Донор
Шрифт:
– Насчет бардака не волнуйся, – отозвалась она, выуживая из ящика смешную черную шапку, которую тут же надела. – Утром я вызову уборщиков, они все приберут. Если есть желание и силы, запусти чистильщика. Я его под столом видела. Вернусь к четырем утра, может, раньше. Постарайся отдохнуть и поешь что-нибудь. От тебя так фонит голодом, будто ты неделю одной водой питался. Завтра спрошу у Скайфера, в чем может быть проблема. Наверху холодильник, там полно всего. Главное, не лопни.
И она ушла, предварительно активировав систему безопасности. Боялась, что он сбежит? Или опасалась, что кто-то украдет уникального донора? Нет, им точно следует пересмотреть условия сотрудничества. Второго раза он не выдержит – вдруг эмпатке все-таки станет любопытно, сможет ли он разбить головой стекло или нет.
Какое-то
В ванной еще пахло Юджин. Стойкий аромат меда и лилий теперь всегда будет напоминать ему эмпатов. Горячие струи воды забарабанили по телу, возвращая к жизни. «А ведь Юджин стояла на этом же месте, голая и мокрая, – прошептал голос из прошлого, взявший на себя роль искусителя и наставника одновременно. – Но не стоит думать об этом. Ведь она не женщина и даже не человек. Тварь, чудовище, бездушный робот, а ты его эфталитовая батарейка».
Решительно послав внутренний голос к черту, Энки потянулся за мылом и увидел свое отражение в боковой панели душа. Фантазия дизайнеров сделала ее зеркальной. Взгляд скользнул по худому телу и остановился на странной татуировке на животе. Три нешироких кольца по-прежнему расходились от пупка, застыв в вечном движении, но, если раньше только внешний круг был красным, теперь покраснело и второе кольцо – среднее. Узкий круг у самого пупка оставался черным, как пустота космоса. Поцарапав ногтем татуировку и не уловив неприятных ощущений, Энки решил, что по сравнению с другими его проблемами какие-то покраснения можно временно проигнорировать.
На верхнем ярусе богатой квартиры Юджин он обнаружил широкий коридор, в котором можно было устраивать спортивные соревнования для нескольких команд, и пять спальных комнат с одинаковой мебелью, такой же безликой, как и вся квартира эмпатки. Ничего интересно. В одной спальной на кровати лежало чистое белье, брюки, легкая куртка и домашние туфли, приготовленные, очевидно, для него, и это было единственным отличием комнаты от остальных помещений.
«В военных казармах, наверное, и то приятнее находиться», – подумал Энки и направился в кухню, которая, как он уже выяснил, находилась в конце коридора. Голод стал почти невыносимым. Оставалось надеяться, что Юджин не солгала, и в холодильнике «полно всего». Иначе придется взламывать ее систему безопасности и бежать за едой на улицу.
Он шел мимо винтовой лестницы, ведущей вниз, когда понял, что больше не слышит жужжание чистильщика. Этот звук сопровождал его с той минуты, как он выключил душ, и теперь его отсутствие резануло слух. Нет, он, конечно, был рад, что робот заткнулся, но с другой стороны, если в нем что-то сломалось, придется сидеть в грязи до прихода Юджин. После ужина Энки собирался устроиться у окна с видом на ночной город, так как спать в стерильных комнатах наверху совершенно не хотелось.
Решив проявить силу воли и подумав, что холодильник никуда не убежит, Энки стал спускаться в нижний зал. Темнота заставила его остановиться на середине лестницы. Когда он уходил в душ, в зале горел единственный выживший после разгрома светильник. Наступивший мрак могли объяснять тысячи причин, но неожиданно проснувшееся чувство опасности заставило его развернуться и броситься назад – к прямоугольнику света наверху.
Ему не хватило пары секунд.
Заряд парализатора промелькнул над головой сиреневой молнией и утонул в темноте. Энки не стал выяснять, повезло ли ему интуитивно пригнуться, или стрелявший просто промахнулся. Прыжком преодолев расстояние до открытой двери, он нырнул в залитый светом коридор, но тут его схватили за раненую лодыжку. Энки зашипел от боли и, не удержавшись на ногах, рухнул на пол, чувствуя, что сползает по ступеням вниз. Освободиться от захвата удалось уже в зале, среди мусора и обломков мебели. Он, наконец, попал свободной ногой по голове
напавшего, но тут на него навалился второй бандит, который оказался крупнее первого и, к тому же, лысым. Энки попытался сдернуть его с себя, схватив за волосы, но пальцы лишь скользнули по гладкой коже.Он все же сумел сбросить с себя второго бандита, но по глазам резанул свет, и на долю секунды Энки потерял инициативу. Лысому этого хватило. Энки не понял, как его голова оказалась зажата подмышкой врага, а нос разбит кулаком, показавшимся величиной с хороший булыжник. Его ухо было так плотно прижато к груди Лысого, что он слышал не только биение его сердца, но и бормотание кишок.
