Дом Земли и Крови

— Хорошо. Ну что ж, давайте начнем.

Но лицо ведьмы стало серьезным.

— Брайс, я должна вскрыть рану. Я могу обезболить, что ты не почувствуешь эту часть, но яд, если он так глубок, как я подозреваю… я не могу использовать пиявки Митридата, чтобы извлечь его. — Она махнула рукой в сторону Ханта. — С его раной той ночью яд еще не успел укорениться. С такой раной, как у тебя, глубокой и старой… яд — это своего рода организм. Он питается от тебя. Он не захочет выходить легко, особенно после того, как так долго цеплялся за твое тело. Мне придется использовать свою собственную магию, чтобы вытащить его из твоего тела. И яд вполне может попытаться убедить тебя заставить меня остановиться. Через боль.

— Это причинит ей боль? — Спросил Хант.

Ведьма поморщилась.

— Настолько сильно, что местная анестезия не может помочь. Если хотите, я могу заказать хирургический центр и положить вас туда, но это может занять день или два…

— Мы сделаем это сегодня. Прямо сейчас, — сказала Брайс, снова встретившись взглядом с Хантом. В ответ он мог только твердо кивнуть ей.

— Хорошо, — сказала ведьма, грациозно зашагала к раковине, чтобы вымыть руки. — Давайте начнем.

***

Повреждения оказались именно такими, как она и опасалась. Хуже.

Ведьма смогла просканировать ногу Брайс, сначала с помощью машины, а затем с помощью своей силы, и оба они объединились, чтобы сформировать изображение на экране у дальней стены.

— Видишь темную полосу вдоль бедра? — Ведьма указала на неровную линию, похожую на раздвоенную молнию, проходящую через бедро Брайс. — Это и есть яд. Каждый раз, когда вы бежите или идете слишком долго, он вползает в окружающую область и причиняет вам боль. — Она указала на белую область над ним. — Это все рубцовая ткань. Сначала мне нужно перерезать ее, но это должно быть быстро. Извлечение-это то, что может занять некоторое время.

Брайс постаралась скрыть дрожь, когда она кивнула. Она уже подписала полдюжины отказов.

Хант сидел в кресле и наблюдал.

— Хорошо, — сказала ведьма, снова моя руки. — Переоденься в халат, и мы сможем начать. — Она потянулась к металлическому шкафу рядом с Хантом, и Брайс сняла шорты и рубашку.

Хант отвернулся, и ведьма помогла Брайс переодеться в легкую хлопчатобумажную рубашку, завязав ее сзади.

— У тебя прекрасная татуировка, — сказала лекарь. — Но я не узнаю алфавит — что там написано?

Брайс все еще ощущала каждый укол иглы, которая делала бегущие строки текста на ее спине.

— С любовью все возможно. В общем, так мы с моим лучшим другом никогда не расстанемся.

Раздался одобрительный гул, когда лекарь перевела взгляд с Брайс на Ханта.

— У вас двоих такая сильная связь. — Брайс не потрудился поправить ее предположение, что татуировка была не о Ханте. Татуировка, которую Даника в пьяном виде настояла сделать однажды ночью, утверждая, что произнесение клятвы вечной дружбы на другом языке сделает ее менее дрянной.

Хант снова повернулся к ним, и ведьма спросила его:

— Этот нимб причиняет тебе боль?

— Только когда его наносили.

— Какая ведьма его нарисовала?

— Какая-то императорская ведьма, — процедил Хант сквозь зубы. — Одна из самых старых.

Лицо ведьмы напряглось.

— Это темная сторона нашей работы — мы связываем людей через нимб. Она должна быть остановлена.

Он одарил ее полуулыбкой, которая не коснулась его глаз.

— Хочешь снять его с меня?

Ведьма застыла совершенно неподвижно, и у Брайс перехватило дыхание.

— А что бы ты сделал, если бы я это сделала? — тихо спросила ведьма, ее темные глаза светились интересом — и древней силой. — Ты накажешь тех, кто приговорил тебя к плену?

Брайс открыла рот, чтобы предупредить их, что это опасный разговор, но Хант с благодарностью сказал:

— Я здесь не для того, чтобы говорить о своей татуировке.

Но это было написано в его глазах — его ответ. Подтверждение. Да, он убьет тех, кто это сделал. Ведьма слегка наклонила голову, как будто услышала этот ответ.

Она снова повернулась к Брайс и похлопала ладонью по смотровому столу.

— Очень хорошо. Ложитесь на спину, Мисс Квинлан.

Брайс начала дрожать, повинуясь. Когда ведьма пристегнула ее верхнюю часть тела, затем ноги и поправила рычаг хирургического фонаря. Повозка загрохотала, когда ведьма подтащила поднос с различными блестящими серебряными инструментами, ватными дисками и пустым стеклянным флаконом.

— Сначала я тебя введу в наркоз, — сказала ведьма, и тут в ее затянутых в перчатки руках появилась игла.

Брайс затряслась еще сильнее.

— Глубокий вдох, — сказала ведьма, вытряхивая пузырьки воздуха из иглы.

Заскрежетал стул, а затем теплая мозолистая рука обхватила руку Брайс.

Хант пристально посмотрел ей в глаза.

— Дыши глубже, Брайс.

Она втянула в себя воздух. Игла вонзилась ей в бедро, и от ее укола потекли слезы. Она сжала руку Ханта так сильно, что почувствовала, как хрустнули кости. Он даже не вздрогнул.

Боль быстро исчезла, онемение покалывало ее ногу. Глубоко внутри.

— Ты чувствуешь это? — спросила ведьма.

— Чувствую что?

— Хорошо, — сказала ведьма. — Я начинаю прямо сейчас. Я могу поставить небольшую занавеску, если вы…

— Нет, — процедил Брайс сквозь зубы. — Просто сделай это.

Никаких задержек. Нечего ждать.

Она увидела, как ведьма подняла скальпель, а затем легкое, но твердое давление коснулось ее ноги. Брайс снова задрожала, тяжело дыша сквозь стиснутые зубы.

— Теперь спокойно, — сказала ведьма. — Я рассекаю рубцовую ткань.

Темные глаза Ханта не отрывались от ее глаз, и она заставила себя думать о нем, а не о своей ноге. Он был там той ночью. В переулке.

Воспоминания всплыли на поверхность, туман боли, ужаса и горя немного рассеялся. Сильные, теплые руки обхватили ее. Так же, как он держал ее за руку сейчас. Голос, обращенный к ней. Затем наступила полная тишина, как будто его голос был колокольчиком. А потом эти сильные, теплые руки на ее бедре, держащие ее, пока она рыдала и кричала.