есть богатство в моем пространстве? Долго это долго. Я просто чувствую, что это было продолжительное и утомительное действие. Исходя из собственных ощущений я могу заключить, что чем больше я устаю, тем больше прошло времени? Может и так. А быть может сама усталость имеет власть растягивать время искажая ее соответственность? Пусть будет так.

По поводу моих богатств. Верно ли считать богатством мусор, пригодный лишь для сортировки? Конечно же нет. Груда статичных предметов не приносящие пользы не может являться богатством. Мне кажется основным критерием накопительства есть непосредственно количество, а вот критерии богатства должны определяться возможностью их обмена. Если я не могу обменять ту или иную вещь ни на что полезное мне, следовательно это всего лишь сор и не более того.

Надо же, за время сортировки я погрузился в мир экономики. Но это и не плохо. Главное не думать о Боге и о себе. Эти мысли сильно отвлекают и напускают тоску. Наверное, будь я ни один мне было бы куда приятнее думать о себе. Но когда никого кроме меня единого нет во всем пространстве не будет, какой прок мне думать о том, что только болезненно бередит сознание. Видимо для индивидуальности, все же крайне важно наличие сторонней личности для самолюбования, равно как и для самоуничижения. Следовательно быть одиноким невыносимо. Интересно долго ли я продержусь? И если долго это сколько?

День тридцать второй.

Мои записи будут короче, но чаще, так обману я время, которое обманывает меня. Каждый раз выводя послание, я принимаю это, как пройденный этап времени, соответственно, чем чаще я буду обращаться к письменам, тем быстрее потечет время. И что за этим последует? Я что же стану старше или более одиноким? Отнюдь. Но коль ко мне пристал игрок, стоит доиграть с ним до конца.

Вот еще одна задача. Какой конец и где он для меня? Я не справился с пространством при сортировке. Я не смог дойти до конца полей, так много люди сюда всего принесли. Я шел и шел, откладывая мысленно в сторону объекты, согласно их критерием: доброе, злое, доброе, злое. Но уже сразу столкнулся с тем, что к двум основным видам я вынужден добавить еще один - нейтральный. Почему нейтральный? Потому, что мне не ведом тот или иной предмет, я не знаю его предназначения и он у меня не вызывает ни каких эмоций. Получается, что если образ не пугает меня и не вызывает во мне чувство умиления или сострадания, он стало быть, нейтральный, непознанный, неизвестный. Так появилось три вида, три основных вида существ и предметов.

И вот я шел и шел сосредоточенно сортируя хлам. Я шел очень долго и устал. Впервые за все свое существование я устал. Я не помню того, что бы мне было скучно или страшно. Я не помню чувства усталости, да я его никогда и не знал. Но в этот раз я устал. В этот раз я обернулся и с тревогой понял, что должен вернуться назад. Назад? Это куда? Мой дом был по всюду, а вот теперь я придумал себе некую точку в которую захотел вернуться. И это напугало меня. Мне до сих пор страшно. И я не могу с этим справиться. Вынужден и не могу.

С появлением времени столько всего изменилось. Столько всего поменяло свою привычность, что мне становится жутко неловко в этом открытом пространстве. Окруженный предметами я начинаю хотеть свой закрытый угол. Если сейчас меня стесняет пространство, что будет потом? Мне будет тесно? Но тесно бывает лишь тогда, когда точно знаешь пределы, а я своих пределов не знаю. И не хочу знать. А еще время навязывает мне режим многозадачности. Я не просто существую, я выдумываю. Оно запустило механизм принудительной работы. Я теперь согбенный раб, обреченный на неведомую участь. Дающее привилегию мыслить и познавать, время мгновенно отбирает свободу, о которой так много твердят люди. Я был свободен, теперь я мыслящий.

Проводя параллель со временем я подозреваю, что этот хитрый механизм, работает по принципу воронки. Мое существование было гладким и широким, безмерным, безвременным. Но потом при столкновении с выступившими на людьми завертелась и понеслась моя суводь. Время несется с невероятной скоростью и сужается. Наверное время выбросит меня в узкую трубу собственной ненадобности. Расщепив и уничтожим мое пространство и разум время снова победит, а я буду лишь очередным побежденным.

День тридцать четвертый.

___________________

Я решился идти. Идти вперед и узнать пределы пространства. Я в пути меньше думаю о себе. Я почти не думаю о себе. Я потерян и только непривычное ощущение вернуться куда-то тревожит порой мой рассудок. Шаг это действие. Действие это движение. Время заставило меня не слоняться, но идти. Оно насадило мне идею самой идеи. Всучило кубок цели и вот я странник в одиноком пространстве. А еще мне стало интересно, как много всего сюда принесли люди? Будет ли конец их вещам? Пока я не достиг конца. Я оставил намерения сортировки. Все что я делаю - это иду и запоминаю то что вижу. Преодолеваю завалы, обхожу остывшие реки и обломки кораблей. Переступаю через чьи-то тела и замороженных животных. Я разгребаю себе путь усердно следя за тем, чтобы это не было путешествием по кругу. И я в ужасе от того, сколько все же людей там, в параллельном мире. Возникает праведный вопрос: почему их так много, а я совершенно один? Быть может я Бог? Бог в наказании? Создав однажды существ, наделив их свободой я сам себя обрек на страдания и одиночество? Неблагодарные и самонадеянные, они разыскали меня и снесли весь свой хлам в мое царство, выражая тем самым свои замороженные претензии? Да уж. Это уже слишком. Слишком даже для меня. Лучше я буду просто идти. Идти и идти обгоняя время. Как глупо это звучит. Я бы посмеялся, но не вижу смысла смеяться в одиночестве. Думаю, смех один на один собой бесповоротный шаг к потери контроля сознания. А я его пока терять не хочу. Пусть даже это и сложно, пока я побуду в сознании.

День тридцать шестой.

___________________

– Мы нашли его.
– сухими губами прошептал Ольжечь. Он стоял на пороге позади было темно и холодно.

– Заходи.
– Лесик размашистым жестом предложил войти в свой дом.

– Нет. Мы уезжаем. Прямо сейчас. Хочешь? Поехали с нами.
– оба мужчины замолкли на какое-то время. Программист выглядел взволнованным и уставшим, впрочем как всегда. Лесик же был напротив бодр и румян. Он в замешательстве дернул ногой, как бы и желая отправиться в путь, но не решаясь на серьезный шаг.