Не став ждать, когда кулак врежется ему в нос во второй раз, Энки извернулся и саданул Лысого в солнечное сплетение, заставив того резко выдохнуть. Враг пришел в себя быстро и попытался увернуться от куска мраморной столешницы, которая так кстати оказалась под рукой Энки. Лысый не успел. Послышался гулкий стук, и тело нападавшего повалилось ничком. Однако насладиться триумфом не удалось. Второй бандит, женщина с волосами дикого синего цвета, атаковала его ударом ноги, от которого Энки швырнуло на пол, в гущу осколков, оставшихся то ли от вазы, то ли от светильника. Кожа на ладонях и груди покрылась болезненными порезами, но времени на изучение повреждений не было – в руках у дамы мелькнул хромированный корпус парализатора. В следующую секунду Энки успел сделать две вещи – уйти от заряда и воткнуть осколок стекла в икроножную мышцу бандитки. Пока женщина хватала ртом воздух, он рубанул ее ногой под колено и, опрокинув на пол, схватил за горло. «Просто не разжимай пальцы», – хладнокровно подсказал голос из прошлого, но, почувствовав, что жертва забилась в конвульсиях, Энки ослабил хватку.
– Кто ты? – прорычал он, давай ей глотнуть воздуха. Несмотря на тусклый свет – зал теперь освещал только фонарь, который принесли с собой бандиты, – ему удалось разглядеть ее лицо. Большие злые глаза метали молнии, чувственный рот кривился в презрении, смуглая кожа покрылась испариной. Если бы не жесткие, похожие на щетину метлы, синие волосы, женщину можно было бы назвать красивой. Ее шея была такой теплой и мягкой, что он с трудом разжал пальцы, удивляясь желанию проверить, как быстро она умрет, если надавить сильнее.
– Гроу! – закричала женщина так громко, что Энки невольно снова принялся ее душить.
– Я не глухой, – прошипел он. – Вряд ли твое имя мне что-то скажет, дорогая. Что тебе нужно?
– Это не мое имя, – прохрипела она, и в следующий миг Энки вдруг оказался на полу, раздавленный самым страшным приступом отчаяния, который с ним случался. Мир стал не просто серым, он резко потерял цвет, вкус, запах и даже смысл. Бандиты, квартира Юджин и весь Маурконд вдруг перестали иметь значение. Схватившись за голову, он принялся кататься по осколкам, пытаясь в отчаянном порыве справиться с опустошением, охватившим тело и душу. Стекло хрустело, как морская галька, перекатываемая тяжелыми волнами, и это был единственный звук, который он слышал.
– Гроукар! – закричал над ухом знакомый голос. – Где тебя дьявол носит? Смотри, что он сделал с Перри! А моя нога теперь похожа на кусок ветчины.
– Прости, Гоби, – пробасил мужской голос, и в поле зрения Энки появилась косматая голова новой фигуры. Внезапно он понял, что отчаяние больше не заставляет его желать смерти, а руки стянуты шнуром от светильника и привязаны к ножке дивана. Диван был уже знаком, а вот два склонившихся над ним лица – нет.
– Кто знал, что в квартире стоит защита от черных, – попытался оправдаться мужчина, который, вероятно, и был тем самым Гроукаром. – Хорошо, что я догадался на всякий случай проверить сигнализацию. Иначе сейчас весь дом знал бы о нашем визите. Это вы тут все поломали?
Он оглядел руины, оставшиеся от квартиры Юджин, и присвистнул.
– Хорошо повеселились. Как бы полиция не нагрянула. Мне светиться перед властями ни к чему.
– Хватит болтать, – огрызнулась та, которую назвали Гоби. – Ты нас подвел.
– Да ну! – мужчина картинно развел руки в стороны. – Это я вас подвел? Напряги мозги, сучка. Из-за меня, что ли, весь план к чертям полетел? Я условия сделки не нарушал, а вот ты и твои дружки, – тут он почему-то кивнул на Энки, – испортили все так, что хуже и быть не может.