Домой на Рождество

Мама погладила меня по руке, и я немного расслабилась.

– Бет, ты получила расчет?

Я кивнула, занятая своими мыслями. Пыталась взглядом выпить весь Брайтон – как будто он был бутылкой вина. Вот – веселые туристы в смешных куртках и шарфах, всех фотографируют. Вот – огромные чайки, жалобно кричат в небе. Вот – рождественская иллюминация загорается над Кинг-роуд, и огни побережья тепло мерцают вдалеке сквозь плотный декабрьский туман. Я глубоко вздохнула. Воздух был острым, свежим и обжигающе холодным. Вот-вот пойдет снег. Я посмотрела на побережье. Нет ничего более невероятного, чем волна, бьющая в заснеженный берег. Есть ли снег, нет ли его, но несколько ненормальных обязательно залезут в воду купаться ранним рождественским утром. Вот за это я любила Брайтон. Можно было завернуть за угол и обнаружить что-нибудь волшебное. И все это – за одно мгновение! Вы опьянеете от Брайтона. Такого живого, очаровательного и яркого.

Я поежилась и поглубже засунула руки в карманы пальто. В Австралии снега точно не будет. По данным мамы, в Сиднее сейчас было двадцать два градуса тепла. Сидней. Я встряхнулась, не в состоянии сразу подумать обо всем одновременно. Через сутки я буду в другом городе, на другом континенте. В городе, о котором я ничего не знаю и в котором никого не люблю. В Брайтоне у меня все случалось впервые: велосипед, школа, море, друзья, поцелуй, секс, работа, любовь…

По последним двум пунктам я отставала. Лузер – он всегда лузер, как однажды заметил Карл. Нельзя сказать, что он был совсем прав. Но и в том, что был совсем не прав, его тоже не обвинишь, не так ли?

Нет, в Брайтоне для меня уже ничего родного не осталось. Разумеется, я стану скучать по Лиззи, я уже ей обещала каждый день звонить по скайпу, как только мне проведут Интернет, а она угрожала, что не станет мне писать, пока я не пошлю ей фотографии с нового места житья. Я подарила ей на Рождество серебряный медальон. В нем было две половинки: в одну я вставила наше общее фото, нам там было по четырнадцать лет, а во вторую половинку – снимок, где нам уже по двадцать четыре года. Десятилетие промчалось, как скорый поезд.

Я посмотрела на маму. Она мерзла и пыталась себя обнять, напевая что-то смешное вроде «Рудольф, красноносый кенгуру». Приплясывала на месте, когда открыли багажное отделение, и мы смогли сесть в поезд, который привезет нас в аэропорт.

Никогда прежде я не видела маму такой воодушевленной. Может, начать все сначала и не такая уж плохая идея, хотя бы ради мамы. Она поймала мой взгляд и улыбнулась.

– Ты дома все убрала? С Лиззи попрощалась?

Я кивнула.

– Хорошо, хорошо, – она коснулась рукой моей руки, – тогда пойдем, дорогая, давай займем места. Я волнуюсь. А ты?

Я еще разок оглянулась на побережье: если прищуриться, то я могла бы разглядеть ту самую скамейку, на которой мы с Мэттом провели пару часов той пьяной ночью, когда я испортила вечеринку деду Айдена.

Высокий молодой мужчина бежал по Кингс-роуд как раз к той самой скамейке. Я затаила дыхание. Не может быть… А что, если… Мужчина поставил ногу на скамейку и оглянулся. Через секунду он снова бежал вдоль воды, у самой кромки. У него, кажется, развязался шнурок.

Я в растерянности посмотрела на маму. Там, вдалеке, не было никакого мужчины. Лишь пустая деревянная скамейка. Кто мне примерещился? Кого я так хотела увидеть?

– Ты тоже рада?

– Еще бы! – почти не кривя душой, ответила я.

