Дом Ветра

— Я все знаю, — прошептала она. — Знаю, что у тебя роман с той девушкой из «Вога».

— Ах, Теа, — Сайман вздохнул. — Я не хотел изменять Аманде, но любовь как-то быстро прошла.

— Почему? — это нелепое слово сорвалось с ее губ легко.

— Ее ненависть к тебе убила во мне любовь к ней, — ответил он. — Я всегда обожал тебя, я просто не смог принять это. Сейчас все по-другому. Она немного старше тебя, необузданна, но восхитительна, — Сайман перевел дух, чтобы продолжить дальше. — Я женился на чистой девушке, Роуз другая, она не скрывает своих многочисленных любовников до меня, не скрывает, что не позволит бросить семью. Которой больше нет...

— Печально, — прошептала Теа.

— Роуз ждет ребенка, — Теа вздрогнула. — Мама не должна знать, это убьет ее.

— Да, да, — отстранено сказала Теа.

Любовница отца ждала ребенка. Что за парадокс? Ее мать сходит с ума от того, что не способна завести еще детей, а отец смог. Жизнь вообще несправедливая штука.

— Что ты здесь делаешь? — услышала шипенье Теа.

— Здравствуй, мама, — Теа поднялась со скамьи.

— Надеюсь, ты ненадолго, — пробурчала Аманда.

— Только на выходные. У меня премьера: через неделю мы ставим Гамлета, я играю Офелию вместе с Лоренсом Оливье. Тирон Гатри, режиссер, отмечает, что меня ждет большое будущее.

— Еще бы, ты же спишь с ним, — эти слухи ходили в Лондоне уже пару месяцев, пустил кто-то из трупы Теа, завидуя ее красоте и таланту. Девчонка не могла потеснить прим.

Теа ничего не ответила матери, только поджала губы: пусть думает, что хочет, особенно учитывая, что ее шляпный салон — Мекка сплетниц столицы. Раньше Аманда не позволяла у себя обсуждать кого-либо у себя в магазинчике, но сейчас сплетни ползли, как змеи из норы.

Выходные прошли быстро, да и сама Теа мечтала, чтобы они побыстрей закончились. Она не могла жить здесь, постоянно ощущая на себе жесткий, давящий взгляд матери, не могла сносить ее презрение, от каждого такого взгляда у нее сжималось сердце. Мать никогда ее не простит и не примет. Теа давно не говорила с ней на женские темы, не могла спросить совета, узнать мнение. Все, что она получала, — ненависть. Аманда ее презирала. Девушке в двадцать лет не нужно чье-либо наставление, только это ее и утешало. Девушка в двадцать лет строит жизнь сама, тем более что все зовут ее ледышкой. А у льда не может быть сердца, только вода в сосудах.

В пятницу, после долгой репетиции, когда перед премьерой Лоренс и Тони постоянно кричали на нее, Теа поехала домой с плохим настроением. Она не спала всю ночь, прокручивая в голове свою роль, и на следующий день показала всей трупе, на что способна. Тони пообещал: если премьера станет успехом, то она обязательно будет актрисой Олд-Вик и потеснит на пьедестале многих див. Перед спектаклем девушка сильно мучилась, волнение с головой захватывало ее. Теа не ждала, что вся эта публика приедет к ней, конечно, они идут смотреть на обаятельного Лоренса, но никак не на нее. Кто он — и кто такая Теа Портси?

На спектакль приехала вся ее семья, поэтому перед выходом ее колотила дрожь. Теа сделала нежный макияж, передние пряди шелковистых волос уложила мягким валиком, отчего казалось, что на голове ее корона; а остальные волосы заплела в толстую косу, заправив в сеточку. Надев платье, сшитое специально для нее, она вышла на сцену с колотящимся сердцем. Все прошло просто блестяще, ее завалили цветами, а в гримерной труппа открыла бутылку шампанского. На улице после всего ее ждали родные. Теа хотела просто уехать домой и побыть одной, только друзья звали в «Сохо» отметить успех.

