Дом Виндзоров: Правда и вымысел о жизни королевской семьи
Шрифт:
Берти взошел на престол в пятьдесят девять лет. По его мнению, это было слишком поздно. «Я не против молиться нашему вечному Отцу, – негромко заметил он во время службы по случаю бриллиантового юбилея королевы Виктории, – но мне не нравится быть единственным в стране мужчиной, которому досталась вечная мать». Чарльз тоже нередко испытывал отчаяние и раздражение из-за необходимости оставаться на вторых ролях. Он дольше всех находился в статусе наследника, дольше всех носил титул герцога Корнуолла и дольше всех – титул герцога Ротсея (как таковой он фигурировал в Шотландии). Его переживания по этому поводу стали особенно очевидны в 1992 году, после похорон отца Дианы, Джона Спенсера. Чарльз тогда разговорился с сыном покойного, двадцативосьмилетним Джоном Спенсером–младшим. «Он, кажется, вообще не понимал, как я себя чувствую, – вспоминал тот. – Мы только что похоронили моего отца, а он только и говорил, как же мне повезло вступить в наследство в таком юном возрасте».
На Чарльза, так было и с Берти, все еще влияли травмы детства и безрадостной школьной поры: властный отец не понимал его, эмоциональной привязанности с матерью не сформировалось. Крепче всего оказалась связь с Мейбл Андерсон, бывшей няней исключительно традиционных взглядов (говорят, Камилла на нее очень похожа). Как и Берти,
Камиллу Чарльзу представила его бывшая возлюбленная, Лючия Санта-Круз, дочь чилийского посла. Встреча произошла летом 1971 года, когда принцу Уэльскому было двадцать два, а Камилле только что исполнилось двадцать четыре. Примерно в то же время с Чарльзом познакомился и Рой Стронг, директор Национальной портретной галереи. Стронг описал принца как «приятного молодого человека, честного, с мальчишеской улыбкой и не слишком тонким чувством юмора, озорного, вдумчивого, доброго и робкого. Он одевался в манере, присущей скорее мужчинам средних лет: узкие лацканы, крошечные воротнички, узкие галстуки». В первый день учебного года в Кембридже, где он позднее встретится с Лючией, Чарльз пришел на занятия в безукоризненно сшитом костюме и галстуке. На дворе стоял октябрь 1967 года, прошло всего два месяца после Лета Любви [10] . Неудивительно, что с таким стартом у принца, очень редко появлявшегося в обществе, было мало шансов завести романтические связи.
10
Имеется в виду лето 1967 года, когда более 100 000 хиппи собрались в одном из районов Сан-Франциско ради общения, музыки и любви. В определенном смысле происходящее стало масштабным культурным и социальным протестом против существующих устоев, а субкультура хиппи после этого приобрела огромную популярность.
Лючия и Камилла жили на Санди-стрит в Белгравии в одном многоквартирном доме, который принадлежал группе компаний Grosvenor Estate и притягивал дочерей владельцев целевых фондов и юных дебютанток. Для Вирджинии, дочери лорда Кэррингтона, министра и члена Консервативной партии, Камилла была той самой соседкой, у которой вечно царил беспорядок. Их квартира находилась на первом этаже. Лючия рассказала, как познакомила их: «Принц собирался заехать, чтобы выпить или пойти со мной куда-то, а я спросила: "Можно Камилла присоединится?"» Лючия знала, что Чарльз чувствует себя одиноким. Подругу она описала как «обычную девчонку», которая умеет относиться ко всему «с огромным сочувствием, теплом и искренностью». Чарльз сразу же потянулся к Камилле. Представляя их друг другу, Лючия пошутила: «Так, вы двое, будьте осторожны. У вас у обоих предки с историей. Осторожно, ОСТОРОЖНО!» Такое шутливое вступление к их отношениям кажется куда более вероятным, чем неоднократно процитированная похабная фраза, якобы произнесенная Камиллой: «Моя прабабка была любовницей вашего прапрадеда, может, попробуем и мы?»
Камилле и правда не было нужды упоминать предков. Шанды были обаятельны, и их харизма только укрепляла связь с миром аристократии.
