Дорога к тебе. Ч. 2

Лариса на нарочитую грубость никак не отреагировала.

– Нет, я все разузнала. Она живет одна. Со вторым у нее детей не было и быть не могло. Не знаю, зачем она это сделала, но он с кровати уже не вставал, когда их расписывали. Веня погиб после аварии, а от мертвых не рожают.

– Веня погиб?
– едва шевеля губами, переспросил Женя.

– Да, она его хоронила, - подтвердила Лариса.
– А насчет других мужиков... Ты знаешь, я Соню не очень люблю, но насчет других мужиков ты погорячился. Да и не стала бы она рожать от первого встречного. Так, может, это ты постарался?

Женя хотел что-то ответить, но подошла Ира, и разговор пришлось прервать. Лариса улыбнулась ей легкой дежурной улыбкой.

– Пойду, позже еще поговорим. Не уходите раньше времени.

Последняя фраза предназначалась, конечно, Жене, и по его глазам она увидела, что он это понял.

Лариса подошла к своему месту и постучала по бокалу вилкой, требуя внимания.

– Собрались мы сегодня не только для того, чтобы пообщаться и вспомнить наши золотые годы. Есть еще одна причина. Но начну с самого начала. Все вы знаете, что есть у меня среди прочего небольшая фирма, которая занимается организацией праздников для детей. Не так давно к нам обратилась женщина. Завтра ее двойняшкам исполняется три года, - после этих слов она посмотрела на Женю и с удовольствием отметила, что он внимательно слушает.
– Вот я и подумала, а не устроить ли праздник для наших детей? Перезнакомятся, может и подружатся. Да и мы еще раз в году встретимся. А то все работа да работа...

Предложение Ларисы было горячо поддержано. За разговорами она и не заметила, когда Женя и его жена ушли.

Ира была очень недовольна: столько времени потратить на сборы и пробыть в кафе каких-то жалких полчаса! Женя и причину объяснять не стал, просто вышел из-за стола, и ей пришлось чуть ли не бежать за ним. Когда он был в таком раздражении, она старалась молчать. Промолчала и на этот раз. Отец Иры имел нрав крутой, и она с детства усвоила, что под горячую руку попадаться не следует.

Дома Женя сначала молча сидел на кухне и бездумно смотрел в окно, а потом и вовсе закрылся в своей бывшей детской. Встревожилась Ира, только когда в первом часу ночи он стал звонить кому-то по телефону. Звонил несколько раз, и в конце концов ему все же ответили.

– Только не ругайся, - сказал он невидимому собеседнику, - диктуй адрес, я сейчас приеду.

Видимо, ответ ему не понравился, и он, упрашивая кого-то, снова заговорил:

– Пожалуйста, не бросай трубку... Пожалуйста! Я до утра не доживу!

Адрес, скорее всего, все же был продиктован, и Женя вышел в коридор. Окончательно проснувшаяся Ира последовала за ним.

– Не уходи, - попросила она и прикоснулась к его руке, - поздно уже. Утром решишь свои дела.

Женя, даже не повернув головы в ее сторону, вышел. Ира постояла еще немного, прислушиваясь к тихим металлическим звукам, издаваемым заработавшим лифтом, а потом медленно пошла в спальню.

Заспанная Лариса встретила его в домашнем халате и шлепанцах на босу ногу.

– Только говори тише, - предупредила она, - я сегодня не одна.

Они расположились на кухне. Лариса закурила длинную тонкую сигарету и приготовилась слушать.

– Помоги высчитать, когда Соня забеременела, - начал без предисловия Женя.
– Я в этом деле ничего не понимаю.

– Значит, я была права насчет вас?
– засмеялась Лариса.
– А еще отказывался! И я не я, и лошадь не моя, и сам я не извозчик. Вот тебе и Сонька - скромница! А ты у жены попроси, она тебе быстро все сроки назовет!

– Лариса, потом можешь смеяться, сколько душе угодно, а сейчас просто помоги, - недовольно хмурясь, попросил он.

– Ладно, уж, - сказала она и встала, - сиди здесь тихо, я за ноутбуком схожу.

По срокам было не совсем ясно, но Лариса сказала, что двойняшки часто рождаются немного раньше, поэтому его отцовство было вполне вероятным.

– Дай адрес, завтра же и поеду.

– Не будет она с тобой разговаривать, если ты ее беременную бросил.

– Я бросил?
– начал было возмущенно Женя, но тут же и замолчал, потому что картина начала вырисовываться не очень-то приятная.

Он обхватил голову руками и, уже не таясь от Ларисы, застонал:

– Господи, да неужели это правда? Что сейчас делать?

Почему-то вспомнилось, как стоял Веня посреди школьного двора на коленях перед Соней. И ребята, пришедшие на экзамен, и родители, которые в полном составе явились, чтобы их поддержать, и учителя наблюдали эту картину. Вот только Вене было все равно, как это выглядело со стороны. Он не мог потерять Соню, а все остальное было неважным. А что он, Женя? Говорил о любви, не верил своему счастью, строил планы, а потом сам же перечеркнул все, что у них с Соней не только было, но и могло быть.

Каким же негодяем он сейчас выглядел в своих глазах! И трудно было понять, как смог поверить в то, что сам и придумал? Вот с Веней такого произойти просто не могло. Он знал, чего хочет, и добивался этого любым способом. А чего хотел он, Женя? Неужели только тешить свою обиду? Как просто у него получилось тогда: отошел в сторону, исчез, испарился, улетучился, наконец, как будто его и не было. И почему так вышло? Наверно, потому, что всегда помнил о ее чувствах к другому, слишком привык к роли стороннего наблюдателя и до конца не мог поверить в то, что любим.

Лариса закурила новую сигарету и задумчиво посмотрела на ночного гостя.

– Слушай, есть план, только перестань заранее с ума сходить, может это все наши фантазии.

План был до смешного прост. Соня жила в поселке за городом, куда без разрешения хозяев охрана не пропускала. От Жени требовалось только заменить шофера, который повезет шестерых артистов. Охранники, разумеется, будут оповещены лишь о количестве приехавших.

– Да не будь дураком, а то все испортишь, - напутствовала его Лариса.
– Соне на глаза не попадайся. Для начала на детей посмотри и только. Помни, что у них праздник.

Поздний гость послушно кивал головой.

На улице было довольно прохладно и все еще темно, лишь редкие фонари лениво бросали на дорожки желтые круги неяркого света. Женя устало присел на скамейку и закрыл глаза. Все то, что казалось далеким и почти забытым, оказалось на удивление живым, словно и не промелькнуло несколько лет без Сони. И эти годы, годы душевного одиночества, сейчас казались ему пустыми и серыми. Дома он опять закрылся в комнате и долго лежал, проклиная себя за глупость и ужасаясь случившемуся. Даже если он и не отец этим детям, то все равно нельзя было оставлять Соню в такой тяжелый час. Почему ревность и обида оказались сильнее разума? Да она головы в его сторону не повернет, если он попробует с ней заговорить, и будет права.