Дон Кихот (с иллюстрациями) (перевод Энгельгардта)

– Я вполне с тобой согласен, – ответил Дон Кихот. – Но какой же вывод отсюда ты хочешь сделать?

– А такой, – возразил Санчо, – что нам с вами нужно сделаться святыми. Тогда уж мы наверное достигнем доброй славы, к которой мы стремимся. Знаете ли, сеньор, – вчера или третьего дня произвели в святые двух нищих монахов. И вот теперь считается большим счастьем прикоснуться к железным цепям, которыми они опоясывались. Эти цепи теперь в большем почете, чем меч самого Роланда. Так что, мой сеньор, куда выгоднее быть смиренным монахом любого ордена, чем странствующим рыцарем.

– Вот это верно, – ответил Дон Кихот, – но не все могут быть монахами. К тому же рыцарство также религиозный орден, и среди рыцарей есть святые.

– Неужто? – сказал Санчо. – Однако я слышал, что монахов на небе больше, нежели странствующих рыцарей.

– А это потому, что монахов больше, чем рыцарей.

В таких-то поучительных беседах наши друзья провели весь вечер и следующий день. На закате открылся перед ними великий город Тобосо. При виде его Дон Кихот обрадовался, а Санчо, напротив, опечалился, ибо не знал, как ему быть. Итак, оба были взволнованы: один – оттого, что жаждал увидеть свою даму, другой – опасаясь, чтобы не открылся его обман. Однако, к великой радости Санчо, Дон Кихот решил не въезжать в город до наступления ночи; и в ожидании темноты они расположились в дубовой роще близ Тобосо. Ровно в полночь Дон Кихот и Санчо покинули рощу и въехали в селение, которое было погружено в мирное молчание, ибо все жители спали после дневных трудов.

Только собаки оглушали сердитым лаем Дон Кихота и смущали мужество Санчо. Время от времени ревел осел, хрюкали свиньи, мяукали коты, – и эти разнообразные звуки казались еще громче среди ночного безмолвия. Наш влюбленный рыцарь почел это дурным предзнаменованием, но тем не менее сказал Санчо:

– Ну, братец Санчо, веди меня ко дворцу Дульсинеи. Кто знает, быть может, она уже проснулась.

– В какой это дворец вас вести, черт меня побери?! – ответил Санчо. – Я видел ее величество не во дворце, а в крохотном домишке.

– Значит, – сказал Дон Кихот, – в ту пору она удалилась в малые покои своего замка и отдыхала там со своими придворными дамами, как это водится среди знатных сеньор и принцесс.

– Сеньор, – заявил Санчо, – уж если вам так хочется, чтобы домишко сеньоры Дульсинеи был роскошным замком, я не стану с вами спорить. Пусть будет так, как вашей милости угодно. Но неужели же ворота замка могут быть открыты в такой час? А если мы подымем стук, так переполошим и поднимем на ноги все селение.

– Прежде всего веди меня ко дворцу, – ответил Дон Кихот, – а тогда, Санчо, я тебе скажу, что нам следует делать. Да взгляни-ка, Санчо, вон там виднеется огромное здание: я не сомневаюсь, что это и есть дворец Дульсинеи.

– Ну, так ступайте вперед, ваша милость, – проворчал Санчо. – Кто его знает, может, оно так и есть. Что до меня, то я, если даже и увижу этот дворец собственными глазами и дотронусь до него собственными руками, все равно – я поверю в него не больше, чем тому, что сейчас день.

Дон Кихот повел Санчо. Но, подойдя к темному зданию, они разглядели высокую башню и сразу же догадались, что перед ними не дворец, а церковь. Тогда Дон Кихот сказал:

– Мы наткнулись на церковь, Санчо.

– Вижу, – отвечал тот, – дай-то бог, чтобы мы не наткнулись на нашу могилу, ибо это плохая затея – бродить по церковным кладбищам в такое время. Но, помнится мне, я уже говорил вашей милости, что дом нашей сеньоры находится в улочке, кончающейся тупиком.

– Чтобы тебя бог покарал, болван! – вскричал Дон Кихот. – Где же ты видел, чтобы замки и дворцы строились в улочках с тупиками?

– Сеньор, – ответил Санчо, – в каждой стране свой обычай: может быть, здесь, в Тобосо, принято строить дворцы и другие великолепные здания в переулках. Поэтому, ваша милость, позвольте мне поискать по улочкам и переулкам тут поблизости: возможно, что в каком-нибудь закоулке я и натолкнусь на этот проклятый дворец, чтоб его собаки съели!

– Как смеешь ты так непочтительно выражаться! – воскликнул с гневом Дон Кихот. – Обо всем, что относится к моей даме, ты обязан говорить с полным уважением.

– Постараюсь, ваша милость, – ответил Санчо, – но как же мне не потерять терпения, если вы требуете, чтобы я с одного раза запомнил, где стоит дом нашей хозяйки, да еще смог отыскать его в полночь. Ведь сами вы видели его сто тысяч раз, однако же не можете найти к нему дорогу!

– Ты доведешь меня до отчаяния, Санчо, – сказал Дон Кихот. – Иди-ка сюда, мошенник, не говорил ли я тебе тысячу раз, что я никогда не видал несравненной Дульсинеи и что нога моя никогда не переступала порога ее дворца? Я влюбился в нее только по слухам, ибо об уме и красоте ее гремит повсюду слава.

– А коли так, – ответил Санчо, – то и я признаюсь вашей милости: если вы, сеньор мой, ее никогда не видели, так и я тоже не видел.

– Не может этого быть! – вскричал Дон Кихот. – Ведь ты же принес мне ответ на то письмо, которое я послал с тобой. Да еще подробно рассказывал, как она просеивала зерно и что дала тебе на прощание.

– Это не так уж важно, сеньор, – ответил Санчо, – должен сознаться, что я и видел ее и ответ вам принес тоже только по слухам.