Дон Педро

Глава 18

Событие пятидесятое

– Скажите, а это Земля вертится вокруг Солнца или Солнце вокруг Земли?

– Идите вы в зад… – уклончиво ответил Галилео Галилей.

Страшно. Не так чтобы – страшно-страшно, а словно голого в заросли шиповника сунули. Пока шли караваном, ладно – караванчиком, то как-то это чувство не сильно лезло на поверхность, вызревало в подкорке под фуражкой. Дошли до Бизерты и решили максимально далеко идти вдоль берегов Африки, подальше от обычных судоходных маршрутов. Дошли до Алжира, а там уж повернули на север. Обогнули с востока Менорку, и вот тут пришлось разделиться. «Царь Борис» почапал в Барселону, а корабль ВМС СССР «Зоркий Сокол» свернул на юго-запад, чтобы подойти к Пальме с востока. С этой стороны не должны германские милитаристы нападения ждать. Все их враги на западе. В Кабо-Бланке, не путать с Капабланкой, встали и стали ждать вечера, что подойти к Пальма де Мальорке почти в сумерках. Расчёт был такой. Подойти к Пальме и утопить, кто там не спрятался, а потом рвануть на всех парусах и поршнях к Ивице. Самолёты, если и поднимут, то при погашенных огнях чего они разглядят. А потом ночью на всех парах рвануть к Барселоне. На эскадренном миноносце остались военные моряки, диверсанты со Светловым во главе, Якимушкин со вторым пулемётчиком, кроме того, как могли, почикали и гражданских моряков с «Царя». Всё же эсминец – это не маленький корабль, и семеро военных моряков для его управления недостаточно, а уж для боевых действий и подавно. Набрали двадцать человек. Всех почти итальянцев, сдавшихся в плен, перегрузили в тот ящик – трюм, где они прятались на «Советском Казахстане» при пересечении проливов черноморских и досмотре итальянцами. Почти, потому что Николо Трегубе, он же Николай Трегубов согласился повоевать с немцами, и даже больше сделал, уговорил троих ещё матросов перейти на сторону Добра и Света. Один так просто кладом оказался, без него, может, и не выгорела бы идея. Francesco – «Франческо» Дель Боско, что переводится как – «лесной» был переименован в Федьку Лешего и поставлен на свое рабочее место, а был он – торпедистом. За трубой Маэстрале, (ближе к корме) пряталось между надстроек два строенных торпедных аппарата. Нужны все, так что Брехт и Николеньку и Федьку озадачил – найти ещё одного торпедиста. Те посовещались и решили, что если правильно поговорить с Антонио Галлиани – Capo di Seconda Classe, что переводится прикольно, «маршал, обер-лейтенант 2-го класса». Если на наши звания более поздних времён перевести, то получится мичман, скорее всего. А то «маршал». Федька Леший тоже был Capo di Seconda Classe. Один как раз был с передней торпедной установки, другой с задней. Федька был мужичонком чернявым, худым, как швабра и выше Брехта ростом, под метр восемьдесят. Глиста эдакая. Довелось ему побывать в давние времена даже коммунистом, но потом дурью заниматься бросил и пошёл служить на флот. И дослужился во время Итало-эфиопской войны 1935–1936 годов до этого обер-лейтенант 2-го класса за сверхметкую стрельбу и идеальный порядок во вверенном хозяйстве. Она же ещё называется – «Вторая итало-абиссинская война». Хотел Франческо после неё податься на гражданку, но работы не было хорошей на берегу, да Федька, кроме как стрелять из торпедных аппаратов, толком и не умел ничего. Пообещали ему забрать с собой на Дальний Восток и сделать офицером. Не стал говорить ему Иван Яковлевич, что не скоро ещё в Красной армии офицеры появятся. Пока просто командиры. Кроме звания пришлось и дом пообещать и жену кореянку. Бывал Федька в Японии и очень ему их гейши приглянулись. Ну, где японки, там и кореянки, ночью все кошки чёрные.

Было ещё два примкнувших. Оба мотористы. Как раз, то, что нужно. Пообещали то же самое. Чего нам кореянок жалко. Их уже начали потихоньку из окрестностей Владивостока выселять в Казахстан. Но далеко не такими ударными темпами, как в реальной истории, сражения за озеро Хасан ещё не было, после которого корейцев стали ударными темпами переселять, обвинив, и зачастую вполне обоснованно, в шпионаже в пользу Японии.

Последним из примкнувших к пиратскому экипажу был «Свинопас». Нет, не крестьянин. Так называется военнослужащий хозяйства продовольственного обеспечения. Этот на эскадренном миноносце «Маэстрале» отвечал за курей. Офицеры позволяли себе побаловаться куриной лапшичкой. Содержал немалый птичник. Звания «свинопас» имел вообще шкодное. Эти итальянцы прямо выдумщики. Comune di prima classe, по-итальянски даже и нормально звучит, а вот если перевести, то получится шедевр – «простолюдин1-го класса», ну если на наши новые звания, то – «старший матрос» или «ефрейтор» – по-сухопутному.

Вот таким смешанным составом и шли топить почти линкор – «Адмирал Шеер».

От Кабо-Бланко до Пальмы десять миль. Потому, отвели на это час, пока раскочегарятся мотористы, пока сбавят ход, не врываться же в порт на полной скорости. Зима решила напакостить русским и выдала ясную погоду. Гораздо лучше было бы в дождик хулиганить. Самолёты может тогда бы и не взлетели.

Темнеет в восемь, а потому в семь вечера, по местному времени, двинулись на запад. Вслед за солнцем. Так даже догонять стали. Или это со страху кажется. А ещё блин громко как машины работают. Не получится в тишине подкрасться.

Событие пятьдесят первое

Раздался выстрел. По свисту ветра в голове Штирлиц понял, что ранение сквозное.

Это было страшно? Даже смешно. Вот сейчас стало страшно. Прямо до жути. «Зоркий Сокол» на малом ходу заползал в Бухту Пальма де Мальорки. Чтобы не дать задний … Тогда чуть раньше надо начать. В Алжире, когда поменяли команды и заняли места согласно купленным билетам, Брехт сидел в рубке и напевал себе под нос «Марш четвёртой роты» из фильма «Бумбараш».

Дрожи, буржуй, настал последний бой. Против тебе весь бедный класс поднялси, Он улыбнулси, рассмеялси, все цепи разорвал, И за победу бьётся как герой.

– Иван Яковлевич, а что это вы поёте? – кап три Макаров оторвался от карты и заинтересованно склонил голову, прислушиваясь.

Нет, хватит песни воровать.

– Так ерунда.

– Товарищ полковник, а вы ходили когда-нибудь в торпедную атаку? – Сергей Васильевич Макаров, положил карандаш и транспортир на стол. Потом взял снова карандаш и стал отбивать «Марш четвёртой роты» по памяти.

– Нет. Я на боевом корабле-то первый раз. Пехтура.

– Страшно идти. Один выстрел с этой громадины и нет твоего кораблика. И чтобы не отвернуть песню кричишь. Ваша интересная. Спойте, я слова запишу. Выучим и под неё пойдём «Адмирала» топить.

Ничего, ничего, ничего, Сабля, пуля, штыки – все равно. А ты любимая, ты дождись меня, И я приду. Я приду, и тебе обойму, Если я не погибну в бою, В тот тяжёлый час За рабочий класс, За всю страну.

– Замечательно. А второй куплет? – Макаров дирижировал карандашом.

– Не помню второй. – Брехт напрягся. Что-то там про то, что победим, за нас весь шар земной. Ага – и заживём коммуной трудовой. Нет не так. И заживём коммуной мировой.

Ещё: «Мы наш мы новый мир построим».

– Надо, Иван Яковлевич, сидите и вспоминайте или сами сочиняйте, – изобразил строго учителя кап три.

Мы победим, очистим шар земной, Мы всех врагов торпедами разгоним, Мы наш, мы новый светлый мир построим И заживём коммуной мировой.

– Ну, как? – представил творение Макарову.

– Замечательно. Сейчас всех собираете и разучиваем песню. С ней и пойдём в бой на немцев.

– Я сам немец. В бой пойдём на фашистов.

– Извините, конечно, на фашистов.

И вот сейчас входили в бухту. А там … Все немцы со всей Германии собрались. А вон и громадина «Адмирала». Дайте два! Да, нате! Адмирала стояло два. Систершипы?! То есть, тот самый тяжёлый крейсер «Deutschland» («Дойчланд») – это братик близнец «Адмирала Шеера».

– Николя, правь между немцами, – правда только песня помогает. Брехт горланил вместе со всеми.

Ничего, ничего, ничего, Сабля, пуля, штыки – все равно. Страшно. Прямо нависают над тобой. – Пять кабельтовых! А ты любимая, ты дождись меня, И я приду.

– Ближе!

– Три кабельтова.

Я приду, и тебе обойму, Если я не погибну в бою,

Орали, что есть мочи, диверсанты. И остальные орали, но эсминец тоже сто метров не всех слышно.

– Передний торпедный аппарат – по кораблю с правого борта огонь! Feuer! Файер! – Тудух. И три здоровущие зелёные трубы выплюнули в море три другие здоровущие трубу. Тоже ядовито-зелёные. 533-мм это, мать её, ого-го какая штука.

– Второму торпедному – огонь по левому борту по готовности.

Тудух. И ещё три зелёные трубы отпустили на охоту три здоровущие мины.

– Полный назад.

Корабль дрогнул и даже Брехт почувствовал, что начал движение вспять, как началось. Первые три торпеды SLC (Siluro a lenta corsa) (в переводе на русский – тихоходная торпеда) по прозвищу Maiale – «поросёнок» длиной 8,2 метра и водоизмещением 1,5 тонны добрались до борта «Адмирала». И двухсотметровый «Шеер» подпрыгну. Бабах. И буквально через пару секунд. Ещё сильнее Бабах. У Брехта ударом ветра сдуло красивую итальянскую фуражку. Что это было? На месте огромного корабля, грозы Норвегии, поднималось облако из воды и пара. Там детонировал боезапас. Стоящие рядом два минных катера типа «Kriegsfischkutter», переделанные из рыболовецких сейнеров, как потом объяснил Николя, накрыло волной. Назад двадцатиметровые скорлупки не показались. Остались под водой вместе с экипажем.

В тот тяжёлый час За рабочий класс, За всю страну.

Почти не слышно разевали рты диверсанты на палубе.

Бабах. И сестрёнка «Неметчина» тоже подпрыгнула. Но видно удача на стороне Брехта играть устала и боекомплект не детонировал. «Дойчланд» просто развалился на две половины и пошёл ко дну.

– Товарищ полковник, мин больше нет.

– Ну дальше из пушек – По пароходу с немецким флагом огонь! – И точно, чуть в стороне от двух крейсеров находилось обычное грузовое судно. Ну, и пусть бы стояло себе, но нет. На корме большого корабля с очень низкой осадкой гордо реял на северном ветре красный флаг с чёрной свастикой.