Отец Камиллы – бравый герой войны, майор Брюс Шанд, мать – достопочтенная Розалинд Кьюбитт, дочь третьего барона Эшкомба. Майор Шанд, предводитель Саутдаунской охоты в Восточном Сассексе, прославился не только подвигами на поле боя, но и привлекательностью: внешне он походил на актера Джейсона Робардса. Три года он провел в плену в Германии и был дважды представлен к награде за дерзкую изобретательность и хладнокровие во время сражения. «Вспоминая о годах плена, он жаловался не на то, как с ним обращались нацисты, а на необходимость находиться в замке Спангенберг, превращенном в тюрьму для офицеров и напоминавшем ему школу-пансион», – рассказывал Джеймс Фокс, писатель, семья которого в Сассексе вращалась в тех же кругах.
Фокс описывал майора Шанда как «прямую противоположность растиражированного таблоидами образа полковника Мастарда» [11] . Он отлично говорил на французском, поскольку в молодости обучался виноделию в Бордо и после войны стал партнером премиальной винодельни Block, Grey, and Block в Мейфэре. Неодобрение он умел выразить взглядом, не переходя на крик, и к сложным обстоятельствам жизни Камиллы относился с позиции «живи и дай жить другим».
Розалинд Шанд была признанной красавицей, дебютанткой 1939 года. Она приходилась прапрапраправнучкой Томасу Кьюбитту, известному архитектору XIX века, в чье наследие входят знаковые постройки Лондона: огромные, похожие на свадебные торты особняки Белгравии, белые террасы Плимико возле Палаты общин, восточный фасад и балкон Букингемского дворца. Выпускной бал Розалинд, на котором присутствовали король Георг VI и королева-консорт Елизавета, прошел в Кенсингтоне, в великолепном Голландском доме, и это был последний праздник там: во время «Блица» дом был разрушен. Розалинд Шанд часто курила короткие сигары и обладала живым нравом, острым умом и большой грудью. По воспоминаниям Камиллы, она также
«довольно жестко» требовала соблюдения приличий.11
Военный спекулянт, нечистый на руку, персонаж фильма «Улика» (Clue) 1985 года, основанного на настольной игре Cluedo.
А еще Розалинд отличал необыкновенный гражданский дух. Два-три дня в неделю она проводила в школе Чейли-Херитаж с детьми с ограниченными возможностями. Там, недалеко от дома Шандов в Пламптоне в Восточном Сассексе, она на добровольных началах работала сиделкой для детей, пострадавших в результате «талиомидной трагедии» [12] . Нередко Розалинд приглашала их к себе, чтобы дети могли провести время в бассейне, и даже звала группу подопечных на свадьбы обеих дочерей.
12
В 1960-х годах в Великобритании несколько тысяч детей родились с серьезными патологиями в результате того, что их матерям во время беременности назначали препараты с талиомидом. Считалось, что он снимает утреннюю тошноту и успокаивает нервную систему. Как оказалось, препарат вызывал дефекты в развитии плода, включая отсутствие верхних и нижних конечностей, нарушения зрения и т. д.
Камиллу, ее сестру Аннабель (успешного декоратора) и их младшего брата Марка называли «красавчики Шанды». Впрочем, главным красавчиком среди них был Марк. В 1970-х годах он был самым желанным холостяком Лондона: мускулистый и светловолосый, юный бог, встречавшийся то с топ-моделями, то с It-girls [13] . Подобно другу и единомышленнику Питеру Бирду (Питер, правда, был более экстравагантен), Марк скитался по миру благодаря неожиданным связям и соразмерному задаче финансированию. О своем эпическом, растянувшемся на 1200 километров странствии верхом на слоне от города Конарак в Бенгальском заливе до стоящего на Ганге Сонепура он написал книгу «Путешествия на моем слоне» (Travels on My Elephant), которая отлично продавалась. Среди его таких же эпатажных друзей из высшего общества были Гарри Фейн, сын графа Уэстморланда (они вместе жили на Бали и начали строить бизнес по продаже антиквариата), Дон Маккаллин, фотограф, и Имран Хан, звезда крикета, сердцеед и, позднее, премьер-министр Пакистана. Самые запоминающиеся похождения Марка Шанда нашли отражение на его теле – в виде татуировок. «Змею на предплечье я набил, когда работал в упаковочном цехе Sotheby's, краб на плече – память о Техасе, тигр – о том утре, когда я проснулся среди алжирских солдат. Отметки на ноге оставлены даяками с Борнео: я тогда был под кайфом от всего, что хотя бы относительно для этого подходило», – рассказывал он писательнице Камилле Лонг. Одна из поклонниц как-то назвала Марка «настоящим Индианой Джонсом». Он умер в шестьдесят два года, совершенно внезапно: от полученной при падении травмы. Это случилось возле бара отеля Gramercy Park в день, когда Марк запускал сбор пожертвований для своего фонда помощи слонам. Кончина брата стала ударом для Камиллы. Друзьям она рассказывала: «Стоило услышать голос Марка в телефонной трубке, я знала: ему что-то нужно. Но, Боже, как же я скучаю».
