Донор
Шрифт:
Кэрол выбралась на бортик за мной, вынула из халата ключи, сунула их мне в руку и, нежно укусив в губу, сказала:
– - Take elevator! 15th floor. Go ahead, Bob. We will downstairs in 30 minutes.
Днем мы позавтракали в теннисном клубе где-то в пригороде...
– - В теннисе Кэрол явно слабее, чем... Где или в чем?
– - думал я, пока мы около часа перекидывали мячи через сетку, а потом отыграли несколько геймов на счет, и не находил ответа.
– - И разве это слабость? Она была совершенна, требовательна и искренна во всем: от клеточных культур, которые первой в мире смогла зафиксировать и сохранить на поверхности мембран, до занятий
Вечером в аэропорту Кенеди, прощаясь и глядя мне в глаза, она сказала:
– - I wanna fly to Tbillisi!
– - You are going to fly with Alice, aren't you?
– - я знал, что не должен был говорить этого.
– - I will arrive by air alone, -- невозмутимо продолжала Кэрол.
– - I don't know exactly will I be able to dispense with you.
– - Right you are. Welcome, Carol!
– - неуверенно сказал я.
Мы больше никогда не встречались...
Глава 4. Сны в операционной
– - Почему бы тебе не вернуться в хирургию, Боб? Какие ухоженные и красивые руки. Даже у мужчин-гигантов я не встречала таких длинных и сильных пальцев.
– - Откуда такие глубокие познания в антропометрии, Лиз?
– - спросил БД, ласково глядя на шотландскую подружку. Они ехали в его машине, семилетнем трехсотом "Мерседесe" в загородную гостиницу, чтоб заняться любовью. Середина весны: снег давно растаял, но ни травы, ни листьев на деревьях не было, только песок с блестящими лужицами, покрытыми тонкой коркой льда, и сосны с бледно-зелеными хвоей, уставшие от бесснежной зимы.
– - В меня был влюблен студент из университетской футбольной команды ростом в два метра, одиннадцать сантиметров!
– - гордо сказала Лиз.
– - Как у него обстояли дела со стратегическим местом?
– - спросил БД.
Когда Лиз поняла, что он имел в виду, она улыбнулась и погрузилась в вспоминания. По гамме чувств, промелькнувших на ее лице, БД догадался, что размерами пениса тот парень похвастать не мог.
– - Я плохо помню его. Бесконечные тренировки изматывают... Несколько наших встреч ничем серьезным не кончились, -- дипломатично заметила Лиз.
Машина катила теперь вдоль берега моря. Они помолчали, разглядывая пустые гнезда аистов, похожие на мотки колючей проволоки, и постоянные шумные ссоры ворон и чаек вдоль шоссе.
БД снял перчатки, внимательно посмотрел на красивое нелатышское лицо Лиз с почти невидимыми морщинками у глаз, на стройное худое тело, упрятанное в толстое шероховатое пальто, и представил, как они будут заниматься любовью, а потом спустятся в ресторан. Он почувствовал, как просыпается желание и, откинув подол пальто, похожего на коврик у входных дверей, положил ей руку на бедро.
– - Где-то я слышала: если одной рукой ведешь машину, а другой ласкаешь женщину, то и то, и другое делаешь плохо...
БД покраснел и убрал руку.
– - Ты краснеешь, как мальчик, Боб! Это замечательно!
– - Краснею от удовольствия, -- попробовал отбиться БД и добавил:
– - Длинные пальцы в хирургии не имеют решающего значения. С помощью инструментов хороший хирург доберется куда угодно.
Магнитофон негромко надрывался кассетой с записями шотландских народных песен, которую Лиз взяла с собой.
– - Надеюсь, ты не потащишь ее в гостиницу?
– - спросил БД, кивая на автомобильную звучалку.
– - Не потащу. Надеюсь, что и ты обратил внимание, как терпеливо сношу постоянное звучание Баха вокруг тебя. Ты не ответил, что будет с
хирургией?– - Вопрос -- ответ, вопрос -- ответ, как в пинг-понге. Сильно напоминает КГБ.
– - Мне часто снится, что я оперирую, -- сказал он негромко после долгой паузы.
– - Один и тот же сон. Большая операционная. Полно операционного люда. Наркозный аппарат, регистраторы, дисплеи по стенам, все работает: пощелкивает, постукивает, пыхтит, жужжит, негромкий говор, чуть слышный Бах -- "Jesus, Joy of Man's Desiring", прохладно, как бывает всегда, перед началом операции, пока аппаратура не успела нагреться, от коагуляторов --сладкий запах горелого мяса.
На столе, под застираными голубыми простынями лежит человек. Я не знаю, кто он. Грудная клетка вскрыта, перикард взят на держалки и перерастянутое от постоянных непомерных нагрузок сердце вяло сокращается в ране.
– - БД говорил, глядя на дорогу, не поворачивая голову в сторону Лиз, будто ее здесь нет.
– - Это была наша первая попытка лечить тяжелый инфаркт миокарда, неминуемо ведущий к гибели, имплантацией искусственного желудочка с одновременным аорто-коронарным шунтированием. Ни сам по себе искусственный желудочек, ни операция шунтирования не могли по отдельности обеспечить выживание таких больных, а их тысячи... Только комбинация двух методов позволяла рассчитывать на успех -- в этом был смысл стратегии, разработанной в Лаборатории.
Мы потратили почти год, чтобы получить все необходимые разрешения на клинический эксперимент. Много месяцев в режиме stand-by поджидали подходящего пациента. Их умерло несколько десятков, но родственники всякий раз не соглашались на операцию.
– - А больные? Что они говорили?
– - А больные к этому времени, как правило, находились в бессознательном состоянии, в коме... Их не спросишь...
– - В институте терапии умирал хороший грузинский писатель. Это был третий или четвертый его инфаркт. Лечащий врач, моя давняя приятельница, зная, что желудочек -- единственный шанс для него, решила познакомить нас... Несколько дней подряд я приезжал к нему, беседуя недолго каждый раз: он быстро утомлялся. Я ничего не предлагал, только рассказывал, чем мы занимаемся в корпусе напротив, а он вспоминал военное детство -- свою самую счастливую пору -- и грозил прийти в Лабораторию, когда поправится.
Однажды утром мне позвонила лечащий врач и сказала, что ночью он дал согласие на операцию. Когда я приехал, он был уже без сознания.
– - Он подтвердил свое согласие письменно?- спросил я.
– - Нет. Я думаю, он не стал бы ничего писать. Он просто хотел видеть вас, а потом сказал: -- Я согласен... Пусть БД попробует...
– - Лечащий врач выжидательно смотрела на меня.
– - А что родственники?
– - У него нет родственников. Есть подружка, но она не принимает решений.
– - Хорошо. Оформляйте. Я пришлю, чтоб забрали его. Кто-нибудь слышал, как он делал свое заявление?
– - Я, его подружка и врач-реаниматолог, -- сказала лечащий врач.
– - Внесите, пожалуйста, его заявление в текст истории болезни.
– - Я поблагодарил врача и уехал.
– - И ты видишь сон, как оперировал его?
– - нервно спросила Лиз.
– - Нет! Он умер в лифте, по дороге в Лабораторию... Нам не хватило десяти минут, чтоб ввести его в наркоз и начать операцию...
– - Он замолчал, разглядывая стволы сосен вдоль дороги, забрызганные зимней грязью проходящих машин...
– - А сон, сон, Боб!
– - тормошила его Лиз.