Донос

Команда института по итогам прошлого сезона выступала по первой группе, готовились мы усердно, нагрузки были солидными. Когда в середине сентября пришли по реке баржи с арбузами и мы сгоряча, желая подзаработать, согласились одну баржу разгрузить, нас еле до утра хватило – измотались «насмерть», не смогли участвовать в дневной тренировке. Иван Васильевич собрал после этого всех и категорически запретил до проведения эстафеты отвлекаться «на заработки». «Вас же кормят, чего же еще? Все остальное потом, после эстафеты!».

День проведения эстафет был в городе настоящим праздником. На стадионе и по всему маршруту эстафеты собирались толпы людей, беговое пространство на всем протяжении огораживалось канатами, закрепленными на специальных приставных столбиках, проезд всех видов транспорта по маршруту закрывался – это было действительно массовое мероприятие и проводилось оно по всем улицам города.

В парках, центре города и на набережной играли духовые оркестры, работали буфеты и многочисленные торговые лотки, ларьки, палатки. Люди приходили семьями, детей угощали мороженым, взрослым было что и выпить, и закусить. Порядок везде соблюдался абсолютный, за этим следила милиция и солдаты местного гарнизона.

Я получал свою эстафетную «палочку» этапов за пять до финиша. Уже отработали велосипедисты и гребцы, пробежали свою дистанцию ребята в военной выкладке и противогазах. Все отработали неплохо – мы шли в первой тройке. Я свой этап пробежал ровно и спокойно – вторым «принял», пошел, вторым и финишировал. Впереди оставались чисто беговые этапы, самый коварный, заключительный, с многочисленными препятствиями, проходил по стадиону и был чрезвычайно зрелищным. К этому финишному этапу мы подошли вторыми. Коля Старовойтов, наш «финишер», все препятствия прошел отлично, без ошибок, но потерял равновесие и соскочил с бревна. Пришлось вернуться и пробежать по бревну снова, ясно, что он теперь по этому бревну не бежал, а осторожно шел. Нас обошли армейцы, но третье призовое место для команды молодого института считалось весьма почетным, мы праздновали победу.

38

Формальностей при освобождении было больше, чем я ожидал. Спустились с охранником вниз, меня закрыли в «пенале», и надолго, минут сорок я там просидел, задрав вверх ноги – «пенал» оказался слишком тесным, коленки упирались в дверь. Наконец, появилась женщина, одетая не по форме, в простой гражданской одежде – пальто, сапожки, шаль пуховая.

– Я из бухгалтерии, мы должны начислить вам проездные и суточные, вы не помните – сколько стоит билет от Москвы до вашей станции, где вы будете выходить? Ну, до этой вашей деревни?

– Сколько стоит билет, не знаю, это на электричке, час, примерно, езды.

– Все ясно, подсчитаем. Что у вас изъяли при задержании?

– Только часы, остальное мелочь.

– Что значит мелочь, перечислите.

– Часы, больше ничего.

Часы мне вернули. А больше действительно ничего и не было. Ремень и шнурки – пошли они к дьяволу, исчезли, правда, двести рублей, так это еще на Иваси, нет, кроме часов ничего у меня не изымали. Да и часы-то, думал я про себя, вряд ли найдут. Нет, все в порядки, принесли часы и действительно – мои.

Снова закрыли в «пенал». Через какое-то время пришла медсестра и меня провели в медпункт. Взяли кровь на анализ, из вены – это на случай, если вдруг у меня появится какая-то болезнь, так это доказательство, что заболевание произошло не в тюрьме, «вот, у нас есть анализы, от нас он вышел здоровым».

И снова в «пенал».

Через какое-то время – снова женщина из бухгалтерии, та, в гражданском.

– Получите 150 рублей – это вам на дорогу до Москвы, за электричку до вашей деревни и суточные на два дня. Распишитесь в ведомости. Теперь подпишите акт, что вам все вернули, деньги на проезд выдали и что претензий у вас к администрации Сизо нет.

Ничего себе! Отправляют по первому разряду, даже денег выдали на дорогу!

Ну, кажется все. Нет, при выходе мне предъявляют постановление прокурора об изменении меры пресечения – ознакомьтесь и распишитесь, дают подписать «расписку о невыезде», выдают фирменную «справку об освобождении», с наклеенной фотографией таким, каким я поступил в Сизо – усталый, грязный и заросший после Иваси. За все полученные документы расписываюсь в специальном журнале.

Загремела, открываясь, внутренняя дверь, затем, с металлическим скрипом – наружная, и вот она – свобода!

За воротами тюрьмы меня ждет адвокат. С машиной.

– Едем к следователю.

– Это еще зачем? Я освобожден, документы у меня на руках, я еду домой, понадоблюсь, вызовет. Повесткой. Так что, отвезите меня на вокзал.

– Вы смутно себе представляете ситуацию, Георгий Александрович. С вашим освобождением возникла «напряженка». Рубоповцы возмущены, обвиняют следователя в мягкотелости, в потакании вам, как обвиняемому, они категорически против вашего освобождения, требуют пересмотра решения. Следователь вынужден был заявить, что отпускает вас под залог и чтобы не подставить его, а это может осложнить следствие, мы должны сейчас поехать и оформить этот залог.

Интересное получается кино. Чей же вы адвокат – мой или следователя? Мне все становится ясно, все связалось воедино, понятно и ваше молчание на суде.

– Меня освободил не следователь, а прокурор. И справка об освобождении у меня на руках!

И освободили не под залог, а подпиской о невыезде.

– Что ж, можете ехать домой. Но я вам не советую ссориться со следствием.

А может, я действительно чего-то не знаю? Легко рассуждать, когда ты у себя в кабинете, на свободе, ничего тебе не грозит. А вот когда побываешь в тюремной камере, постоишь несколько ночей на ногах, когда каждый миг нужно беречь и защищать не только свое достоинство, но и родное имущество, одежду, передачу, когда после всего этого вдруг выходишь на волю и тебе ох как не хочется возвращаться назад – тогда готов кажется на любые уступки. И знаешь, что тебя обманывают, но что делать, да черт с вами, подавитесь вы этими деньгами!

– У меня нет денег под залог.

– Мы со Светой обо всем договорились. Они приедут завтра утром и привезут деньги, они уже нашли, перехватились где-то, отец, говорят, приедет, отдадим. – Они оказывается все уже решили с дочерью. Света, конечно, на все согласна, лишь бы отца вызволить. Привезет конечно, займет да привезет. Только – чем отдавать будем?

– Хорошо, едем к следователю.

Времени – ночь, десятый час, меня уставшего, грязного, немытого и небритого, в тюремном моем одеянии везут в Управление МВД, допрашивают заново по всем вопросам, которые добрый десяток раз задавались на следствии в Сизо, повторяемся, хотя все давно выяснено, мне все надоело, я смертельно устал, скорее бы закончить, но заявляю и следователю:

– У меня нет денег под залог.

Снова вмешивается адвокат.

– Сейчас я внесу за вас деньги, а Света приедет, вернет. Они должны подъехать к девяти утра.

– Делайте что хотите, только быстрее, я всего этого не выдержу.

– Ну, Георгий Александрович, возможности человеческого организма безграничны, до конца еще не исследованы, мы и сами не знаем, сколько чего можем пережить и вытерпеть, – следователь явно не торопится, заполняет какие-то протоколы. Адвокат уехал за деньгами, мы ведем беседу, следователь при этом беспрерывно что-то пишет, глаза мои слипаются, я засыпаю непроизвольно. Не тут-то было, спать начальник не дает.