13
Молодая девушка, ставшая знаменитой благодаря светскому образу жизни и обеспеченности. Выражение It-girls впервые использовал Редьярд Киплинг, подразумевая что-то вроде магнетизма и харизмы. – Прим. ред.
Дети семьи Шанд воспитывались в атмосфере безопасности и любви и поэтому выросли уверенными в себе людьми. Семейство обосновалось в Лейнс, уютном загородном поместье, принадлежавшем приходскому священнику. В его комнатах фамильные ценности Эшкомбов попадались так же часто, как разнообразные артефакты вроде сотканных вручную марокканских ковров-килимов и мягких диванов, на обивке которых скапливалась собачья шерсть. Из окон открывались прекрасные виды на горный хребет Саут-Даунс. Особое очарование поместью придавали тайные сады, посаженные Розалинд: она умела обращаться с растениями, и это сразу бросалось в глаза, стоило посмотреть на выращенные ею овощи или собранные букеты цветов. Няню детям не нанимали, что было редкостью для той эпохи и класса, к которому принадлежала семья. Девочки учились в школе Дамбреллс в Дичлинге, и Розалинд каждый день сама забирала их после занятий. Летом она увозила дочерей на пляж в Хоуве. Камилла и Аннабель ездили верхом и ходили в походы в горы, ночуя в спальных мешках. За обедом детям по французскому обычаю давали по стакану разбавленного водой вина; им разрешалось засиживаться допоздна вместе с Розалинд, пока та потягивала мятный ликер. Друзья девочек завидовали тому, какие у них доброжелательные и располагающие к себе родители.
Благодаря происхождению Розалинд, ее дети могли похвастаться кузенами и родственниками по всему раскидистому генеалогическому древу пэров и баронетов. Задействуя эту паутину связей, они посещали вечеринки, охотничьи выезды на выходных и званые ужины в самых известных домах Англии. Разумеется, Камилла Шанд тем не менее была куда менее удачной партией, чем Диана, которая по линии отца могла похвастаться титулом графа Спенсера, а по линии материи – барона Фермой. Не было у Шандов и фамильного поместья размером с Элтроп. Но семья Дианы всегда была настолько разрозненной и антагонистичной, что не могла пустить корни и стать своей в кругу обитавшей за городом аристократии. Будучи старше Дианы на четырнадцать лет, Камилла куда больше соответствовала королевскому кругу. Не только в силу родословной, но и благодаря социальным связям она была знакома со множеством друзей принца Чарльза и семей, определявших окружающий его мир.
Уверенность, с которой Камилла вошла в общество, сделала ее еще более привлекательной для противоположного пола. У нее были низкий и хриплый голос, ярко-голубые глаза, соблазнительная фигура и ободряющая улыбка. Они с принцем встретились, когда Чарльз только начинал карьеру в вооруженных силах Ее величества: он учился на пилота военного истребителя, чтобы потом окончить курс в королевском военно-морском колледже в Дартмуте. Ни Королева, ни принц Филипп не смогли прийти на его выпускной парад в 1971 году. Церемония посвящения в кадеты прошла в присутствии лорда Луи Маунтбеттена, бывшего вице-короля Индии и первого морского лорда Великобритании. Он был ближайшим другом Чарльза и его «почетным дедушкой», как называл Маунтбеттена сам принц. На церемонию Луи прилетел вертолетом из дома в Хэмпшире, обеспечив присутствие хотя бы одного члена семьи.