Dominus bonus, или Последняя ночь Шехерезады

Юрий Владимирович с деловым видом достал из папки Надины рассказы и, не переставая крутиться в кресле, сосредоточенно пробежал глазами сделанные им на полях пометки.

– Так, - сказал он, стряхивая пепел с сигареты.
– Вы, вроде, говорили, что эти рассказы должны войти в цикл "Предпоследняя ночь Шехерезады". Можно спросить, почему вы остановились именно на этом названии?

– Я подумала, - Надя почесала рукой нос, - что писателям, ну и мне, конечно, в том числе, часто приходится сочинять вещи, которые от них ожидают, чтобы выжить в глазах аудитории, сколько бы человек она ни насчитывала - миллионы или всего два-три. В этом смысле они очень на Шехерезаду похожи, которая в надежде прожить еще и еще один день, рассказывала Султану именно то, что он желал слушать. И в моем сборнике я, конечно, не могу претендовать на то, что мне удастся совсем забыть о публике и ориентироваться только на себя саму. Да и необходимо ли это? Ведь после такого эксперимента, если его действительно провести в чистом виде, меня больше никто никогда не захочет читать. Даже вы. Но, с другой стороны, слишком уж явное угождение аудитории тоже ни к чему хорошему не ведет, публика сама же меня за это осудит и интерес к моим рассказам потеряет. Так что самое лучшее для писателя - балансировать где-то на грани между услужливой доступностью и безжалостной элитарностью, то есть рассказывать истории, противоречащие в общем-то вкусу всемогущего Султана, но в то же время способные чем-то зацепить его так, чтобы он каждый раз под утро говорил: "Ну хорошо, еще одну ночь я ее потерплю", прибавляя при этом для собственного успокоения: "но тогда-то уж точно конец". И так до бесконечности. Вот и получается в идеале вечная "предпоследняя ночь".

"Надо же - рассуждает", - немного рассеянно подумал Юрий Владимирович.

Он слушал свою гостью, зафиксировав на ней внимательный взгляд, который почему-то, почти против его воли, упрямо сползал куда-то вниз к колготкам со складками на коленках: наверное, оттого что он никак не мог смириться с подобной неаккуратностью. Кроме того, Юрий Владимирович заметил, что подол Надиной юбки приподнялся вверх, создавая иллюзию, будто, если хорошенько присмотреться, под ней можно что-нибудь разглядеть. Но это была всего лишь иллюзия, и как Юрий Владимирович ни всматривался, ничего, кроме черного пятна колготок, разглядеть не мог.

– Ну хорошо, - он снова закрутился на стуле, закинув ногу на ногу. Начнем с первого рассказика - "Спор"*. В принципе, понятно, что вы хотели показать противоречия, возникающие между мужчиной и женщиной без всяких видимых логических причин. Ведь неважно, о чем они спорят, а важно, что спорят. Понятно и то, что эти противоречия носят, прежде всего, игровой характер, вроде предварительных ласк. Только концовка, по-моему, немного размыта: эта ванна с шампанским, в которой герой топит свою подругу - не совсем убедительный образ. Даже банальный, я бы сказал.

– Вы так думаете?
– Надя вскинула на него печальные глаза.
– Я просто хотела проиллюстрировать оргазм, в который герой кидает героиню в качестве последнего аргумента в свою пользу.

– Ага, оргазм, - понимающе покачал головой Юрий Владимирович.

"Откуда ей вообще знать, что такое оргазм?
– подумал он скептически. Впрочем, у женщин с этим вообще очень, очень сложно..."

Юрий Владимирович и не подозревал, что сам уже подарил Наде посредством откровенных сцен в своих рассказах довольно большое количество оргазмов. И что это были за оргазмы! Сладкие судороги почти до боли пронзали ее тело. Кусая подушку, она подавляла готовые сорваться с губ стоны, а опомнившись, находила довольно сильно измятый сборник Юрия Владимировича где-нибудь у себя под коленом или вообще на полу. Еще недели спустя с наслаждением вспоминала она эти секунды блаженства, как гурман вспоминает отведанный им когда-либо редкий деликатес. Но какими бы грубыми ни были сладострастные сцены, доводившие Надю до оргазма, всякий раз, когда волны блаженства ввергали ее в свою пучину, неизменно видела она перед собой чье-то нежное, ангельски прекрасное лицо с целомудренным достоинством предлагающее ей свой рот для благодарного поцелуя.

Обо всем этом Юрий Владимирович, естественно, не догадывался и, вероятно, сильно удивился бы, если б узнал, какой эффект способны производить на девушек его книги. Тем более, что сам он, несмотря на всю эротическую подоплеку Надиных рассказов, никогда бы не додумался использовать вверенные ему произведения подобным образом. Другое дело - саму Надю, но об этом Юрий Владимирович тоже пока еще как следует не думал...