В «400» было шумно, когда она приехала вместе с подругой Инесс Дорсон, звездой Друри-Лейн, и другом Максом Гилбертом, фотографом и любовником Инесс. Женщины осыпали ее любезностями, мужчины — комплиментами. Все смеялись и выпивали, танцевали и болтали, у этого вечера была какая-то магия. Теа, выпив пару бокалов шампанского с ананасовым соком, танцевала со своим давним поклонником Колтоном Риверсом. Колтон, конечно, обаятелен, девушки сходили с ума от его небрежно уложенных медовых волос, падавших на темно-карие глаза. Им нравилось, что его отец — авиа-промышленник, а сам Колтон — мотогонщик, но Теа это не привлекало по-настоящему. Она могла позволить пару поцелуев и пару объятий, но большее — нет. Может, это и казалось старомодным, но девушке хотелось вкусить плод любви, а не просто с кем-то переспать. В тот вечер она позволила крепко поцеловать себя.

Гости разошли к полуночи. Теа взяла атласное алое пальто, вытащила из маленькой серебристой сумочки пудреницу подправить макияж, когда заметила у зеркала высокую блондинку в розовом платье. Теа узнала ее. Это Роуз Линдсон, любовница ее отца. Теа подошла к Роуз, та пугливо обернулась.

— Где вы живете?

— На Чарльз-стрит, — испуганно прошептала Роуз. — Чашку чая?

— Не откажусь, — они вместе поймали такси, вместе прошли в ее большую квартиру. Все это время они молчали, конечно, Роуз поняла, что Тее все известно, а Теа ощутила, как Роуз боится ее.

Роуз переоделась в простое платье, вскипятила чайник, разлив им кипяток. Теа посмотрела на девушку. Безусловно, красавица. Хрупкая фигурка при высоком росте казалась эфемерной, светлые волосы, как у ангела, и золотистые глаза с вечно меняющимся выражением. Теа поставив чашку на блюдце, заметила ее маленький животик и заулыбалась.

— Вы знаете, кто я? — спросила Теа.

— Да, — Роуз поджала верхнюю губу.

— Я знаю, Роуз, о вас и моем отце, — Теа говорила это тихо, в ее голосе не слышалось ни осуждения, ни раздражения.

— Мне жаль.

Дружба с любовницей отца? Многие бы сказали: жестокая ошибка, — но не для Теи. Теа отнюдь не так думала. Роуз была совсем одна, Сайман редко наведывался, и, конечно же, Роуз был нужен кто-то, кто стал бы ей опорой. И опорой стала Теа, готовая всегда всем помочь, даже встретиться с ее отцом. Теа и Роуз не превратились в соперниц или врагов, а наоборот, стали подругами.

Если Аманда узнает об этом, еще больше возненавидит Тею. Но не такая уж это высокая цена.

Глава 27

Когда обнажаешь перед кем-то сердце, оно, понятное дело, становится легкой мишенью для ножа.

Бризин Корпс. «Осколки»

Зима — весна 1938.

Джейсон вышел на террасу; ночь была теплая, небо слегка затянуто облаками. Он вернулся в Мадрид раньше времени, потому что не смог без нее. Копая окопы, спасая раненых, он все время думал о ней. Он помнил свой восторг, когда она ответила на его чувства много лет назад, зимой спокойного и тяжелого 1923. Те два года, что они прожили в Испании, напомнили, как важно любить кого-то, как трудно в этом обществе быть самым счастливым и самым любимым. Но Джейсон был таким. Уже пятнадцать лет. Это было восхитительное время, когда пришла пора взаимных интимных прикосновений, но и не прошла пора первого платонического трепета. Все было впереди, вся жизнь; он не верил в легенды, он верил в солнечное завтра.

Некогда волшебное и странное слово «завтра», которое когда-то для него значило куда больше. Он набрал ночной воздух в легкие и, сев на ступеньку, замечтался...

«Эта ночь чудная», — подумала Каталина, накинув шаль на толстый шерстяной свитер, и вышла на улицу, чтобы погулять, не боясь «пятой колоны», зверствующей по ночам. Каталина собиралась переночевать в госпитале, где помогала маленьким детям, оставшимся без родителей. Она уже считала дни и ожидала его приезда, потому что поняла, что не может без него жить. Он был ее всем. Как она противилась, как не хотела этого, но все же сопротивляться оказалось бесполезно. Каталина не понимала этого раньше, но Мадрид обострил, обнажил чувства, сняв с них толстую кожу.