Домой на Рождество

Я чуть не заплакала.

– Мне никогда не нравилось, что ты читаешь книги про Золушку и Спящую Красавицу, потому что я знала, эти книги до добра не доведут. Опыт научил меня тому, что не бывает принцев, Бет. А полно принцев-негодяев. – Мы с мамой встретились взглядами. – И каждый раз, когда кто-то причиняет боль тебе, он причиняет боль и мне тоже.

Я нежно погладила ее руку.

– Встречаются, конечно, и порядочные мужчины, – продолжила мама, – и если тот парень такой, то он тебя заслуживает. Он ведь едет за нами из самого Брайтона! И все это – ради тебя. Но не думай даже отказываться от мечты сохранить «Пикчербокс»! Ведь если откажешься, я первым же рейсом прилечу из Австралии, чтобы надрать тебе задницу. И не важно, сколько тебе лет.

– Тебе не придется этого делать, обещаю! В любом случае… – Я вдруг вспомнила, каким чужим и строгим голосом Мэтт говорил Шейле, что он больше не хочет иметь со мной дел. Я так обрадовалась, что он приехал за мной, что совсем позабыла о тех минутах. – …то, что Мэтт ехал за нами всю дорогу из Брайтона, еще не делает его порядочным человеком. Мам, он причинил мне боль.

– А я догадываюсь, Бет.

Мама отпустила мою руку, встала, наклонилась и обняла меня.

– Что бы ты ни решила, – произнесла она, – помни о том, что я тебя люблю. Может, я нечасто об этом говорю, но я очень люблю тебя, Бет.

Я все еще находилась под впечатлением от разговора с мамой, когда выходила из вагона на перрон. Неподалеку от меня, руки в карманах, стоял Мэтт. Он улыбнулся и шагнул ко мне:

– Здравствуй, Бет, дорогая.

– Здравствуй, Мэтт.

Мы посмотрели друг на друга. Вокруг нас сновали пассажиры, разбирая багаж. Через пару минут нам удалось остаться наедине друг с другом.

– Итак, Австралия? – сказал Мэтт.

Я кивнула:

– У меня билет, да.

Он сунул руки в карманы еще глубже и отвернулся. Я открыла рот, чтобы спросить, что произошло, но промолчала.

– Мне очень жаль. – Мэтт посмотрел на меня так жалобно, что у меня подвело живот. Но я сохраняла спокойствие, хотя бы внешне. Не будет этого, чтобы я снова ввязалась во что-то дурное из-за одного лишь жалостливого взгляда. – Знаю, я идиот, мне можно дать спецприз за то, что я жеребец.

– Вроде того. – Я была предельно лаконичной.

Он улыбнулся, но глаза оставались серьезными.

– Бет, я все понимаю, понимаю, что обидел тебя. И прощения вряд ли заслуживаю.

– Ты хоть объясни, почему сначала спал со мной, а потом исчез и не хотел со мной даже разговаривать?

– Вот из-за этого. – Мэтт вынул кое-что из кармана, это оказался лист с цитатой из книги «Визуализируй успех», который висел у меня в спальне на потолке. – Я увидел его утром после нашей первой ночи вместе. И решил, что ты написала это по одной-единственной причине: очень хотела получить работу в «Аполло». И поэтому переспала со мной.

– Да ты что! – В ужасе я смотрела на Мэтта. – Я бы никогда так не поступила! Ни за что на свете!

– Теперь-то я знаю. – Мэтт смял этот злосчастный листок и выкинул прочь. Листок подпрыгнул и покатился по тротуару. Мы оба на него зачарованно смотрели.

– Я мог бы извиняться снова и снова, – продолжил Мэтт, – мог бы рассказывать о том, что прошлый любовный опыт лишил меня доверия к женщинам, но прощения мне, наверное, нет. Я вел себя так, как клялся себе никогда себя не вести. Даже дед был мной недоволен…

Мы оба помолчали, глядя друг на друга. Мне хотелось что-нибудь сказать, но я не находила слов. Я старалась все осмыслить. Причина, по которой Мэтт тогда сказал Шейле, что не желает больше меня знать… Не могу поверить, что он так обо мне думал!

– Бет… – произнес Мэтт.

– Что?

– Не знаю, о чем я только думал, когда решил поехать за тобой с этим плакатом. Когда я увидел твое лицо в окне поезда, мне показалось, ты рада меня видеть, и я подумал… я понадеялся… Впрочем, неважно. После того что я натворил, не мне тебя винить в чем-либо. И я пойму, если ты никогда больше не захочешь со мной общаться. Но я должен сказать тебе кое-что.

– Я слушаю.

– Должность – твоя, если ты этого все еще хочешь.

– Что? – удивилась я. – Работа в «Аполло»?

Ни за что туда не пойду, только не после того, что я узнала об «Аполло» и их планах. Буду с ними биться до последнего.

Мэтт покачал головой.

– Нет, ты меня не поняла. В «Пикчербоксе» все еще всем заправляет старая Блэксток, и это она решила дать тебе шанс реализовать твой бизнес-план за шесть месяцев. Если ты, конечно, согласишься.

– Но миссис Блэксток не читала мой бизнес-план.

– А я сделал так, что читала.

– А как же контракт на продажу «Пикчербокса»?

– Я его разорвал в клочки. Сразу же после того, как уволился оттуда.

– Ты уволился? – Я не верила своим ушам. – Но почему?

– Потому что понял, как важен для меня «Пикчербокс». – Мэтт смотрел себе под ноги, одним мыском кроссовки тюкал другой мысок. – Благодаря тебе я понял, что это за место.

– Благодаря мне?

Он кивнул, все еще не решаясь смотреть мне в глаза.

– Вот почему я так долго тянул с контрактом, не передавал его своей начальнице. Я сознавал, что поступаю не по совести, но никак не мог разобраться в себе. Если бы я его не передал, то не получил бы премию и не смог бы оплачивать аренду дедушкиного жилья. Я был в ловушке.

– Но ты же только что сказал, что порвал контракт! Где будет жить твой дед, если ты не сможешь платить за его квартиру?

Мэтт тяжело вздохнул, а на скулах заиграли желваки.

– Что-то произошло?

Он покачал головой. Такое впечатление, что он с чем-то страшным боролся внутри себя.

– Мэтт, – я положила руку на его руку, – Мэтт, что случилось?

– Дед… – у него дрогнул голос, и из глаз потекли слезы, – дед умер.

– Господи! – Я с трудом вздохнула, пряча свои собственные слезы. – Мэтт, какой ужас! Он был таким замечательным.

– Да… – Мэтт еще что-то сказал, но так тихо, я даже не расслышала.

Я погладила Мэтта по руке.

– Как все случилось?

– Дед… – его душили слезы, – тоже говорил про тебя, что ты замечательная. Он-то сразу видел все как есть: что ты милая, добрая, очень красивая. А ведь дед провел с тобой всего несколько часов. И он мне сказал, Бет, что я не должен тебя потерять. Но я не прислушался к его словам. – Мэтт отшатнулся от меня, его лицо исказила боль. – Я все сломал, обидел тебя, а ты ведь лучшее, что со мной случалось за всю мою жизнь.