Глава 40 Мэтт

Я вышел из такси, двинулся по дорожке к входной двери квартиры Бет, позвонил в колокольчик и стал ждать. Я не мог отогнать дурную мысль, что потерял последний шанс, когда миссис Блэксток рассказала мне об отъезде Бет и ее черном чемодане. Эдна была уверена, что Бет уезжает на выходные, но я эту уверенность не разделял. А что, если… Нет, я отогнал эту мысль. Даже не стану думать. Бет не могла уехать насовсем. Она всю жизнь жила в Брайтоне и любила его, вероятно, сильнее, чем я.

Я смотрел на закрытую входную дверь. И где же Бет? Я не только о работе хотел с ней поговорить.

– Дай Бет шанс все объяснить, – однажды сказал мне дед. А я его не послушался.

Алисе я дал второй шанс, а от Бет просто сразу отвернулся. От той самой Бет, которая заставила мое сердце ожить в груди.

– Бет! – радостно крикнул я, когда входная дверь наконец открылась. Но там была не Бет, а маленькая женщина с красными волосами и в розовом пеньюаре.

– Вы на часы часто смотрите, молодой человек? – спросила она довольно грубо, потирая красные от сна глаза.

Взглянув на часы, я бодро ответил:

– Пятнадцать минут двенадцатого. Простите, что разбудил. А где Бет?

– Бет? – Женщина с красными волосами потерла отпечаток простыни на скуле. – Она уехала.

– Куда?

– А почему я должна вам сообщать?

– Потому что у меня для нее отличные новости о судьбе «Пикчербокса»…

– Что?

Я чуть не сказал: потому что люблю ее.

Женщина отошла на шаг, чтобы рассмотреть меня, и вдруг воскликнула: – Вы Мэтт?

– А вы Лиззи?

– Ух ты, в теме! – Она оперлась на дверной косяк и покачала головой. – Ты жеребец, ты же знаешь, что я права?

– Да, вы правы.

– И не ты один. – Лиззи пожала плечами. – Ты, Айден, Карл, целая скамейка запасных идиотов. Бет не уехала бы с Эдди, если бы не ты.

Какой еще Эдди? Друг Бет? Я и не предполагал, что у нее может кто-то быть.

– Эдди – ее парень? – Я решил рубить сплеча.

– Мэтт, – Лиззи сложила руки на груди и послала мне взгляд, полный успокоения, – ты болен или просто глуп? Эдди – ее мама. Эдвина Принс. У Бет нет парня. Ну, ее бывший пытался вернуть ее, буквально вчера вечером, но она не захотела. Потому что влюблена в тебя. Правда, не факт, что она это понимает.

– Что вы сказали?

– Что она тебя любит.

– А как же та надпись на потолке?

– Какая надпись?

– Над ее кроватью. Там написано, что она сделает все, что угодно, лишь бы получить работу.

– Ах, эта, – Лиззи махнула рукой, – ее написала Эдвина. У Бет мама немного того, она помешана на визуализации успеха, знаете, есть такая книга? И вот Эдди написала для Бет от руки крупными буквами, чтобы та каждый день читала и заряжалась…

– Я знаю эту книгу, – сказал я, – она называется «Визуализируй успех». У моего приятеля Нэйла она есть, он даже хотел дать мне ее почитать…

Значит, Бет спала со мной не ради того, чтобы получить работу. А потому, что я ей нравился. А я ушел от нее ночью. Дурак!

– Куда она поехала? Где мне ее искать?

– В Австралию.

– Что?

– В Австралию. Знаете, там еще кенгуру водятся. – Лиззи посмотрела на часы. – Пятнадцать минут назад она поехала в аэропорт «Хитроу».

Сердце билось у меня в горле. Я не мог позволить Бет уехать, не объяснив ей, как на самом деле к ней отношусь.

– Я успею! Догоню ее!

Я уже побежал, но вскоре остановился и обратился к Лиззи: