Дом пламенных клятв

Генерал вздыхает.

– Да, но если он умрет не от твоей руки, Котел не снимет проклятие Мериам.

Я резко распахиваю глаза и чувствую, как ресницы щекочут лоб. Так вот почему именно я должна убить Данте… чтобы снять проклятие Мериам. Но хочу ли я ее спасать? Вдруг она взбесится и опять проткнет Лора обсидиановым колом?

За дверью раздаются глухие удары, отчего сердце едва не выпрыгивает из груди.

– Лучше поторопиться, пока он не вернулся, – бормочет Юстус.

Я возвращаюсь к пуговицам и увожу разговор в сторону от темы, из-за которой генерала могут запихать в клетку по соседству с моей.

– Откуда у Дардженто ваш меч?

– Он поймал меня, когда я направлялся в туннели, и пригрозил рассказать о моем спасении. Мы заключили сделку – его молчание в обмен на мой драгоценный клинок. – Легкая улыбка касается уголков губ Юстуса. – Я знал, что рано или поздно он вернется ко мне.

– Разве у него не было собственного меча?

– Я убедил его, что Мериам заколдовала клинок таким образом, что держащий его будет невосприимчив к магии воронов и шаббинов.

Я фыркаю, представляя, каким непобедимым чувствовал себя Сильвий с мечом на поясе.

– Подумать только, клинок, который он считал залогом своей безопасности, принес ему смерть.

– Не клинок, а рука, которая его держала. – В голове Юстуса звучит гордость. Гордость за меня. Гордость за содеянное мной.

Убийство Дардженто вызывает во мне отнюдь не чувство гордости, тем не менее одобрение Юстуса не оставляет меня равнодушной.

– Вы правда намерены кормить меня обсидианом?

Его губы смягчаются, что весьма странно видеть на вечно суровом лице генерала.

– Молотым перцем. У него похожий цвет и текстура. Он вкуснее.

– Почему вы рассказали Данте, что мы с Лором пара?

– А ты бы предпочла, чтобы я рассказал ему, как ты подключилась к зрению Бронвен, потому что Мериам освободила твою магию?

– Нет. Определенно нет. – Я прикусываю нижнюю губу. – Значит, вы ему не расскажете?

– Нет.

– А если он даст вам соль?

– Я научился уклоняться от правды.

– Что насчет клятв? Вы знаете заклинание, которое не позволит клятве отпечататься на его коже?

– В его крови теперь слишком много железа, чтобы кожа могла впитывать клятвы. Я убедился сегодня утром. – Уголок его рта приподнимается.

Застегивая последнюю пуговицу на корсете, который перетягивает мне грудь, я задаюсь вопросом, как нонна поняла, что моя кровь отличается от ее, не зная о моем происхождении.

– Вы пытались вернуть их домой? – спрашиваю.

Юстус хмурится.

– Кого?

– Нонну и мамму?

– Нет, – вздыхает он. – Им было безопаснее вдали от Изолакуори. Особенно после твоего рождения. – От нежного тона его голоса у меня пальцы соскальзывают с корсета платья.

Какой же он непостижимый…

Он поднимает руку к двери, чтобы стереть печать, и я торопливо спрашиваю:

– На чьей вы стороне?

Ладонь зависает над окровавленным узлом.

– На твоей, нипота.

На этот раз, когда он называет меня внучкой, я не напоминаю ему об отсутствии между нами родства. Возможно, я и не его кровный потомок, но мы с Юстусом теперь связаны через кровь Мериам.

Кровь и тайны.

К слову о тайнах…

– Почему вы позволили Мериам связать нас кровью?

– Потому что узы крови помешают его магии. – Он проводит тыльной стороной ладони по символу.

– Я думала, с этим разберется неббенский химикат?

– Не этой магии, – бормочет он.

Прежде чем я успеваю спросить его, какого Котла он имеет в виду, он нажимает на ручку двери. Катон чуть ли не падает на Юстуса. Очевидно, он подслушивал.

– Хотя бы изобрази скрытность, Брамбилла, чтобы не позорить честь сержанта.

На лице Катона вспыхивает румянец, который кажется ярче из-за резкого контраста со светлыми волосами и униформой.

– Я-я собирался постучать. Я вовсе не…

– Успокойся. У меня есть дела поважнее, чем понижать тебя до рядового солдата.

Я чуть не фыркаю. К счастью, успеваю поймать звук. Нельзя веселиться, иначе вызову подозрение у людей, которые должны оставаться в абсолютном неведении.

По пути обратно в камеру я не спускаю взгляда с раскачивающегося из стороны в сторону хвостика генерала, однако мысленно перебираю те клочки прошлого, которые мне только что преподнес Юстус.

Мама сама отрезала себе кончики ушей. Мерзко и душераздирающе. Кроме того, нисколько не уменьшает чувство вины за то, что я вторглась в ее чрево.

Внезапно я жалею, что пока нас защищала печать Юстуса, я не воспользовалась возможностью, чтобы узнать, есть ли надежда вернуть ей разум. Может, Мериам знает подходящее заклинание? Или Зендея? Способна ли она исправить причиненный ею ущерб? Где она?

Из всех вопросов, которые у меня есть к Юстусу и Мериам, этот самый насущный. Я решаю, что при следующей же встрече с Мериам заключу с ней сделку. В обмен на снятие ее проклятия я потребую встречу с матерью.

Минуют бесконечные дни, и единственные живые души, которых я вижу, – охраняющие мою клетку спрайты и солдаты. Я пытаюсь силой мысли заставить Юстуса открыть мою дверь. Бесполезно. Таким же образом пытаюсь заставить Бронвен завладеть моим взглядом – или как там работает наша глазная связь? – но столько бы я ни старалась, Небесного Королевства мне не видать как собственных ушей.

Единственное развлечение – наблюдать за спрайтами Данте, которые в поте лица летают туда-сюда по винным стеллажам, чтобы установить четыре шеста, поднятые Катоном и другим солдатом. Мое веселье от зрелища заметно ослабевает, когда до меня доходит смысл их занятия – шесты должны поднять мою клетку над полом. В ближайшем будущем больше никаких кружений.

Огненный фейри только что закончил приваривать тяжелые цепи к установленным столбам, когда Юстус наконец появляется в дверном проеме подвала.

– Мериам пробудилась. Настало время для первого урока Данте.

Данте? Или моего?

Скорее все же Данте: как бабушка сумеет одновременно учить его неправильным печатям, а меня – правильным?

Возможно, она и не намерена учить меня магии. В конце концов, они с Юстусом прекрасно понимают, что едва я овладею заклинаниями, то возьму свою магию в охапку и пущусь наутек, точнее, на утес – к Лору.

Глава 18

<