Дорога в бесконечность

Шамаш вздохнул с облегчением, убедившись, что с ней действительно все в порядке. Несколько мгновений он, улыбаясь, любовался ею, такой красивой, что хотелось смотреть на нее и смотреть, не открываясь, целую вечность. Хрупкая, тоненькая, словно юное деревце, укрытая белоснежным одеянием, поблескивавшим золотом в лучах солнца. Длинные золотые волосы, не сдерживаемые косами, трепетали за спинами легкими крыльями бабочки. Белолицая и чернобровая, она чем-то походила на луну, лишь глаза были другими - не серые, выплаканные до пустоты, но синие, как небеса, ясные и чистые, может быть - немного грустные, но никак не несчастные.

Она, почувствовав на себе взгляд, вскинула голову, заметила бога солнца, потянулась к нему всей своей сущностью, мечтая подбежать, прижаться... Но в последний миг остановилась, в глазах радость смешалась с отчаянием, а надежда со страхом.

Его улыбка стала еще шире, чуть сощуренные на солнце глаза залучились ярче снегов.

– Здравствуй, малыш, - негромко проговорил он.

– Ах!
– вскрикнула та.
– Ты видишь меня? Действительно видишь?

– Да, - кивнул тот.
– А я не должен?

– Не смейся надо мной, Шамаш!
– губы поджались в обиде, а взгляд стал несчастный-несчастный, как у беспричинно наказанной собаки.
– Ты же знаешь: плащ Нергала...

– Малыш, малыш, - он качнул головой.
– Неужели ты до сих пор веришь в эти сказки?

– Это не сказки!
– от нервного взмаха ее рук заволновались ветра, закрутились у самого полога снегов, не зная, что делать, куда лететь.
– Это...
– и тут она, наконец, поверила: - Ты действительно меня видишь! Ты...
– она рванулась к нему, вспрыгнула на край повозки, села рядом, так близко, что излучаемое им тепло окутало ее со всех сторон сладкой истомой, а затем, заглянув в огромные, лучистые глаза, утонула в них, словно в черном ночном небе.

– Я, - он смотрел на нее, широко улыбаясь, затем приобняв за плечи, притянул к себе.

– Ох, Шамаш, - всхлипнув, прошептала она, уткнувшись носом ему в плечо, - как же долго я тебя искала, как долго ждала...!

– Я всегда был с тобой рядом, малыш. И всегда буду. Я ведь обещал, что никогда тебя не покину.

– Но ты... Ты ведь знаешь... Ну... Кто я, - она с огромнейшим сожалением чуть отстранилась от него, со страхом ожидая чего-то плохого, когда события последнего времени разучили ее даже надеяться на хорошее.

– Конечно, малыш.

– Нет, Шамаш, не "малыш"! И перестань улыбаться! Я серьезно! Ты знаешь, кто я на самом деле?

– Да, Альматейя.

Девушка вздрогнула. Он впервые назвал ее по имени. И, все же, это было не то имя, которое она ожидала услышать, одновременно боясь и мечтая.

– Айя, - глядя ему прямо в глаза, стараясь не упустить и тени перемен, вкрадчивым голосом проговорила она, - меня зовут...

– Малыш, конечно же, я знаю твое имя. Только какое оно имеет значение, когда главное, что это - ты?

– Да, Шамаш, - кивнула девушка. Ей совсем не хотелось об этом говорить. И она прекрасно понимала, что, если не закончит столь трудный для нее разговор сейчас, то больше уже никогда не вернется к нему. "Нет, нужно довести все до конца, завершив рисунок символа - слова. Иначе все разрушится, рухнет, как дерево без корней", - имя не имеет значение. Главное, что я...
– в последний миг комок подкатился ей к горлу, останавливая.

– Повелительница снегов, - придя ей на помощь, закончил за нее бог солнца. Он произнес это так легко, словно речь шла о чем-то обычном, неважном.

– Так ты действительно знаешь!
– ее широко раскрытые глаза горели удивлением, сомнением, радостью и облегчением: "Неужели все позади? Наконец-то!"

Он кивнул, задумчиво глядя на нее глазами, в которых искрилось яркое полуденное солнце.

– Прости меня, - чуть слышно прошептала Айя, уткнувшись лбом ему в плечо. Она всхлипнула, сдерживая рыдания.

– Ты ни в чем не виновата. Это была не ты. Уже не ты, еще не...

– Нет, - нервно прервала его Айя, - Я! Это я все...
– не договорив, она нервно дернулась, прижавшись к богу солнца еще сильнее.
– Надо же было придумать такое - пытаться обмануть тебя, судьбу, все мироздание! Лаль прав: я недостойна тебя, и...

– Ну, ну, хватит, перестань! Забудь. И нечего вспоминать о Лале, который, и ты знаешь это лучше меня, только и мечтает о том, чтобы побольнее тебя ранить. Не доставляй же ему радости своими слезами!

– Не буду, - она провела ладонью по лицу, смахивая капельки росы, скатившиеся с век на щеки.
– Но ты...
– она обратила на него полные отчаянной мольбы глаза, - ты простишь меня за обман?

Несколько мгновений он глядел ей в глаза - с теплотой заботы и задумчивостью грусти, а потом кивнул: -Да, -поняв, что для нее сейчас этот простой ответ нужнее и целебнее всех объяснений и заверений.

– Спасибо!
– Айя облегченно вздохнула, спрятав лицо у него на плече.
– Шамаш, я изменюсь, стану послушной, такой, какой ты захочешь...
– через миг поспешно заговорила она.

– Но я не хочу, чтобы ты менялась!
– он осторожно взял ее за подбородок, поднял лицо, заглядывая в глаза.
– Я люблю тебя такой, какая ты есть!

– Ты... любишь меня?!
– Наконец-то! Ее душа торжествовала, трепеща от счастья, людское сердце, которое еще мгновение назад бешено стучалось в груди, остановилось, замерло, боясь спугнуть свое счастье.

Она так мечтала об этом! И вот ее самая заветная мечта исполнилась. Не во сне, не в городе демонов, а наяву! Ей хотелось в одно и то же мгновение кружить, танцуя над землей дикий танец ветра, и сжаться в комочек крошечным волчонком рядом с Шамашем и замереть, растягивая мгновение на целую вечность. Но и вечность имеет конец. Потому что даже когда время останавливается, мысли не замирают на месте.

– Шамаш...
– глядя куда-то в сторону, прошептала Айя и умолкла, прикусив губу.

– Что, малыш?

– Я хотела спросить... Я...
– она не знала, какие именно подобрать слова, чтобы выразить свои чувства.
– Ты говорил, что не раз изменял мою судьбу. Это что же, выходит, я на самом деле была смертной?

– Часть тебя - да.

– И если бы я умерла... Та моя часть, которая могла...?

– Маленькая караванщица заснула бы вечным сном, оставив Айю одну. Прежнюю Айю.

– Прежнюю... Но ты этого не хотел?

– Не хотел, - спокойно подтвердил он, а потом спросил: - А ты?

– Наверно, тоже... Нет, не наверно - точно!
– она и теперь не хотела никаких... резких и значительных перемен. Вот было бы здорово, если бы можно было жить, как прежде... Во всяком случае, какое-то время... Пока... Пока перемены не станут само собой разумеющимися, пока все не произойдет... Как-нибудь само собой...