– Наверное, мне надо было принести вам первую версию "Спора", продолжала Надя свои объяснения.

– В ней утонувшая в шампанском героиня попадает в непонятную, лишенную всякой логики страну, где ежесекундно меняется климат и вообще ситуация в пространстве, и она то лежит в снегу, то изнемогает в пустыне от жары, то оказывается на сцене театра, то в абсолютно безлюдном месте. Все это должно было продемонстрировать различные стадии оргазма.

Юрий Владимирович зевнул.

– Но потом я все-таки отказалась от такого развития действия, закончила Надя.

– А зря, - заметил Юрий Владимирович, - могло бы получиться еще интереснее... Так, что же мы еще тут имеем?
– он вскочил с места, чтобы немного размяться, и зашагал взад и вперед по комнате, разглядывая листочки с Надиными рассказами.

Надя искоса наблюдала за ним.

"А что если б он взял да и решил меня сейчас изнасиловать?.." - пришло ей внезапно в голову.

Конечно, насилующий кого бы то ни было Юрий Владимирович лишь с большим трудом вырисовывался в Надином воображении, но теоретически это все же было возможно. И особенно теперь, когда ситуация для осуществления подобных намерений, если бы они вдруг действительно появились, складывалась как нельзя более благоприятно. Ведь они абсолютно одни на даче. Насколько знала Надя, жена Юрия Владимировича, с которой он развелся год назад, еще в конце лета вернулась с дочкой в город. Так что на помощь звать было некого. Впрочем, Надя, наверное, и не стала бы звать на помощь при условии, что Юрий Владимирович начал бы с того, что согрел ее озябшие пальцы своими, как она была уверена, теплыми ладонями...

– Ну, вторая история, "Поезд"**, как я понимаю, тоже про оргазм, сказал Юрий Владимирович, снова подходя к столу и облокачиваясь на него рукой.
– То есть поезд уносит героиню в волшебный мир оргазма. Вы это хотели показать?

– Так тоже, конечно, можно интерпретировать, - отозвалась Надя. Вообще-то я имела здесь ввиду освобождение творческой энергии, которая как бы выталкивает человека из реального мира. Но творческая энергия и оргазм это все равно очень родственные понятия.

"Про энергию бы она лучше молчала", - усмехнулся про себя Юрий Владимирович, хотя и пропустил мимо ушей половину сказанного только что Надей, так как все это время был занят разглядыванием ее волос, таких гладких, что казалось, в них можно увидеть собственное отражение.

Но особенно поразил Юрия Владимировича при тщательном рассмотрении цвет этих волос. Такого цвета был ванильный пудинг, который он любил готовить себе по утрам, используя для этого импортный порошок-концетрат из пакетика. Откуда взялся у нее вдруг этот сладкий, ароматный оттенок, заставлявший Юрия Владимировича почти что глотать слюнки?

"Раньше-то, вроде, по-другому было, - подумал он.
– Наверное, перекрасила там как-нибудь в Германии. Или просто свет так падает."

– Ну что ж, - он снова зашагал по комнате.
– С "Поездом" все ясно. Теперь давайте обсудим "Кошку"***.

– Да, давайте.

Надя снова попыталась представить себе, как Юрий Владимирович стал бы ее насиловать.

"В принципе, - размышляла она, - это, наверное, не так страшно, а, может, даже и приятно, ведь он же должен знать, что к чему, - Надя нервно поерзала на стуле.
– Только надо будет закрыть глаза. И чтоб он, не дай Бог, не начал меня целовать!
– Надя остановила взгляд на его узких, как ниточки, губах, покрытых какой-то белой корочкой, вроде диатеза, - Фу, как противно!" - она вздохнула.

– Если честно, - проговорил Юрий Владимирович, - "Кошкой" я остался очень недоволен.

– Правда?

Надя немного испуганно и, в то же время, с какой-то доверчивой надеждой взглянула на него снизу вверх. Так больные смотрят на поставившего им только что неутешительный диагноз врача, ожидая, что он вот-вот пропишет им чудо-лекарство, способное решить все их проблемы. Этот взгляд очень понравился Юрию Владимировичу: он представил себе свой разгоряченный конец у Нади во рту, и сладкая дрожь прошла по его телу при мысли, что ее глаза могли бы в тот момент быть устремлены на него с таким же доверчивым и покорным выражением, как сейчас. Но сидящая перед ним Надя через пару секунд снова опустила глаза к полу. Юрий Владимирович рассердился и решил повторить процедуру.