Доминика из Долины оборотней

– То же самое.

– И когда дал эту клятву – встал и отошёл?

– Нет. Стоило мне отпустить тебя, как ты начинала ворочаться.

– А папа велел тебе отодвинуться от меня?

– Нет, я же тебя держал, чтобы ты не сделала себе больно. Солнышко, я не понимаю, к чему ты ведёшь.

– А к тому, что, даже дав клятву моему отцу не прикасаться ко мне, ты продолжил ко мне прикасаться прямо у него на глазах, и он не имел ничего против. И когда ты принёс меня в клинику – тоже. Тогда в чём смысл этой клятвы?

– Он имел в виду другие прикосновения.

– Мало ли что он имел в виду!

– Твой отец старался защитить тебя, и я его понимаю.

– Да, но от чего именно он старался меня защитить? И тут мы переходим ко второй части твоей клятвы. Как долго тебе нельзя ко мне прикасаться?

– Пока ты не станешь бессмертной.

– Ага! Обрати внимание – он не сказал: «Пока она не вырастет», потому что я, к счастью, больше не вырасту!

– К счастью?

– Я и так уже оглобля, хватит!

– Как по мне – ты просто кроха.

– Ну, ещё бы, – пробормотала я себе под нос. Насколько я успела заметить, Фрэнк был примерно одного роста с дядей Гейбом, самым высоким в нашей далеко не мелкой семье, а это значит, что он был выше меня более чем на фут! Конечно, для него я была крохой. – И мой отец не сказал: «Пока она не станет взрослой», что тоже было бы логично. Я, кстати, уже вполне взрослая, мне пятьдесят, если ты не в курсе.

– Я в курсе, – улыбнулся Фрэнк.

– Но отец сказал: «Бессмертной». Как ты думаешь, почему он выбрал именно этот критерий?

– Ники, но это же любому понятно. Сейчас ты слишком хрупкая, а после твоего перерождения мы станем равны.

– То есть, отец считает, что сейчас ты своими... кхм... прикосновениями можешь мне навредить?

– Я не могу навредить тебе, Солнышко, – голос Фрэнка стал очень серьёзным. – Физически не могу. Я скорее умру.

– Я знаю, – улыбнулась я. – Но всё же давай резюмируем: запрещены не все прикосновения, а только те, которые могут причинить мне вред? Так?

– Стоп, Солнышко, погоди. Твой отец имел в виду не совсем это...

– Наверное. Точнее – я в этом уверена. Но ему нужно было формулировать, так чтобы «разночтений» не возникало. А теперь скажи, Фрэнк, чем поцелуи могут мне навредить? Да, ты гораздо крепче меня и в сотни, в тысячи раз сильнее. Но если тебе удаётся носить меня на руках так, что я не испытываю при этом ни малейшего дискомфорта, если твои руки могут прикасаться ко мне настолько осторожно и бережно, то что не так с твоими губами? Они могут раздавить меня или поранить? Обжечь или заморозить? Или они вообще ядови...

Закончить свою мысль я не успела – мне помешали губы Фрэнка, прижавшиеся к моим губам. Вот теперь я их прекрасно ощутила – это не было прикосновение травинки или крыла бабочки. Нет, я чётко чувствовала их, нежно и бережно исследующих мои губы. В это же время ладони Фрэнка охватили мои щеки, удерживая моё лицо неподвижно, видимо, все ещё опасаясь сделать мне больно неловким движением, но это было уже не важно – я с энтузиазмом окунулась в новые для меня ощущения. Я прижималась губами к губам Фрэнка, исследовала их, неумело пыталась повторить их движения, и, похоже, у меня получалось. Его губы были плотными, даже жёсткими, но при этом умудрялись касаться меня с такой нежностью, что я не замечала разницы между нами – это был мой Фрэнк, и он был идеален!

Поначалу ощущения были для меня совсем новыми, и чувство удовольствия было скорее у меня в голове, от самого осознания – это же наш первый поцелуй! Но, постепенно, я стала чувствовать, как реагирует всё моё тело – крохотные электрические разряды зарождались в месте нашего соприкосновения и разбегались по всему моему телу, под ложечкой появилась лёгкая, тянущая, но приятная боль, скорее – спазм, от которого щемило в груди. Моё дыхание участилось, я испытывала странное чувство незавершённости. Мои руки обхватили голову Фрэнка, ероша короткий ёжик его волос. На долю секунды я пожалела о его роскошной шевелюре, пострадавшей в огне, но мысль была едва уловимой, и тут же исчезла, стоило языку Фрэнка пройтись по моей нижней губе. Новый взрыв тактильных ощущений заставил меня застонать и попытаться повторить его движение. И в этот момент Фрэнк отстранился от меня, удерживая мою голову, не позволяя продолжить это невероятно приятное для меня занятие.

Какое-то время мы смотрели друг другу в глаза, тяжело дыша и пытаясь выровнять дыхание. Наконец я смогла-таки пробормотать.

– Спа... спасибо…

– За что? – голос Фрэнка звучал тоже не особо ровно.

– За то, что выполнил мою просьбу, – улыбнулась я.

– Это тебе спасибо.

– За что?

– За то, что дала мне возможность выполнить твою просьбу. Я действительно разрывался между своей клятвой и твоей просьбой, которая, вообще-то, полностью совпадала с моим желанием.

– Значит, теперь мы сможем целоваться без проблем? – выпалила я.

– Определённо, сможем. – И, в подтверждение своих слов, Фрэнк снова поцеловал меня, коротко, но очень сладко. – Но со всем остальным нам всё же придётся подождать твоего бессмертия, тут твой отец прав.

– Ладно, – кивнула я, соглашаясь.

Но данный момент мне достаточно было поцелуев и того, что мой вчерашний Фрэнк вернулся. Эта невидимая стена меня сильно напрягала, я даже не понимала – насколько, пока она не исчезла. Пока удовлетворюсь этим, а там будет видно. Что-то мне подсказывало, что двадцать пять лет ни я, ни Фрэнк не выдержим.

Теперь, когда «программа-минимум» была выполнена, я смогла расслабиться. Поскольку я продолжала сидеть на коленях у Фрэнка – ну, роса же, полуденная, ага, – то решила этим воспользоваться и расположилась с удобствами, привалившись плечом к его груди, а голову пристроив на его плече – так было очень удобно любоваться его точёным профилем.

– Ты такой красивый, – выдохнула я, понимая, что за какие-то неведомые заслуги получила от судьбы удивительное сокровище.

– Ну что ты, Солнышко, – скулы Фрэнка слегка окрасились румянцем. – Я самый обыкновенный.

– Ладно, продолжай в это верить, – захихикала я. – А почему «Солнышко»?

– Потому что ты, своим появлением озарила мою жизнь, которая проходила весьма... тускло. После твоего появления она засияла ярким светом и заиграла всеми цветами радуги. Я так долго тебя искал и уже практически отчаялся встретить.

– Долго?

– Очень долго. В нашей семье мы сотни лет ищем своих половинок, это вроде как нормально. Но ещё никто не искал так долго, как я. Пятьсот лет – максимум. Все мои братья и племянники давно встретили своих половинок. Их нашли даже правнуки одного из моих братьев! А я всё ждал. И не находил. Совсем уже отчаялся...