Дом Земли и Крови

***

У меня есть ты, — повторял он снова и снова. У меня есть ты.

— Я думаю, что смогу удалить большую часть этой рубцовой ткани, — заметила ведьма. — Но… тихо выругалась она. — Луна, посмотри на это.

Брайс отказалась смотреть, но взгляд Ханта скользнул к экрану позади нее, где была видна ее кровавая рана. На его челюсти дрогнул мускул. Это достаточно говорило о том, что было внутри раны.

— Я не понимаю, как вы ходите, — пробормотала ведьма. — Вы сказали, что не принимаете обезболивающих, чтобы справиться с этим?

— Только во время рецидива, — прошептала Брайс.

— Брайс… — ведьма заколебалась. — Мне нужно, чтобы ты держалась очень спокойно. И дышала как можно глубже.

— Окей. — Ее голос звучал очень тихо.

Хант крепко сжал ее руку. Брайс сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться…

Кто-то влил ей в ногу кислоту, и ее кожа зашипела, а кости растаяли…

Вдох и выдох, выдох и вдох, ее дыхание вырывалось сквозь зубы. О боги, о боги…

Хант переплел их пальцы, крепко сжимая.

Она горела и горела, горела и горела…

— Когда я пришел в переулок той ночью, — сказал он, перекрывая ее отчаянное дыхание, — ты была вся в крови. И все же ты сначала пыталась защитить его. Ты не подпускала нас близко, пока мы не показали тебе наши значки и не доказали, что мы из легиона.

Она всхлипывала, ее дыхание не могло убежать от острого, как бритва проникновения…

Пальцы Ханта погладили ее по лбу.

— Я думал про себя, что возможно есть кто-то, кто будет охранять мою спину. У меня мог быть друг, которого я хотел бы иметь. Я думаю, что устроил тебе такое тяжелое время, когда мы снова встретились, потому что… потому что какая-то часть меня знала это и боялась того, что это будет означать.

Она не могла остановить слезы, катящиеся по ее лицу.

Его глаза не отрывались от ее глаз.

— Я тоже был там, в комнате для допросов. — Его пальцы скользнули по ее волосам, нежно и успокаивающе. — Я был там все это время.

Боль ударила глубоко, и она не смогла сдержать крик, который вырвался из нее.

Хант наклонился вперед, прижавшись своим холодным лбом к ее лбу.

— Я все это время знал, кто ты. Я никогда не забывал тебя.

— Я начинаю извлечение и стабилизацию яда, — сказала ведьма. — Все будет только хуже, но уже почти закончилось.

Брайс не могла дышать. Она не могла думать ни о чем, кроме Ханта, его слов и боли в ноге, шрама, пересекающего саму ее душу.

— У тебя есть это, — прошептал Хант. — У тебя все получится, Брайс.

А Хель, вспыхнувшая у нее в ноге, заставила ее выгнуться дугой, голосовые связки напряглись, когда ее крик заполнил комнату.

Хватка Ханта никогда не ослабевала.

— Он почти вышел, — прошипела ведьма, кряхтя от напряжения. — Подожди, Брайс.

Она так и сделала. Ради Ханта, его руки и этой нежности в его глазах она не отступала. Со всем, что у нее было.

— Я держу тебя, — пробормотал он. — Дорогая, у меня есть ты.

Он никогда раньше так не говорил — это слово. Оно всегда было насмешливым, дразнящим. Она всегда находила это только раздражающим.

Но не в этот раз. Не тогда, когда он держал ее за руку, смотрел на нее и вообще на все, что она собой представляла. Вместе с ней он избавлялся от боли.

— Дыши, — приказал он ей. — Ты можешь это сделать. Мы можем пройти через это.

Пройти через это вместе. Пройди через всю эту неразбериху совместной жизни. Через весь этот беспорядок мира. Брайс всхлипнула, на этот раз не совсем от боли.

И Хант, словно тоже почувствовав это, наклонился вперед. Он коснулся губами ее губ.

Только намек на поцелуй-мягкое, как перышко, прикосновение его губ к ее губам.

От этого поцелуя внутри нее расцвела звезда. Давно дремлющий свет начал наполнять ее грудь, вены.

— Горящий Солас, — прошептала ведьма, и боль прекратилась.

Словно щелкнул выключатель, и боль исчезла. Это было настолько поразительно, что Брайс отвернулась от Ханта и уставилась на свое тело, на кровь, на зияющую рану. Она могла бы упасть в обморок при виде вскрытой своей ноги, если бы не та штука, которую ведьма держала между пинцетом, как будто это действительно был червяк.

— Если бы моя магия не стабилизировала яд таким образом, он был бы жидким, — сказала ведьма, осторожно перемещая яд — прозрачного извивающегося червяка с черными крапинками-в стеклянную банку. Он извивался, как живое существо.

Ведьма положила его в кувшин и закрыла крышку. Яд мгновенно растворился в лужице внутри, но все еще вибрировал. Как будто искал выход из положения.

Хант не сводил глаз с лица Брайс. Как и все это время. И никуда не уходил.

— Позволь мне очистить рану и зашить, а потом мы испытаем противоядие, — сказала ведьма.

Брайс едва расслышала, но женщина кивнула. Почти ничего не было слышно, кроме протяжных слов Ханта. У меня есть ты.

Ее пальцы сомкнулись вокруг его пальцев. Она позволила своим глазам сказать ему все, чего не могла сказать ее охрипшее горло. У меня, тоже есть ты.

***

Через полчаса Брайс уже сидела, обняв Ханта за плечи, и оба они смотрели, как светящаяся бледная магия ведьмы обволакивает лужицу яда во флаконе и превращает ее в тонкую нить.

— Вы простите меня, если мой метод тестирования противоядия не будет квалифицирован как настоящий медицинский эксперимент, — заявила она, подходя к тому месту, где в прозрачной пластиковой колбе лежала обычная белая таблетка. Подняв крышку, она бросила туда нить яда. Она трепетала, как лента, паря над таблеткой, прежде чем ведьма снова захлопнула крышку.