Дорога китов

Зажгли факелы, и я повел варягов, кроме четверых, оставшихся сторожить дверь, обратно в кузницу. Хильд тащилась рядом со мной. Мартин нетерпеливо рвался вперед, совсем как собака, в которую его превратил Эйнар, путаясь в поводке и заставляя державшего поводок Скапти сыпать ругательствами.

Мы пробрались внутрь, и я показал горн, меха, бочки и стол.

Иллуги Годи и монах Мартин, к всеобщему удивлению, оба опустились на колени - что могло бы заставить этих двух молиться вместе? Они тоже удивились, не понимая каждый, что именно увидел другой.

– Копье, - в экстазе выдохнул Мартин.

– Копье...

Больше ни слова. Он замер, стиснув руки, и стал молиться про себя.

– Чего?
– спросил Кетиль Ворона.
– Здесь только рукоять.

– Это... это римское копье, - выговорил Мартин голосом, исполненным благоговейного восторга, потом наклонил голову и в самом деле всхлипнул.
– Но дьяволы-язычники сняли острие, омытое кровью Христа. Да покарает их Господь.

Кетиль Ворона с презрением посмотрел на плачущего монаха, шагнул вперед, попытался вытащить древко из ножен. Иллуги Годи громко воскликнул:

– Стой!
– И указал на линию рун.
– Рунические заклинания. Свежие. Свежие заклятия.

Все застыли. Потом Валкнут опустился на колени и склонил голову.

Рунических заклинаний было несколько. Сам Один, который провисел девять дней на Мировом Древе, выучил всего восемнадцать, напомнил нам Иллуги.

– Ему в бедро тоже вонзили копье, - бросил Колченог Мартину.
– Но он хотя бы обрел знание.

– Разве?
– удивился Валкнут.
– Я думал, мудрость.

– Наверное, вам обоим стоило повисеть на том же дереве, - насмешливо сказал Иллуги Годи.
– Уж один-то наверняка получил бы знание или мудрость, чтобы заткнуться.

– Языческие бредни, - процедил Мартин.

– Тогда бери то, что искал, - предложил Эйнар.
– Ведь языческие бредни тебе не опасны, пока твой бог тебя защищает. В конце концов, разве раскаленная докрасна железная рукавица причинила вред вашему епископу Поппону?

Мартин облизал губы, словно собираясь с духом, но потом отступил, как побитая собака.

Кетиль Ворона - его била дрожь, он едва избежал опасности, ибо руны могли обрушить на него проклятие и даже погубить, - вытер сухие губы тыльной стороной ладони. Если не знаешь, что делать, - ты ходишь вокруг рунического заклинания, не произнося его вслух и не трогая рун.

– На древке нет ржавчины, - заметил Валкнут, и я заморгал, только теперь осознав, что странного было в этом копье. Ни ржавчины. Ни пыли. Ни паутины. Выглядит так, словно его вырезали только вчера.

Все попятились. Пошатываясь, подошла Хильд; я услышал, как она бормочет, приблизился, положил руку ей на плечо. Кожа ледяная, а на лице испарина; женщина качалась, точно мачта на сильном ветру.

– Так что же?
– спросил Кетиль Ворона.
– Меч выковали из обломков старого копья? Так?

– Может быть, - пробормотал Иллуги Годи, наклонившись вперед, чтобы рассмотреть руны. Голос глухой, будто из-под воды.
– Это написал человек сведущий... кто знал, как надо. Чтобы кузнец смог их выковать на мече.

Кетиль Ворона пожал плечами.

– Какой там меч из навершия старого копья, - фыркнул он.

Иллуги бросил на него быстрый взгляд.

– На этом навершии кровь бога...

Он не договорил. Кетиль Ворона вцепился в сказанное собачьей хваткой и не отпускал.

– Не нашего бога.

– Бог есть бог, - заметил Иллуги.
– Наши, конечно, куда могущественнее...

Фырканье Мартина остановило Иллуги, но Кетиль и так не собирался вести богословский диспут. Он с угрюмым видом пнул горн; ему хотелось гораздо большего - сокровищ, мечей, всей этой чепухи из саг.

– Никак не пойму, как меч, сделанный из старого копья, может быть серьезным оружием.

– Глянь на наковальню, - коротко сказал Эйнар, - его там опробовали.

След от удара поперек наковальни заставил Кетиля со стуком сжать зубы. Все вытянули шеи, чтобы посмотреть, а Валкнут тихонько присвистнул.

– Глубоко. Ежели сквозь кольчугу - будет рана вроде этой. И сталь для шлема, а может, и того лучше. Крепкое железо, эта наковальня.
– Он обернулся и толкнул Кетиля Ворону локтем.
– Старое копье, говоришь? И дрянной меч?

Кетиль Ворона нахмурился, явно неискренне, и прежний алчный блеск снова появился в его глазах.

– А тут что?
– спросил кто-то, и все обернулись, светя факелами.

Один из варягов - седобородый старик, которого звали Огмунд Кривошеий, потому что у него был тик, от которого дергалась голова, - смотрел на колодец позади бочек. Деревянные перекладины вели вверх.

– Отлично, старый глаз, - сказал Эйнар, хлопнув его по плечу.

Он шагнул к лесенке, поднялся на одну перекладину - и гнилое дерево немедленно разломилось.

– Вот оно как, - протянул он, а потом посмотрел на меня.
– Сильный юнец, собравшись с духом, может подняться вверх, если захочет.

– Может, - зло ответил я.
– Когда найдешь такого, его и спроси.

Иллуги Годи, нетерпеливо схватив ближайший факел, почти уткнулся носом в скалу, пристально рассматривая руны и стараясь ничего не трогать. Однако он был не настолько поглощен чтением, чтобы ничего не слышать. Обернулся ко мне, окинул безумным взглядом.

– Орм, полезай. Там могут быть другие руны. Подумай об этом! Другие руны!

– Или меч, - вставил Кетиль Ворона, добавляя соблазна.

– Или что-то из сокровищ Атли, - сказал Эйнар.

Остальные молчали, однако их лица и глаза лучились алчностью.

В жопу ваши уговоры, хотелось мне сказать, и ваши волшебные мечи. В жопу и тебя, годи. Тащи сам свою священную задницу в колодец, если он тебя так интересует.

И все-таки я взял протянутую веревку. Обмотал ее вокруг пояса, снова повесил на шею факел и полез в колодец.

Подъем оказался легким. Перекладины ломались, превращаясь в труху, но оставались ржавые металлические держалки, по большей части целые, так что залезть труда не составило. Наверху я зажег факел и огляделся.