Дом Властвующей

— И я рад тебя видеть, Тиббот. На самом деле рад, без иронии.

— Вы гляньте-ка который час. Бог ты мой! А мы же ещё не завтракали. Сейчас наскоро сварганю яичницу с чайком. Хотя, наверно, лучше поискать что-нибудь покрепче чая.

В подтверждение своих слов Тиббот устремился к выходу, где нос к носу столкнулся с Евгенией. Шемс при виде неё изумлённо разинула рот, а Даррель даже приподнялся на локтях и выразительно присвистнул.

— Я что опять проворонил момент превращения? Жень, куда ты дела афрокосички Ионы?

Шемс на него сразу шикнула. Только поздно, Евгения замерла, будто о невидимую стену ударилась.

— Ну я пошёл, — Тиббот, чувствуя, что атмосфера накалилась, поторопился вовремя смотаться.

— Тебе очень идёт новая причёска, — Шемс сопроводила свои слова обезоруживающей, слегка сконфуженной улыбкой.

Евгения медленно вдохнула и выдохнула, сняла куртку и кинула её в пустое кресло.

— Девушка из салона «Симфония ножниц» посоветовала сменить стиль. По-моему, верное решение.

— Ты ходила в город?

— А что? Нам вроде больше не запрещается выходить из дома. Понятно, что безопаснее это делать в дневные часы, но это пока. Очень надеюсь, проблема с горгульями скоро разрешиться, — Евгения сдула кудрявую чёрную прядь, упавшую ей на глаза, поджатые губы выражали досаду вперемешку с раздражением и ещё что-то… Уязвимость?

— Горгульи охотятся только за Шемс, это ни для кого здесь не секрет, — возразил Даррель. Тон его стал намного мягче и больше не отдавал насмешкой, во взгляде появилась пристальная пытливость. — Тебе там снаружи ничто не угрожает. Но ты всё равно вернулась.

Евгения подошла ближе. Движения её стали какими-то резкими, хаотичными. Неловко задетая ступка с остатками мази упала с прикроватного столика.

— Я не собиралась сбегать. Просто хотела, чтобы все перестали видеть во мне Иону. Да мне и самой… с каждым днём всё невыносимее смотреть в зеркало.

Шемс сорвалась с кровати, чтобы обнять девушку.

— Необязательно всегда казаться сильной. Если тебя это так беспокоит, ты могла просто поговорить с нами, и мы бы тебе рассказали правду: какая ты у нас классная, ни на кого не похожая, единственная и незаменимая.

Глаза Евгении блеснули влагой, казалось вот-вот и она расплачется. Если десятилетиями блуждать в мире теней бесплотным, одиноким духом, незаметно отвыкаешь от дружеского внимания и заботы. Растерянная и слегка дезориентированная она часто-часто заморгала, разгоняя слёзы, затем высвободилась из объятий, спеша за показной хлопотливостью скрыть смущение. Хмуро глянув на Дарреля она прокомментировала:

— Хорошо, что ты воскрес и с виду необычайно бодр и шутлив. Теперь будь любезен, сядь прямо и повернись спиной, чтобы было удобнее снимать с тебя эти чёртовы бинты.

Теперь уж смутился Даррель.

— Эм… Я может как-нибудь сам справлюсь?

— А-а, ну валяй.

Евгения сложила руки на груди и некоторое время молча наблюдала за рядом его неудачных попыток.

— Вообще-то, честно говоря, помощь не помешает, — признал он в итоге.

Шемс не лезла в их непонятные противостояние: состроила загадочное лицо и, обняв подушку, пришипилась на краешке кровати.

Магия сделала своё дело превосходно — от страшной раны не осталось и следа, под несколькими слоями бинтов оказалось крепкое и красивое мужское тело.

Тут и Тиббот как раз подоспел с обедом, но вовсе не обещанной яичницей, а кое-чем поинтереснее, видимо холодильник был снова в действии. Разбудили Татьяну. Лекарства и магические книги на столе быстро сменили тарелки и винные бокалы. Увидев, как Шемс перечитывает их количество, а потом корчит брезгливую гримасу, Тиббот поспешил к ней с оправданиями:

— Чилу тоже позвать пришлось. Она же с Лльюэллином там стояла. Ну как бы я его позвал, а её нет?

— Надо с этим что-то делать. Она вчера намекнула, что её сёстры возможно согласятся оставить меня в покое в обмен на что-то такое, что по их мнению будет соответствовать подаренной мне свободе.

— Им недостаточно того, что мы вернём им Чилу?

Шемс не успела ответить из-за появления той самой Чилы. Они обменялись наиграно вежливыми взглядами и даже натянутыми улыбками. На предложенный ей бокал горгулья посмотрела с сомнением.

— Что такое это ваше вино?

— Ты никогда не пробовала алкоголь? — Даррель с Евгенией недоумённо воззрились на неё. Да и остальные смотрели с немалым удивлением.

— В моём гнезде не было ничего подобного.

— А твоё гнездо, оно прям, как настоящее гнездо, — не удержалась Шемс, — из веток, листьев и перьев?

Чила закатила глаза, но бокал всё-таки взяла.

— Я живу в большом красивом доме, вырезанном в самой неприступной части розовой скалы, — она незаметно покосилась на Лльюэллина, ожидая его реакции, которой, конечно же, не последовало. — Там множество комнат, из которых можно сразу попасть на открытые террасы с завораживающими видами…

— На огонь и пепел? — уточнила Евгения.

— На окружающие наш город величественные скальные массивы, а над головой — космос демонстрирует нам свои звёздные скопления, туманности и метеоры, — она попробовала вино и задумалась на секунду. — Вкусное.

— Ну ещё бы, это же Кот де Прованс, — усмехнулся Тиббот и предложил: — А давайте чокнемся что ли. За великую силу коллектива. За единство наших душ!

Глава 36

Всё меняется и все меняются внутри себя каждый день и каждый час, меняется распорядок жизни, убеждения и ценности. Все события будущего совершенно точно зависят от множества неожиданных стечений обстоятельств, их комбинаций, совпадений, но в первую очередь от одного первого шага. И сегодня Шемс впервые перешагнула порог покоев Лльюэллина. Здесь, как и повсюду пришлось пробираться через разбитую в щепки мебель, разбросанные вещи, разрушенные межкомнатные перегородки. Единственная уцелевшая лампа в надорванном абажуре высвечивала торчащий из руин немного необычной формы струнный инструмент с переломанным надвое грифом.

— Не знала, что ты умеешь играть на гитаре, — Шемс заявила о своём приходе довольно громко, так чтобы её услышали.

Лльюэллин вышел из спальной, в которой успел навести относительный порядок.

— Это мандолина, — он взял в руки сломанный предмет, — подарок отца.

— А говорил, что не хранишь памятные вещи. Значит ты учился музыки?

— Слишком давно, как будто в другой жизни. Вещи — это всего лишь вещь, Шемс. Цепляться за них не уникально, но незачем.

— Я храню мамин дневник и её обручальное кольцо. Наши вещи напоминают нам какие мы есть на самом деле. Я провела с тобой бок о бок достаточно времени, Лльюэллин, поэтому чтобы ты ни говорил, как бы ни старался показать, что тебе всё равно — я не верю.