Дорога на юг

Впрочем, судя по спидометру я успел проехать уже больше десяти миль, что приближалось к двадцати километрам, хотя честно говоря, рассчитывал на гораздо меньшее расстояние. Вскоре впереди показались какое-то строения, и я увидел перед собой бетонную взлетно-посадочную полосу местного аэродрома. В этом отношении здесь все налажено достаточно хорошо. Любая связь с вешним миром осуществляется с помощью авиаперевозок, что оказывается и быстро, и удобно. Причем взлетно-посадочные полосы имеются практически в любой, даже самой захудалой деревне. Вскоре показались и аккуратные, выстроенные, как по линеечке жилые дома. В середине поселка шла довольно широкая забетонированная дорога. От нее под прямым углом отходили неширокие отводы, которые заканчивались у гаражей, от которых была проложена неширокая тропка к крыльцу.

Все было достаточно чистенько, аккуратненько, и до приторности одинаково. Создавалось впечатление, что все эти домики мало того, что были построены по единому проекту, так еще и полностью были лишены своей индивидуальности. Даже крыши и те были выкрашены совершенно одинаково. Вначале это был скорее всего цвет горького шоколада, а сейчас, после не знаю скольких сезонов, все они смотрелись заржавевшими до невозможности. Мой пикап в сравнении с ними, можно было выставлять на выставку самых элегантных моделей этого поселка.

Проехавшись по улочке этого городка, изредка замечал удивленные взгляды его жителей, а мне, так и хотелось спросить у них:

— Вы лучше на собственные крыши, гляньте!

В центре поселка, несколько домов все же имели некоторые отличия от всех остальных, при этом крыши, были точно такими же, и честно говоря вызывали некоторое недоумение. Хотя это был всего лишь цвет, неправильно выбранный цвет, наверняка они достаточно прочны. На одном из домов несколько больших размеров, чем все остальные висел флаг Соединенных Штатов, и небольшая вывеска, говорящая о том, что здесь находится полицейский участок города Уэйлса. Чуть поодаль находилось здание Лютеранской церкви, рядом с ним продовольственный магазин, а напротив начальная школа.

Припарковавшись рядом с полицейским автомобилем, я подхватил свои документы и пошел «сдаваться». Не успев сказать и пары слов, услышал обращенное ко мне замечание от грузного полицейского офицера, развалившегося на кресле-качалке возле окна, закинувшего ноги на подоконник с сигарой в зубах, и надвинутой на глаза шляпой. Из-за чего казалось седые усы топорщившиеся над сигарой двигались так уморительно, что я не смог сдержать улыбки.

— Ты зря припарковался на этом месте, парень. Оно предназначено для начальства, которое, если вдруг изъявит желание появиться, будет очень недовольно твоим проступком.

Решив не спорить с полисменом, спросил.

— Скажите пожалуйста, сэр, где мне стоит встать, чтобы не вызвать чьего-то неудовольствия.

— Можешь оставаться на месте. — Все так же, не вынимая изо рта сигары, сквозь зубы процедил офицер. — Раньше послезавтрашнего дня, я никого не жду.

После чего вынул изо рта сигару и повернув ко мне голову спросил.

— Что у тебя за вопрос парень, ты вообще откуда прибыл, что-то я не видел тебя здесь раньше. И где ты взял такую ржавую колымагу?

— Понимаете, сэр, я, как бы это сказать?

— Говори, как есть парень, — перебил меня полицейский, — поверь мы для этого здесь и находимся, чтобы выслушивать таких как ты, и направлять их на путь истинный.

Сказав это мужчина на мгновение замолчал, а после во весь голос расхохотался. Немного успокоившись, он еще продолжая улыбаться спросил.

— Ты заметил? Это все нравоучения нашего падре, еще немного и я смогу вещать это не хуже него, стоя за кафедрой.

Произнеся это, он вновь рассмеялся и наконец успокоившись, спросил.

— Так что у тебя случилось парень. Выкладывай и ничего не бойся.

— Я бы хотел попросить убежище, но не знаю, к кому обратиться с этим вопросом.

— Убежища? Ты стал свидетелем преступления и хочешь защиты? Или ты сам кого-то убил, и хочешь, чтобы полиция защитила тебя от произвола?

— Нет, сэр, совсем нет.

— А что же тогда?

— Я нарушил границу.

— В смысле?

— Понимаете, сэр. Позавчера, я угнал лодку и сбежал из Советского Союза, сюда в Америку. И мне очень бы не хотелось возвращаться обратно. Боюсь ничего хорошего меня там не ждет. Так что я, как бы это сказать — перебежчик. Именно поэтому, я и хотел бы попросить политического убежища.

После моих слов мужчина вмиг подобрался, скинул ноги с подоконника и стал серьезен.

— Ну ка повтори еще раз, что ты сказал? И предупреждаю тебя о том, что твои показания будут записываться.

— Я понимаю сэр.

Офицер поставил на стол микрофон включил на запись магнитофон, который до этого момента стоял на тумбочке и произнес.

— Итак, что с тобою произошло, из-за чего, ты вдруг оказался здесь.

— Позавчера, а точнее первого августа 1978 года я на лодке, которую одолжил у моего хорошего знакомого, пересек государственную границу между СССР и Соединенными Штатами Америки, в двадцати милях севернее островов Ратманова и Крузенштерна, и высадился на берег Аляски в тридцати милях северо-восточнее этого поселка, возле какого-то полуразрушенного дома. Это можно проверить, лодка на которой я переправился через пролив, наверняка находится до сих пор там. В этом доме я надеялся найти помощь, но там никого не оказалось.

— Если ты говоришь о доме старого Августа Вольфа, там и не могло никого оказаться, с тех пор как с ним произошел несчастный случай, вот уже два года, там никто не живет.

— Я не знаю, кому именно принадлежал этот дом, сэр, но в разрушенном гараже, я обнаружил этот пикап. — указав рукой за окно я продолжил. — Я неплохой механик, сэр, и мне удалось завести двигатель, и вернуть машину к жизни. Боюсь в противном случае, я добрался бы сюда гораздо позднее. Вот я здесь, и хотел бы попросить политического убежища, для того, чтобы меня не отправили обратно в СССР. Ничего хорошего там меня не ждет.

— Успокойся парень, никто тебя туда не отправит. Если ты конечно не преступник, но в любом случае это буду решать не я. У тебя есть оружие?

— Да, сэр. — услышав мой ответ, офицер потянулся к своему пистолету.

— Нет, нет сэр. Не здесь. У меня в машине имеется охотничий карабин Симонова и пистолет Макарова. На карабин, имеется разрешение, вот мои документы, — добавил я, протягивая все, что у меня было офицеру.

— На пистолет, увы, нет, в Союзе запрещено иметь личное оружие. Поэтому ствол можно сказать нелегальный.

— Зачем тогда он тебе нужен, парень?

— Я охотник, сэр. И всегда охотился на территории советского севера. То есть на Камчатке и Чукотке. Иногда наличие быстрого и короткого ствола, может спасти жизнь.

— В этом ты прав, парень. Здесь на севере это необходимо. Скажи, почему ты решил перейти границу и сбежать из СССР?

— Я не знаю, сэр, настоящей причины моего побега. Точнее я не думал совершить его именно сейчас.

— Как это так? — Удивленно переспросил офицер.

— Дело в том сэр, что до сих пор я работал механиком-дизелистом, на судоремонтном заводе в Усть-Камчатске. Это небольшой городок рядом с Петропавловском-Камчатским. Оттуда меня отправили на ремонт дизеля в Инчоун, это поселок, на северном побережье.